Последнее письмо

Какая-нибудь глупость каждое утро. А глупость ли? Тогда почему, стоит мне раскрыть глаза, я первым делом тянусь за телефоном? Жду сообщения, которое сделает меня чуточку счастливее, как маленький укол эндорфина.

– Ты не голодна? – вновь неожиданно прозвучал голос Андрея. – Может, заедем куда-нибудь? Поужинаем?

– А? – откликнулась я и тут же, не думая, добавила: – Нет, спасибо, не надо.

Андрей пожал плечами.

– Как хочешь.

Что же со мной такое? Ещё полгода назад я спокойно жила без него, и жизнь не казалась мне невыносимой, какой станет, если Андрей исчезнет. Он сам и есть большая часть моей жизни. Чувство к нему, как раковая опухоль проникла в мой организм и заразила один орган за другим, а когда я начала ощущать симптомы, метастазы уже попали в мозг.

Есть ли от этой болезни лечение? И нужно ли мне оно?

Тогда зачем я его оттолкнула? Резко и бесповоротно, как делаю и все остальные ошибки.

Машина остановилась у подъезда старенькой девятиэтажки, где я жила. Обратный путь оказался короче, ведь мне не нужно ехать в Москву. Андрей приглушил музыку.

– Приехали, – сказал он. – Лекции не забудь. И постарайся выспаться. Завтра операция по удавлению части лёгкого, ты помнишь?

– Да, – ответила я, отстегнула ремень, но не двинулась с места.

Извилины и борозды моего мозга судорожно напряглись. В стрессовых ситуациях у меня не отключается голова, она начинает работать быстрее. Вот почему я шучу, когда нервничаю.

Но сейчас я хотела во что бы то ни стало поговорить о серьёзном и о самом серьёзном, что случалось в моей жизни. И я не знала, что сказать. Мне нужно было чуть-чуть больше времени.

– Не хочу домой, – сказала я. – Можно сегодня переночевать у тебя?

Андрей удивлённо на меня посмотрел.

– С чего вдруг?

Я пожала плечами.

– К работе ближе. И у тебя дома никого нет. А у меня две галделки, которые не успокоятся, пока я не расскажу им, где провела прошлую ночь. Ни выспаться, ни к экзамену подготовиться.

– То есть мой дом для тебя, как гостиница? Или библиотека?

От неожиданности я забыла, как моргать.

– Нет. Ладно, ты прав, я лучше домой.

Я взялась за ручки двери.

– Нет, Влад, прости, – Андрей помотал головой. – Хотел пошутить – не вышло. Конечно, ты можешь остаться у меня. Никаких проблем.

– Спасибо, – шепнула я и вжалась в спинку сидения.

– Ты даже за чистой одеждой не поднимешься? – спросил Андрей.

– Нет. Наверняка эти мартышки уже поджидают в прихожей. На работе у меня есть запасные футболки. Утром переоденусь.

Андрей кивнул и потянулся к рычагу переключения передач.

– И ещё кое-что, – добавила я. – Всё-таки я жутко голодна. Давай заедем куда-нибудь поужинать?

Андрей замер на мгновение, потом откинулся на спинку кресла.

– Это всё или у тебя есть ещё, что сказать?

– Есть. Не могу не думать о том письме.

– Я тоже, – признался Андрей. – И что думаешь?

– Что мы никогда не знаем, какой момент в жизни станет поворотным и какое событие, пусть даже незначительное, изменит её навсегда.

Андрей обдумал мои слова и спросил:

– И что из этого вытекает?

– Что нужно лучше думать, прежде чем принять решение.

Андрей молчал.

– Прости меня, – прошептала я.

– Ты ничего не сделала.

– В том и дело. Ничего! Я просто отмахнулась…

Внезапно у меня потёк нос. Платка не было, я вытерла его тыльной стороной ладони.

Андрей как-то обеспокоенно на меня посмотрел, придвинулся ближе.

– Влада, погоди…

– Нет, ты просто пойми, – тараторила я, захлебываясь от насморка. – У меня не было никогда серьёзных отношений. Я от них убегаю. Как только чувствую, что что-то начинает появляться, – сразу бегу. Я просто не хочу, чтобы это повлияло на мою учёбу. Не хочу, как моя мать, зависеть от мужчины.

– Я понимаю, Влада, правда, – сказал Андрей, ладонями стирая что-то с моих щёк. – Мы же всё обсудили. Я и сам когда-то был студентом. Не таким амбициозным, конечно, но всё равно… Я понимаю тебя и не тороплю.

– А ты поторопи! – крикнула я, и воздух в машине зазвенел.

И только тут до меня дошло, что влага на моём лице и непонятно откуда взявшийся насморк – это слезы. Я уже не просто плакала, я почти рыдала и, не в силах больше сдержаться, стукнулась лбом в плечо Андрея.

– Тише, тише, – шептал он мне в самое ухо так бархатисто, что я плакала сильнее. – Влада, правда, всё хорошо.

– Нет, не хорошо! – я вырвалась и посмотрела ему прямо в глаза. – Всё совсем не хорошо!

Мне захотелось сказать ему что-то грубое, ехидное, чтобы хоть как-то отплатить за то, до какого жалкого вида он меня довёл. Но заглянув в его глаза, добрые и тревожные, я лишь прошептала: «Прости» второй раз за день, чего раньше со мной не случалось.