Игра стрелок

***

В тот день утро у Сереги не задалось. Накануне у друга был день рождения и как положено посидел Серега в гостях, да так, что и не помнит, как домой пришел и где оставил получку и премию. С утра жена с него чуть три шкуры не спустила, кричала так, что аж на соседней улице было слышно, проклинала как могла, а потом схватила пацана в охапку и поклялась, что ноги ее больше в этой квартире не будет, потому что с алкашом жить – себя не уважать. Выслушав все это, Серега принял спирту и пошел на работу. По пути встретил друга Петьку, тот начал спрашивать, что да как и раз такое горе предложил еще выпить для успокоения нервов. Только через пару часов Архипу Исаевичу удалось разогнать друзей по рабочим местам.

– Вот что за безобразие, – бормотал Сотников, прилаживая новую деталь, – трудимся в поте лица, а платят нам гроши!

– Что? На водку перестало хватать? – спросил его Митька, работавший у соседнего станка.

– Не видишь что ли, у человека горе? – вмешался Иван, бывший помощником Сотникова. – Хотя дело говоришь, Серега, платят нам и правда мало!

Так слово за слово, а в цеху поднялась буча. Шел 1962 год и Ростовская область возмущенно наблюдала за безудержным ростом цен на продукты. К обеду бунт в цехе набрал такие обороты, что к людям решил выйти сам начальник завода.

– Тихо, граждане, – начал он свою речь перед недовольными. – Почему не работаете?

– За гроши?! У нас коммунизм строится или где? – закричал Сотников. – Пирожки с мясом уже купить не на что, цены растут, а зарплата все такая же?

– Если нет денег на пирожки с мясом, ешьте с ливером, – ответил начальник. – И вообще… я рекомендовал бы меньше пить, тогда и на еду оставаться будет!

Рабочие зашумели, градус недовольства начал расти.

– Ах так! Ай-да на газораспределитель, мужики! Отключим газ, зачем он нам нужен, если жрать готовить не из чего! – закричал призывно Сотников. Поддавшись какому – то общему порыву несколько десятков человек рабочих подхватили призыв токаря и бросились на газораспределитель – спустя несколько часов весь Новочеркасск остался без газа. Люди шумели на улицах, кто-то бросился в городской отдел милиции, говоря, что там точно есть оружие, которое нужно захватить, чтобы вооружить ополченцев. Люди собирались на площадях города, устраивали митинги, но толпой никто не руководил… люди действовали по собственной инициативе.

К вечеру город наводнили военные и милиционеры и спустя сутки, забастовка, начавшаяся на электровозостроительном заводе и в первые минуты охватившая весь новочеркасск, была смята и растоптана, как лесной пожар бывает заглушен ливнем…

15 августа 1962 года Сотникову и еще шестерым «зачинщикам» забастовки были вынесены смертные приговоры. Говорят, когда Серегу вели на расстрел, он кричал, чтобы из его ливера напекли пирожков и непременно передали на завод, тем покорным овцам, которые согласились на предложение руководства и прогнулись под власть.

Ночь в одиноком октябре

Европа – Таверна пивовара Ясека-Птасека

Дождь настойчиво барабанил в окна, словно бы просил впустить его в тепло и уют таверны, где по залу плыл аромат жареного на вертеле порося и хмельного эля, да пива, развиваемых в кружки хозяином – дородным мужчиной с густой бородой цвета пшеничного поля и неожиданно чёрными, как ночь глазами. Странные это были глаза, у блондинов, да еще в этих краях отродясь такого не случалось. Но посетителям было не до того, чтобы рассматривать глаза хозяина… в такую-то ночь лишь бы кров найти, чтобы не промокнуть и не продрогнуть до костей, а уж ежели и кружку пива, так большего и не надо, разве что кусок порося, что жарил на вертеле хозяин, да урвать улыбку хозяйской дочки…

Ганс погонял коня, торопясь с донесением, но, как назло дождь застал его на половине пути, когда он проезжал через лес близ деревни Покшивно, а там и осенние сумерки легли на землю плотным плащом, да таким, что ни зги не видно – хоть глаз выколи. Ганс готов был уже и черта поминать, как вдруг прямо у поворота на Клодзко будто бы из под земли вырос перед ним этот постоялый двор.

– Ох, как кстати оно пришлось, – подумал Ганс, спрыгивая с лошади. – Тут, пожалуй, и заночевать можно, а с утра, как дождь прекратится, дальше поеду.

Дверь отворилась со скрипом, пропуская нового гостя в таверну. Внутри, как и ожидал путник оказалось тепло, ярко горел камин и его света хватало, чтобы осветить большую часть зала. В дальнем углу под масляной лампой стоял стол, где несколько человек играли в кости, оттуда были слышны неясные восклицания и брань. Гансу игра была интересна, но он был на службе, да и уставшим с дороги, а потому сразу направился к стойке, за которой командовал хозяин.

– Здоровья и миру тебе и дому твоему! – приветствовал хозяина путник.

– И Вам, милсдарь, – ответил хозяин. – Желаете эля или доброго пива?

– А что посоветуете?

– В наших краях семья моя давно славится тем, что у нас самое лучшее пиво! Мой прадед угощал своим пивом короля Ягайло и тот был очень доволен… С той поры и стоит здесь наша таверна, а секрет славного пива передается из поколения в поколение.

– Что ж, тогда давайте пива, – улыбнулся продрогший путник.

Гость наслаждался пивом, напиток и в самом деле был на диво вкусным и аромат от него исходил самый что ни на есть дурманящий. Ганс пил и все никак не мог утолить жажду, грелся у ярко пылающего камина и все сильнее ощущал холод. Любому другому это показалось бы странным, но Ганс так устал с дороги, что ни на что не обращал внимания, а лишь ближе протягивал к огню озябшие руки.

– Продрогли? – спросил чуть погодя пивовар, в который раз подливая гостю угощение да подавая жирный кусок жареного окорока.

– Да есть такое, – согласно кивнул путник.

– Так садитесь ближе к огню, кушайте-пейте, авось и согреетесь. А коли желаете, так могу принести Вам одеяло, – заботливо улыбнулся хозяин.

Ганс кивнул. Он ел и пил, кутался в одеяло и протягивал ладони к огню, но голод его и жажда становились все сильнее.

– Эй, гонец! – вдруг кто-то тронул Ганса за плечо. – А не сыграть ли тебе с нами в кости?

– Это можно, – улыбнулся Ганс, радуясь возможности вступить в игру. Вся усталость с него вдруг разом пропала, он вскочил на ноги и направился к столу, за которым сидели другие игроки.

Сели они играть, а Гансу карта шла, он выигрывал и выигрывал, а ему хотелось все больше, да больше. Все проигрались и из-за стола вышли, один только игрок и остался, вот и говорит он Гансу:

– Я долгой игры не терплю, давай ставь все, что есть на кон!

– Хорошо, – отвечает Ганс и высыпает из кошеля все, что было. Да случилось так, что среди прочего была одна монета серебряная. Едва коснулась она стола, как смотрит Ганс, а то и не стол вовсе, а гроб, не одеяло на плечах у него вовсе, а кожаный мешок и нет вокруг ни одной живой души, лишь черепа с пустыми глазницами скалятся, да челюстями щелкают…

– Что же ты, пес окаянный, наделал?! – вскричал тут хозяин таверны.

Оглянулся на него Ганс, а перед ним Йохан Шмидт стоит. Тот самый, который почитай годков 20 уже как почил, да только не упокоился – палач из Клодзко труп несчастного пивовара похитил прямо из гроба, положил в кожаный мешок да и продал кому-то за сотню гульденов… С той поры и скитается бедолага Ясек-Птасек по лесам да весям, людей пугает, да отнимает у них добро, честным путем нажитое.

Тут бы и конец нашему Гансу, да благо, что забрезжила заря, закричали где-то петухи, бросился гонец прочь из таверны, пока не уволокла она его на ту сторону, в мир духов. Во время успел выбежать, да только о порог запнулся и одна ступня за порогом осталась. С той поры Ганс охромел и ни перед кем сапог не снимал.

Америка – Пророчество для майя

Бывший советник Монтесумы Второго Куитлауак умирал. Неизвестная болезнь, привезенная испанскими поработителями с берегов Старого Света, пожирала тело отважного война. Он боролся с ней, как мог, но сил у него явно не хватало. В последние часы у ложа умирающего собрались его близкие, сановники Теночтитлана и наследный принц Куатемок, которому вскоре предстояло стать последним свободным тлатоани империи майя.

– Куатемок, – слабым голосом позвал умирающий. – Поклянись мне, что ты продолжишь мое дело и сделаешь все возможное для защиты нашего народа.

– Клянусь, великий! – ответил принц, опускаясь на колени у смертного одра Куитлауака.

– Не прощай им резни в Великом храме Теночтитлана… отомсти им, Куатемок.

– Клянусь, вождь, я отомщу завоевателям. И пусть у них техника, у нас магия! И мы еще посмотрим кто кого!

Куитлауак умер с улыбкой на устах. Он верил в силу Уицилопочтли – древнего покровителя народа ацтеков, Бога войны и солнцы.

После похорон своего предшественника, Куатемок взошел на трон. Это было тягостное для ацтеков время. Конкистадоры под предводительством Эрнандо Кортеса завоевывали страну майя, уничтожали посевы, уводили в плен женщин и убивали мужчин… Казалось древние боги отвернулись от народа майя и солнце их скоро должно закатиться.

И тогда в первый месяц осени 1520 года Куатемок решил обратиться к Богу войны, великому Уицилапочтли. Владыка собрал в своем дворце в городе сосен всех приближенных и обратился к ним с такой речью:

– Братья и сестры мои! Вам всем известно, какие страшные времена переживает наш народ и известно вам всем о том, что по земле наших предков шествуют белые завоеватели, принесшие в нашу страну горе и слезы, не чтящие нашей крови и наших Богов! А посему я хочу принести обильные жертвы в храмах Теночтитлана, воззвав тем самым к отцу нашему Уицилопочтли и молить его о милости, чтобы он обратил гнев свой на белых людей и спас наш народ! Кто из вас, мои верные подданные, готов обагрить своей кровью алтарь теокали?

Многие знатные вельможи откликнулись на призыв правителя и кровь непрекращающимися потоками заструилась по террасам теокали. Жрецы бесновались, прося покровительства и милости богов. Сам Куатемок не единожды поднимался на вершину теокали, чтобы пролить там свою кровь и говорить с Богами.

И вот отряды майя начали одерживать победы. В коротких и кровопролитных стычках с конкистадорами, испанцы погибали наравне с индейцами. Солдатам Кортеса не помогали их аркебузы и фальконеты, кирасы и нагрудники не защищали их… У майя появилась надежда, призрачная и неуверенная. Казалось, что еще немного, несколько месяцев и испанцы отступят, вернутся на свои корабли и уплывут за океан, обратно, к себе домой…

Однажды ночью принц Куатемок в очередной раз поднялся на вершину теокали, возвышающуюся на главной площади Тенотчитлана, чтобы пролить там свою кровь и вновь молить Богов о милости. Едва жертвенное лезвие коснулось кожи правителя индейцев и кровь его побежала по узкому ложу жертвенника, как из темноты выступил некто, закутанный в темный плащ.