Сплетни и K-pop

Студии располагались в дальнем конце третьего этажа. Коридор был уставлен металлическими дверями, и в каждой из них было прорезано маленькое стеклянное окошко. Когда мы проходили мимо одного из них, я остановилась, чтобы заглянуть внутрь.

Двое мужчин сидели перед гигантской штукой, похожей на панель управления космическим кораблем. Там было множество ручек, кнопок и мигающих огоньков. За панелью управления находилась будка с большим стеклянным окном, где три мальчика в наушниках сгрудились вокруг микрофонов. Они явно пели, но я ничего не слышала.

– Итак, это наши студии звукозаписи, – сказала Сохен позади меня. – У нас их двенадцать. Некоторые из них могут вместить в себя сразу пятнадцать человек. Круто, да?

– Действительно круто, – ответила я.

– Вот, эта пустая, – сказала Сохен, протискиваясь всем телом через одну из тяжелых дверей. В студии были темные войлочные стены и потолок, обитый черной пеной. Сохен тихо закрыла дверь, и внезапно комната показалась мертвой. Это не та тишина, когда ты дома один, и все, что ты слышишь, – это проезжающие мимо машины или работающий холодильник. Это была такая тишина, когда ты почти слышишь, как работает твой мозг. Это был звук отсутствия.

Сохен наблюдала за моим лицом, пока я слушала тишину.

– Очень тихо, верно?

– Пугающая тишина, – заметила я.

Сохен неторопливо подошла к микрофонной стойке и прижала ее к себе, как будто собиралась запечатлеть на ней смачный поцелуй.

– Самое лучшее в этих студиях то, что ты можешь говорить так громко, как хочешь, И НИКТО ТЕБЯ НЕ УСЛЫШИТ!

Я рассмеялась, но не смогла удержаться и оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, действительно ли ее никто не услышал.

– Вот почему я всегда общаюсь здесь по видеочату. Люблю быть уверенной, что меня никто не подслушивает, – заметила она.

– Это умно. А тебе разрешено приходить сюда когда захочешь? – спросила я.

– О, черт возьми, нет! – Она снова превратилась в мисс Джеки. – Трейни строго запрещено посещать студии звукозаписи без присутствия взрослых! – Вернувшись к своему естественному хриплому голосу, она добавила: – Так что это будет нашей тайной.

– Без проблем, – сказала я.

– Вот, – Сохен протянула мне микрофон. – Дай-ка я послушаю этот голос, о котором все говорят.

– Ой, да брось, давай в другой раз, – засмущалась я, отступая от микрофона.

– Попробуй, невероятно действительно круто слышать свой голос из дорогого микрофона. – Она сунула микрофон мне в руки и подошла к доске с кнопками и ручками. – Надень эти наушники, чтобы ты могла слышать себя.

– Хорошо, – сдалась я. На самом деле мне было очень любопытно, как я буду звучать.

Я сняла пару наушников с задней части пюпитра и натянула их на голову. Они плотно закрывали мне уши, и череп казался слишком тяжелым.

– Хорошо, теперь скажи что-нибудь, – произнес голос Сохен в наушниках.

– Эм, привет?.. Ух ты! – Я слышала свой голос в ушах четче, чем когда-либо, как будто всю жизнь слышала его по междугородной телефонной линии.

– Попробуй спеть что-нибудь!

– Эм, я не знаю! Это так странно!

– Давай пой! Ты ведь за этим сюда пришла, верно?

– Хорошо, эээ, дай мне секунду. Я должна что-нибудь придумать. – Я покрутила шнурок на толстовке, мысленно перебирая все песни, которые знала наизусть. Наконец я выбрала ту, которая на самом деле не требовала никакой музыки, Higher Рианны.

Я спела первые пару куплетов с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться на Сохен. От того, как ясно и чисто звучал голос, у меня побежали мурашки. Я могла слышать каждое колебание, каждую вибрацию в своем голосе. Он звучал хорошо.

На мгновение я погрузилась в песню.

– Черт, – прозвучал голос Сохен в наушниках.

Я сорвала наушники с головы:

– Боже, я не разминалась, и я пою эту песню только в душе! Извини!

– Ммм, не извиняйся. Ты чертовски хороша. Неудивительно, что они так быстро подписали с тобой контракт.

– Что ж, спасибо, – сказала я, благодарно улыбаясь. В Сохен было что-то такое легкое, и дело не только в том, что она хвалила мое пение. Она напомнила мне друзей дома.

– Только подумай обо всей той невероятной музыке, которую ты собираешься записать в этих студиях.

– Не могу дождаться!

– Хорошо, давай продолжим экскурсию. Здесь есть еще так много вещей, которые стоит тебе показать, – сказала она, выталкивая меня за дверь.

Мы оставили студии звукозаписи позади и исследовали остальную часть третьего этажа. Сохен показала мне зеркальные танцевальные студии и репетиционные помещения, из которых лилась музыка. Там были маленькие комнатки с пюпитрами, что-то вроде телефонных будок, где можно было попрактиковаться в пении. На четвертом этаже находились кабинеты учителей и обычные классы, напоминающие те, где я училась последние полтора года в средней школе. В одном из классов учитель писал сослагательное наклонение на белой доске – это был урок английского языка.

Звездная академия занимала целый городской квартал, но я не понимала, насколько она огромна. Каждый раз, когда я думала, что мы подошли к концу экскурсии, Сохен вела меня по другому коридору или в другое репетиционное помещение. Я не могла поверить, что теперь живу здесь; я чувствовала себя Гарри Поттером, впервые прогуливающимся по Хогвартсу.

Когда мы наконец вернулись к лестнице, Сохен остановилась и указала наверх:

– Туда ходить нельзя, пока тебя не позовут.

– Почему? Что там наверху? – спросила я.

– Это что-то вроде зоны только для персонала, и там же находится большой офис мистера Кима.

– Мистер Ким, который владелец Top-10?

– Единственный и неповторимый, – подтвердила Сохен, кивая.

– Какой он из себя?

– Давай я просто скажу, что по сравнению с мистером Кимом мисс Джеки – мягкий маленький котенок.

Я вытянула шею над перилами, чтобы хоть мельком увидеть этаж над нами, но разглядела только еще одну лестницу.

– Черт возьми.

– Верно, черт возьми. – Сохен взяла меня за руку. – Давай пойдем в мое любимое место – кафетерий!

Пока мы спускались по лестнице, я решилась задать Сохен вопрос, который интересовал меня весь день.