Последнее письмо

– Я начинаю понимать, где берут начало твою хирургические амбиции.

Я свирепо выдохнула.

– Да! Я не хочу быть похожей на свою мать! И что? Ты думаешь, она сама не жалеет, что её жизнь в итоге стала такой?

– Разве я с тобой спорю? – спросил Андрей. – Я тебя понимаю. Родители всегда становятся примером для своих детей. Просто не всегда положительным. Иногда они показывают нам, как делать не стоит.

Его голос звучал так спокойно, что мне стало стыдно за свою несдержанность. Я коснулась лопатками спинки сидения и спросила:

– А твои родители какой пример – положительный или отрицательный?

– Отрицательный, – ответил Андрей, слегка поворачивая руль, чтобы плавно войти в поворот. – Они развелись, когда мы с сестрой ещё учились в школе.

– Они хоть развелись, – негромко произнесла я, отвернувшись к боковому окну.

– Ты говоришь так, будто это хорошо.

– Люди решили не отравлять друг другу жизнь до самой гробовой доски. Разве плохо?

Лес сменился сначала небольшим полем, а потом, очень быстро, низкими сельскими домиками, разбросанными вдоль дороги, как детские игрушки.

– Знаешь, – сказал Андрей. – Каждый из моих родителей в отдельности неплохой человек. Может, им стоило приложить больше усилий, чтобы понять друг друга и сохранить семью.

– Да брось. Люди не любят прикладывать усилия, потому и разводятся. Или мучают друг друга. Обычно так и бывает. Вокруг одни отрицательные примеры.

– Ты не права, – мягко возразил Андрей. – Есть и счастливые семьи.

– Наверное. Те, что прожили в браке меньше двух лет.

– Нет, счастье так быстро не проходит. А иногда оно остаётся до самого конца.

– Да неужели?

– Точно тебе говорю.

– Подумать только! Доктор Гончаров, оказывается, верит в любовь.

Вышло ехидно. Андрей нахмурился, но не сдался.

– А что здесь такого? – спросил он. – И во что ещё верить? В бога? Сложновато с моим мировоззрением. В справедливость? Очень относительно. Скорее, бывает случайное возмездие, и то далеко не всегда.

– Не переводи тему, – оборвала его я.

Андрей улыбнулся, и в уголках глаз у него заиграли очаровательные морщинки.

– Зачем об этом говорить, если ты считаешь это глупостью? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Да нет, не считаю.

– Считаешь, – убеждённо кивал головой Андрей, поглядывая в бок, чтобы повернуть.

– Так переубеди меня!

– А смысл? Мне всё равно, что ты думаешь.

– Во имя истины! – я даже подпрыгнула на сидении. – Серьёзно! Я же вижу, тебе есть что мне рассказать.

Молчание.

– Ты был женат? – как-то по наитию я.

Андрей не выдержал и засмеялся.

– Ты был женат! – воскликнула я, смеясь вместе с ним, но не разделяя его веселья.

– Нет, – сказал он. – Я не был женат, но чуть не женился на четвёртом курсе. Как ты узнала?

Я улыбнулась, на этот раз искренне и, наверное, даже с облегчением. Почему-то я была рада обмануться.

– В моём роду была бабка-гадалка и два деда-цыгана. Считай, я хирург-ясновидец. Буду оперировать без узи и рентгена.

– Так и знал, что связался с ведьмой.

– И что там была за история? – спросила я.

Андрей вздохнул.

– Ничего необычного. Такие истории каждый хоть раз слышал. Хотел жениться на одногруппнице, но потом передумал. Решил, что наши отношения не дотягивают до эталона, и всё отменил.

– Бедная девушка.

– Как посмотреть. Ведь если бы она жила с тем, кто ей не подходит, было бы гораздо хуже.

– Интересно, – сказала я, разглядывая Андрея словно невзначай. – И где это ты нашёл образец того, как надо?

– В моих бабушке и дедушке.

– Серьёзно?

Андрей решительно кивнул.

– Да. Мне они всегда казались идеалом. Особенно на фоне разведённых родителей, которые вечно ругались.

Андрей замолчал. По себе знаю, что о том, какой кошмар творится в семье, человек расскажет ровно столько, сколько сам захочет. Я ненавижу, когда у меня начинают об этом спрашивать, поэтому и сама никогда не задаю вопросов.

– Мои иногда переходили в рукопашную, – лишь промолвила я, не знаю зачем.