Светя другим – сгораю

– Да, лет на пять, – Матвей прикинул в уме. – Я ещё в школе учился, а она была на третьем или четвёртом курсе медицинского.

– Такая взрослая, и вы всё равно?..

– Переспали, да, – закончил фразу Матвей. Пашка ещё смущался подобных слов. – Я тогда считал себя очень взрослым. Но Таня была во всех этих вещах куда более опытна. Многому меня научила, если это можно так назвать. Со мной ещё идиотская история произошла, – Матвей усмехнулся воспоминаниям и заёрзал на стуле, который вдруг стал неудобным. – Мы как-то внезапно начали встречаться. Разумеется, тайно, у меня дома. Она приходила несколько раз, и всё было отлично. Пока однажды мама не нашла в их с отцом постели заколку. У Тани была такая приметная заколка в виде какой-то ракушки. Как увидишь – сразу представляешь на её белокурых волосах. До сих пор не знаю, как её проглядел. Я ведь, как настоящий разведчик, перед приходом Тани менял на родительской кровати постельное бельё, а после её ухода снова стелил старое, чтобы никто ничего не заметил. Кровать у родителей была больше, и Тане в принципе не нравилась моя комната. Наверное, заколка под кровать упала, а мы не заметили. Но когда мама увидела эту заколку, она подумала самое логичное – что отец ей изменяет – и устроила скандал. Представляешь, какой это для неё удар! Она же почти двадцать лет его дрессировала, была уверена в нём, как охотник в своём сеттере, а тут такое. Да ещё и со студенткой! Да ещё и прямо в их постели! Она кричала, плакала, швырялась вещами, не знаю, как у неё от всего этого сердце не остановилось. А отец – он ведь на самом деле ни в чём не виноват – не знал, как оправдаться. Чуть не поседел от маминых истерик. Короче, они уже почти дошли до развода, и я понял, что должен во всём сознаться, – Матвей засмеялся. – В жизни не чувствовал себя так глупо!

Пашка тоже засмеялся, и они как будто оказались наравне. Ни дать ни взять – родные братья.

– К нам на танцы пришла новая пара, – начал Пашка, отвечая откровенностью на откровенность. – И мы с Лизой… ты ведь помнишь Лизу?

– Твоя партнёрша, да? Невысокая, тёмная?

– Да, так вот. Мы с Лизой помогали им почувствовать ритм пасадобля, потому что ощущение такое, что они вообще никогда не танцевали. Я, естественно, взял на себя девушку, и стоило мне дотронуться до неё – со мной такого ещё никогда не было, – будто всё внутри перевернулось.

– Ты влюбился?

Матвей постарался спросить так, чтобы в голосе даже случайно не промелькнула насмешка или неодобрение.

– Не знаю, – ответил Пашка. – Мне постоянно хочется прикасаться к ней. Её тело прямо гипнотизирует. Теперь она только меня просит помогать. Именно меня, хотя в группе полно других парней. Она такая гибкая, игривая, так легко трогает меня и даёт трогать себя, – Пашка шумно вдохнул. – Мне кажется, она хочет меня. Или просто играет со мной.

– А ты её хочешь? – прямо спросил Матвей.

Пашка нервно вздохнул и потёр лицо руками.

– Понимаешь, я как-то боюсь всего этого. Даже думать об этом… Мне кажется, что у меня ничего не выйдет. А ещё, – добавил Пашка, понизив голос. – Мне это снилось. Уже дважды. А ведь мне почти шестнадцать. И тебе было шестнадцать… Может, со мной что-то не так?

– Всё с тобой нормально, – улыбнулся Матвей. – Просто ты очень волнуешься, а зря. В таком деле чем меньше волнуешься, тем лучше получается. А сколько лет этой девушке?

– Не знаю, мы вроде ровесники. Но у неё такой взгляд, – дыхание Пашки снова стало тяжелым. – Я даже не понимаю, как у меня получается с ней танцевать. А к той девушке, к Тане, ты испытывал что-то, кроме желания? Ты любил её?

– Нет, – честно ответил Матвей. – Я бы даже сказал, что и желание не было таким уж сильным. Но понял я это уже потом, когда появилась возможность сравнивать. А вообще, знаешь, у меня было много девушек, но все такие… – Матвей гримасничал, подбирая слово, – легкодоступные, что ли. И мне казалось, что всё это так здорово, что спать с ними бесподобно, что я влюблён. Я подменял этим понятием любовь, понимаешь? – и по Пашкиному взгляду он видел, что тот всё понимает. – И, естественно, верил, что рождён не для долгой любви и не для семьи, потому что ни с одной из этих девушек мне бы не хотелось остаться навсегда. Только когда встретил твою сестру, понял, хоть и не сразу, что всё это значит. Мне захотелось не только получать, но и делиться, понимаешь? Своей лаской, теплом… Я это к чему. Пока ты не найдёшь ту девушку, которую действительно полюбишь, всё это будет приятным – без сомнения, – может, даже захватывающим, но пустым. Так стоит ли спешить? Только из-за возраста? Разве это важно?

– Нет, – сказал Пашка, опустив глаза. – Наверное, нет. Но… что если я не полюблю никого до сорока лет?

– Полюбишь! – рассмеялся Матвей. – Разве можно в юности никого не полюбить?

– Даже если и так. А вдруг девушка, которую я полюблю, не полюбит меня?

– Это будет настоящая трагедия. Но ведь и от тебя тоже зависит, полюбит она тебя или нет. Только зачем думать об этом сейчас?

– Не могу не думать. А с тех пор, как к нам пришла та пара…

– Ты слишком много нервничаешь. Накручиваешь себя. Расслабься, – Матвей несильно толкнул его в плечо. – Серьёзно тебе говорю.

– Тебе легко, у тебя уже вон сколько девушек было.

– Было, но если бы я мог, с радостью позабыл бы всех, кроме твоей сестры. А вообще, если тебе так неспокойно, попробуй позвать эту свою танцовщицу на свидание. Сходите с ней в кино или в кафе. В более личной обстановке вы узнаете друг друга лучше, чем на тренировке, где вместе с вами вся группа.

– Шутишь? Да я даже разговаривать с ней боюсь – начинаю заикаться. Она никуда со мной не пойдёт. А если и пойдёт, тут же поймёт, что я дебил.

Матвей снова не удержался от смеха.

– Если будешь правильно себя вести, она ничего не поймёт, – ответил он. – Шутка. Ты не дебил. Ты просто не уверен в себе. Запомни: ты мужчина. Из вас двоих ты сильный и смелый. Женщина должна это чувствовать, иначе всё пропало.

Пашка вздохнул и посмотрел в окно, где ослепительные солнечные лучи растапливали снег, предвосхищая приход весны.

Матвей знал, что вряд ли чем-то ещё поможет Пашке. Говорить можно бесконечно, но он сам должен почувствовать, что такое стать мужчиной.

– Как её зовут? – спросил Матвей.

– Николь, – ответил Пашка, не взглянув на него.

– Тянет нас с тобой на девушек со странными именами, – усмехнулся Матвей. – И знаешь, что ещё? – вспомнил он и двинулся вбок, чтобы поймать взгляд Пашки. – Независимо от того, повлияла на тебя моя лекция о любви или нет, не забывай о предохранении. До тех пор, пока ты, после серьёзных разговоров со своей женой, не примешь взвешенного решения стать отцом. Это очень важно, – подчеркнул он, глядя Пашке прямо в глаза. – Я знаю, мы с тобой об этом уже говорили и не раз. И ты уже знаешь весь механизм, но что касается психологического аспекта… Девушки часто стесняются этого и полагаются на нас. Это не хорошо и не плохо – скорее естественно. Они доверяют нам. Поэтому тебе, как мужчине, придётся думать за двоих. Понимаешь? Сейчас.

Матвей поднялся, чтобы удобнее было залезть пальцами в карман брюк.

– Вот, – он положил на стол перед Пашкой шуршащий глянцевый квадратик. – Просто носи с собой. На всякий случай. Как носовой платок.

– А ты всегда их с собой носишь? – спросил Пашка, посматривая на презерватив, но не трогая его.

– Практически. Иногда это спасает. Пойми меня правильно, я люблю твою сестру, но нам ещё рано становиться родителями. Она меня убьёт, если что-то случится, хотя сама тоже не больно-то думает о предохранении. В этом нет ничего пошлого или неприличного, – добавил он, заметя недоверие в глазах Пашки. – Это можно считать обычным средством гигиены. А вообще, если хочешь стать врачом, нужно привыкать говорить о таких вещах открыто. Секс одна из естественных сторон жизни человека. Если ещё не самая естественная. Но одна из самых прекрасных – уж точно.

Пашка посмотрел на Матвея, потом немного левее и вдруг вздрогнул и опустил голову чуть ли не к самому столу, словно солдат, прижимающийся к земле в ожидании обстрела.

– Я смотрю, с химии вы перешли на биологию!

Алика вошла в комнату беззвучно. Как же они забыли закрыть дверь?

– Подслушивать нехорошо, – сказал Матвей, поворачиваясь к ней.

– Я журналист, – ответила Алика. – Подслушивать – это мой хлеб. А у вас тут conversations adultes.[4 - Взрослые разговоры (фр.).]

Она подошла к столу, взяла двумя пальцами презерватив, пошуршала упаковкой.

– Можешь теперь передать это своему сыну, как семейную реликвию.

– Лик… – начал Пашка, но Матвей его перебил:

– Что ты такая противная?

Схватил Алику за руку, потянул и усадил к себе на колени.

Он был недоволен, что она вклинилась в разговор. Однако вряд ли Алика сделала это специально. Просто так, от скуки, она бы их не прервала. Скорее всего услышала, о чём они говорят – подслушивала ли или просто проходила мимо комнаты брата, – а когда Пашка её заметил, растерялась и, вместо того чтобы бежать, решила пойти в наступление. Она не хуже Матвея знала, как Пашке нужен отец. Или тот, кто сможет хоть в чём-то его заменить.

– Зачем пришла? – спросил Матвей.

– Я голодна. Лена с самого утра занялась конфитюром из вишни. Думаю, другой еды мы сегодня не дождёмся. Этот, – Алика кивнула на брата, – тоже думает совсем не об обеде.

Вот почему она оказалась возле комнаты Пашки – искала себе личного повара.