Недетские истории детского зайчика

– Оооо, морской волк… Моряк, обогнувший и Горн и Надежду. Однажды он посадил корабль на мель и несколько лет провел на необитаемом острове, а потом примкнул к пиратам, спасшим его оттуда. Нажил состояние грабежами, говорят он способен купить все острова во всем мире и после этого у него хватит золота, чтобы засыпать им все Великие Озера.

– На Ваших праздниках такие разные люди… – изумилась Майя.

– Ты права, милая. Здесь танцуют воры и грабители, честные трудяги и примерные семьянины, богачи и нищие. На моем балу все равны, ибо в гробу карманов нет, – рассмеялся Барон, громко хлопнув в ладоши.

В тот же миг погасли все огни, тьма окутала сад. Майя удивленно оглянулась по сторонам – все столы с угощениями, оркестр и гирлянды – все исчезло, а вокруг были лишь надгробные плиты, старые просевшие и свежие могильные холмики… и одинаковые пустоглазые черепа танцоров скалились на Майю…

P.S.: Майе 17 лет с рождения она больна фибродисплазией (ФОП) и вчера на рассвете она скончалась в госпитале Кабаньяс.

Глава 2 – Дикая Охота 2014 года – Ноябрьский туман

Много лет тому назад в одной крохотной деревушке на краю густого и темного леса жил-был священник и звали его отец Клемент. Был он очень завистливым и злым, хотя и умело скрывал свою сущность, даже не смотря на свою молодость.

И надо же было такому случиться – приглянулась ему дочь мельника. Как не идет отец Клемент в церковь, так обязательно крюк сделает, да пройдет мимо мельницы, где Заряна или белье полощет или хлеб из печи достает и на окне студит… Долго ли коротко ли, стал отец Клемент на мельницу захаживать все чаще, да все настойчивее, говорил с дочкой мельника о вере, да о благочестии, а та молчала больше, слушала, стыдливо опустив глаза.

Пришло время жатвы и понадобилось мельнику в город ехать, чтобы закупить зерна на ярмарке.

Говорит он дочери: «Зарянушка, дочь моя единственная, надобно мне в город ехать за зерном. Оставлю тебя одну на хозяйстве, ты уж не посрами отца, присмотри за мельницей!»

«Поезжайте, батюшка, – отвечала та. – И ни о чем не беспокойтесь! Я за всем присмотрю!»

Собрался мельник да и поехал в город. Не успел он с глаз скрыться, как отец Клемент уж тут как тут, кружит вокруг Заряны будто ворон вокруг голубки. Слово за слово, да только черту одному и известно как оказались молодые люди в одной постели. Проснувшись поутру, Заряна застыдилась своего греха, заплакала: «Что мы натворили? Как теперь в глаза людям смотреть?»

«Да на что они тебе, эти люди? – рассмеялся отец Клемент. – Ты на меня смотри, а лучше не смотри, а поцелуй меня крепко, да обними. Приласкай и приголубь, а люди пусть себе стороною идут!»

Соблазнилась девушка сладкими речами любовника и сдалась под его поцелуями. Всю неделю, что мельник был в отъезде жил Клемент с его дочерью, как женою, да и не мудрено, что прижил ей дитя. Вот только об этом он узнал не сразу, а когда узнал, то сильно испугался, да и задумался, как поступить, ведь священнику женитьба грозила лишением сана, а то и сожжением за отступничество[5 - Хуан Антонио Льоренте в книге «История испанской инквизиции» пишет, что в Испании в 1540—1700 годах Святой инквизицией было сожжено 31 700 человек, без учёта её колоний. Сожжению обычно подлежали еретики, вероотступники, ведьмы, а также мужчины, обвиненные в мужеложстве и женщины, обвиненные в муже- или детоубийстве. Помимо них, к публичному сожжению иногда приговаривали лидеров народных восстаний и возмущений, как правило, в «назидательных» целях.]. И тогда решился отец Клемент на великую подлость.

В воскресенье собрались в церкви все жители деревушки, пришел и мельник, не подозревающий о том, что сотворил священник с его дочерью. Во время проповеди, отец Клемент строгим голосом вещал прихожанам о необходимости блюсти моральный облик и не допускать непотребств среди молодых парней и девушек. А под конец речи своей, заявил, что будто бы было ему видение и знает он, что диавол попутал одну девушку в деревне и носит она теперь от нечистого ребенка. Зашептались селяне, начали требовать от отца Климента, чтобы он назвал имя этой порочной девушки, а по иронии судьбы громче всех справедливости требовал мельник…

«А что если она – дочь одного из вас?» – спросил священник.

«Ежели она понесла от нечистого, так какая же она дочь? Любой отец от такой откажется!» – ответил за всех мельник.

«Вы сами озвучили свой приговор, – недобро усмехнулся священник, но тут же изобразил на лице смирение, – девушка эта Заряна».

«Быть того не может!» – закричал мельник вне себя.

«Она одержима демоном, – ответил священнослужитель, – я как мог пытался ее уберечь и вразумить, но она не послушала меня. Пусть женщины посмотрят ее и подтвердят мои слова или же опровергнут!»

Собрались старухи, пригласили повитуху из соседней деревни, да и пошли к мельнику в дом. Едва ступили женщины на порог, как Заряна залилась горькими слезами, да и созналась во всем отцу. Разгневался тот, проклял собственную дочь и не пожелал заступиться за нее. От обиды и боли онемела Заряна, только когда вели девушку на костер вернулся к ней голос и до последнего момента, сквозь рев пламени, она все кричала: «Этот ребенок не дьявола, а отца Климента! Он и только он один во всем виноват!» Да кто же послушает ведьму?!

***

Туман в ноябре – редкость, но в тот год стелился он по осенним низинам, белыми нитями савана лежал на опушке леса. Густой, молочно-белый, всегда предшествующий гололедице, казалось, протяни руку, отдерни этот покров и удастся увидеть совершенно иной мир – мир по ту сторону тумана… Селяне шептались, что не к добру это, а отец Клемент усердно отправлял службы и читал проповеди о благочестии.

Да только не помогли те проповеди. Однажды вечером, вскоре после Самайна[6 - Самайн – кельтский праздник окончания уборки урожая. Знаменовал собой окончание одного сельскохозяйственного года и начало следующего. Один из четырёх главных праздников Колеса Года у виккан и кельтских неоязычников. Согласно Оксфордскому словарю фольклора, Самайн был праздником одновременно для всех народов Британских островов и прочно ассоциировался со смертью и сверхъестественным. В то же время нет никаких доказательств того, что в языческие времена праздник имел какое-либо особое значение, кроме сельскохозяйственного и сезонного. Традиционно считается, что восприятие Самайна как тёмного языческого праздника, связанного с мёртвыми, обязано своим появлением христианским монахам X – XI веков, писавших о нём спустя примерно два столетия после утверждения Дня всех святых и примерно через 400 лет после принятия Ирландией христианства. Древние верили, что дни от Самайна (1 ноября) до Йоля (21 декабря) принадлежат безголовому Всаднику и его кавалькаде. Это время почитания предков, возврата долгов и примирения с собой и миром.], заперев ворота церкви и поспешая по первому снегу домой отец Клемент, услышал перестук копыт, эхом раздавшийся вдали… Ему вторил трубный глас охотничьего рога… В ужасе перекрестился отец Клемент, да еще пуще заторопился к дому. Только смотрит окрест и не узнает он мест, вроде вот она деревенька должна быть, дома знакомые, ан нет, поля вокруг, снегом припорошенные и только карканье ворона, да призывный глас охотничьего рога вдали и слышен. Обезумев от ужаса, бросился Клемент бежать со всех ног. И чем дальше он бежал, тем холоднее и пустыннее становилось вокруг, тем ближе звучал рог, тем отчетливее понимал он, что сам Волчий пастырь пришел по его душу и нет ему теперь спасения…

Упав на колени, отец Клемент взмолился: «Пощади! Пощади меня несчастного! Любую плату готов я отдать! … я богат! У меня в храме с лихвой серебра и денег! Я готов отдать… все…»

«Тогда отдай мне свою жизнь!» – ответил Волчий пастырь, представ перед священником в снежном вихре и одним ударом срубая нечистивцу голову…

На утро отца Климента нашли селяне. Его тело лежало у самых ворот церкви, а голову с выклеванными глазами нашли у мельницы. Тогда-то селяне и поняли, что Древних Богов не обмануть, они неподкупны в своей справедливости…

Старухи, рассказывают эту историю своим правнукам, как доказательство того, что Ноябрьский туман – особенный. Его не стоит бояться лишь тому, чья совесть чиста. Волчий пастырь неумолим, с ним нельзя договориться, его нельзя купить, от него нельзя спрятаться. Он охотится за головами должников…

Глава 3 – Йоль 2014 года – Загадочный матрос

***

В портовой таверне было шумно и многолюдно. На то была причина. Новенькая красавица-шхуна[7 - Шхуна – двухмачтовое или трехмачтовое судно с косыми парусами.] «Красотка Мэри» недавно сошла с эллинга[8 - Эллинг – сооружение для постройки или ремонта судна.]. Судну прочили славную карьеру каботажа[9 - Каботаж – термин, использующийся для обозначения «плавания коммерческого грузового или пассажирского судна между морскими портами одного и того же государства». Название термина происходит от испанского слова cabo, которое означает «мыс». Изначально под термином «каботаж» понимали плавание «от мыса к мысу» без выхода в открытое море.], что делало шхуну привлекательной для простых матросов, имевших в порту семью и грезящих о спокойном плавании и достойном заработке. В тот вечер, когда началась эта история, боцман «Красотки Мэри» набирал в кабаке команду. Что за деловитый вид был у этого просоленого всеми ветрами морского волка – новенькие ладно подогнанные портки и рубаха, поверх которой был надет сверкающий насыщенными медными пуговицами бушлат[10 - Бушлат – суконная куртка моряка.]. На ногах у боцмана были высокие сапоги, а на голове мичманка[11 - Мичманка – флотская форменная фуражка.]. Боцман относился к своему делу со всей строгостью и ответственностью, отбирая на шхуну только достойных. Люди толпились вокруг стола, который он занимал, ожидая своей очереди, не замечая внимательных черных как сама ночь глаз, следящих за происходящим из дальнего угла таверны и не пропускающих ни единой подробности происходящего.

***

К полуночи, боцман закончил свою работу. Команда была набрана и с утренним приливом «Красотка Мэри» готова была выйти в море. Капитан Силей[12 - silly (англ.) – глупыш, дурак, несмышленыш.] заканчивал последние приготовления в своей каюте. Он был еще молод и это было его первое плавание в должности капитана.

– Доброй ночи, капитан! – с этими словами в каюту вошел бородатый карлик, ростом не выше трех футов[13 - 3 фута = приблизительно 0,9 м.] с огненно-красным носом. Одет гость был невзрачно, как самый обычный матрос.

– Кто Вы? И что Вам здесь нужно? – настороженно спросил капитан, поднимаясь.

– Невежливо нынче стали встречать гостей, – покачал головой старик. – Не то, что в прошлые годы…

– Матрос, Вы…

– Да бросьте, капитан, я ведь не с дурными намерениями пришел, – улыбнулся старик, усаживаясь на один из стульев и вальяжно забрасывая ноги на стол. – Ты бы лучше, сынок, угостил бы меня вином, да потолковал бы…

– Да что Вы черт побери себе позволяете?! – гневно воскликнул капитан Силей. – А ну-ка прочь из моей каюты! Пошел вон, наглец!

– Да, сынок, не зря ты носишь свое имя… – вздохнул старик.

– Вы что не слышите меня? Убирайтесь! Квартирмейстер[14 - Квартирмейстер – офицер, который командует матросами, размещаемыми в данном кубрике. Он обязан следить за наличием своих матросов на корабле и их поведением.]… – крикнул капитан, распахивая дверь в каюту.

Когда на шум прибежал офицер и вахтенный, старика и след простыл, будто бы и не было тут его. По описанию, ни квартирмейстер, ни боцман[15 - Боцман – главный начальник среди старшинского состава.] так и не смогли припомнить хоть кого-то похожего на таинственного матроса. По требованию капитана, все до единого матроса и офицера были подняты по тревоге, корабль обыскали от носа до кормы, проверив каждый закуток, а после капитан лично провел опознание среди членов команды, но среди молодых, крепких, чисто выбритых рослых матросов и офицеров не нашлось никого, даже отдаленно похожего на ночного гостя… «Красотка Мэри» вышла в море с утренним приливом и матросы, драйя в тот день палубу шушукались между собой, что капитан из себя «весь чудной» и только квартирмейстер, чья бабка была потомственной алеуткой[16 - Алеуты – народ, населяющий Аляску.], заподозрил недоброе и дал себе слово сойти на берег сразу же, как шхуна вернется в порт.

Спустя неделю плавания

– Капитан, – робкий стук в дверь каюты разбудил капитана Силея. – Сэр, … позвольте…

– Что еще? – устало спросил тот.

– Запасы пресной воды, сэр… их нет.

– Поясните, квартирмейстер.

– Кто-то помочился во все бочки с пресной водой. Капитан, мы остались без запасов воды и если команда узнает…

– Господи, Пресвятая Дева, Иисус, Иосиф, да за что мне это? – раненым зверем взвыл капитан, вскакивая со стула. – Сперва вспышка кровавого поноса, потом чесотка, порезанные в клочки запасные канаты и паруса, кок, упавший с лестницы и сломавший ноги, пьяная драка в кубрике и убийство матроса, шторм и треснувший баллер[17 - Баллер – ось в кормовой подводной части корабля, на которой поворачивается перо руля, обеспечивающая поворот корабля в ту или иную сторону.], а теперь… теперь еще и это?! Убирайтесь! Я не желаю Вас видеть!

– Но капитан…