Последнее письмо

То ли, чтобы поддержать его, а то ли, чтобы он поддержал меня.

– Мои только кричали, – тихо отозвался Андрей. – Но нам с сестрой было жутко на это смотреть. Ксюша очень боялась шума и начинала реветь. Я сидел с ней, успокаивал, а так хотелось выйти к родителям и облить их холодной водой.

– Понимаю.

Андрей кивнул.

– Как только начинались каникулы, нас сразу отсылали к бабушке с дедом, чтобы мы хоть немного пожили спокойно. И если я знаю, как должна выглядеть настоящая семья, то только благодаря им.

– А они никогда не ругались? – с сомнением спросила я.

– Ругались, конечно, но как-то иначе. Не казалось, что они ненавидят друг друга. Мир вокруг не переворачивался и не рушился, как бывает для детей, когда взрослые скандалят. Они спорили, но не до крика. Могли разойтись в разные комнаты, не разговаривать друг с другом какое-то время, но всё это быстро проходило. Нам с сестрой было за радость сбежать к ним и на выходные. А когда родители запустили бракоразводный процесс, который тянулся год, мы и вовсе перебрались к ним жить.

– Повезло, – вздохнула я. – А мне некуда было бежать. И у меня не было брата, который был бы рядом, с которым было бы не страшно. Я закрывалась в своей комнате, затыкала уши наушниками и включала самый мощный рок.

– А где сейчас живут твои родители? – спросил Андрей.

– В Москве. Папа приехал сюда, чтобы учиться в военной академии, иначе бы он навсегда остался майором. Закончил её, и его оставили служить здесь.

– В самой Москве? – уточнил Андрей.

– Да.

– А ты в Подмосковье?

– Ага. Когда я поступила в медицинский, соврала им, что получила общежитие. Мне не должны были его давать, ведь у меня московская прописка. Но я не могла больше жить с ними. Мне нужны были силы на учёбу, поэтому мы с девчонками сняли квартиру. В Подмосковье, естественно, это дешевле. Далековато, конечно, но зато спокойно, а по дороге можно лишний раз лекции почитать.

– И твой обман до сих пор не раскрыли?

– Его раскрыли в первый же месяц, но я сказала родителям, что всё равно не вернусь домой.

Машина свернула с шоссе и теперь медленно двигалась по просёлочной дороге, на которой ямы перемежались с мелкими камнями и кусками недобитого асфальта. Других автомобилей я не заметила. Впереди виднелись дачные дома. Их было немного. Каждый окружён забором и тишиной. Даже собачьего лая не слышно.

Наверное, всё дело в осени. Дачники уже давно сложили гамаки и уехали в город, где есть горячая вода, отопление и магазины в шаговой доступности.

Под колёсами хрустели камни. Андрей остановил машину у одного из заборов, прижавшись к нему почти вплотную правой стороной. Я бы оставила машину посреди дороги. Не похоже, чтобы здесь она могла кому-нибудь помешать.

Андрей открыл скрипучую калитку, и я увидела дом, в котором жила профессор Гончарова.

– Ничего себе, – прошептала я.

Двухэтажная деревянная дача казалась искусно сотворённым теремом из детской сказки. Одного взгляда мало, чтобы рассмотреть все резные наличники, окна, разграниченные реечками на множество маленьких, как форточки, квадратиков, и настоящую башенку с конусообразной крышей. Несмотря на мутные стёкла, слабо отражающие солнечный свет, кое-где облупившуюся краску, сухую листву и ветки, не убранные с крыши, домик смотрелся обжитым.

– Прелесть, – улыбнулась я, шагая за Андреем по тропинке к крыльцу, на которую ветер принёс опавшие листья.

– Этот дом построил дед, – рассказывал Андрей. – Тут всё так, как хотела бабушка. Она любила всякие необычные вещи. Когда дед стеклил башню, сорвался с лестницы и сломал ногу.

– Видимо, это точно любовь.

Замок на двери заедал. Андрей открыл его со второго раза, с усилием провернув ключ, и пропустил меня вперёд.

– Входи.

Изнутри дом выглядел так, словно хозяйка вышла ненадолго в сад или поболтать с соседкой. Скатерть на столе, стопки чистых тарелок в буфете, ковровая дорожка от двери через всю кухню. Только пахло холодом из не заклеенных на зиму окон. Я не спешила снимать пальто.

Из огромного окна террасы, служившей кухней, была видна большая часть приусадебного участка. В основном, деревья, кусты и бордовая от осенней листвы земля. Чуть в стороне небольшая, в цвет дома постройка. Сарай?

– Чаю? – спросил Андрей, по-хозяйски залезая в шкафчики. – Я бы предложил кофе, но его нет. Забыл привезти.

– Чай тоже подойдёт.

Андрей поставил на плиту чайник, начищенный, как носы его туфель. Я не могла избавиться от неловкого ощущения, что обязательно опрокину кружку, стоит ей попасть мне в руки.

– Здесь никто не живет? – спросила я.

– Нет. Но мы с отцом приезжаем сюда, чтобы поддерживать порядок.

Порядок? Скорее стерильность, что уж там.

– Продавать не планируете?

– Нет. Бабушка любила этот дом. Дед вложил в него столько сил. Мы решили, что продать его было бы неуважением к ним обоим. Да и кто знает, – Андрей загадочно улыбнулся. – Может, мне и самому захочется жить здесь лет через тридцать.

На стене я увидела картину в перламутровой раме. Подошла поближе. Оказалось, парк, извилистая дорожка и женская фигура в белом платье вышиты крестом.

– Это вышила твоя бабушка?

Андрей взглянул на картину, наклонив голову набок.

– Наверное. А может, сестра. Они вдвоём вышивали, тут полно их картин, но я не помню, где чьи. Когда бабушка перестала оперировать, ей хотелось чем-то занять пальцы.

Андрей прислонился к столу и продолжал смотреть то ли на картину, то ли на меня.

– А где можно вымыть руки? – спросила я.

– Да, – опомнился он. – Идём покажу. Только вода холодная, горячую отец отключает, когда уезжает надолго. На первом этаже кухня со столовой, ванная и что-то вроде чулана, – объяснял он. – На втором спальня, наша с сестрой комната и кабинет, где бабушка работала.

Ледяная вода обжигала кожу, пальцы под ней едва гнулись. Я сполоснула руки, а Андрей накинул на них полотенце и крепко сжал. На миг мы посмотрели друг другу в глаза, я невольно подалась вперёд, но Андрей вдруг отпустил мои ладони и отшагнул к двери.

Я отвернулась и посмотрела в зеркало на раковиной, машинально поправляя волосы.

– Где, ты говорил, кабинет Лидии Семёновны? – спросила я. – Начну заниматься, если ты не против.

– Наверх по лестнице, первая дверь направо.

Андрей развернулся и ушёл, оставив меня одну. Прижавшись к стене, я закрыла глаза и медленно тихо выдохнула. Мою грудную клетку изнутри разрезали горячими ножницами. Скорее бы забыть, как шарахнулся от меня Андрей. Не думать об этом, не думать, не думать!..

Я нашла лестницу и поднялась на второй этаж. Возле двери в комнату простояла пару минут, не решаясь её открыть. В коридоре на глаза мне попались ещё несколько вышивок. Морда спаниеля, букет маргариток и ветка какого-то цветущего дерева.