Глобус Билла. Третья книга. Бык

Мардук, любовно оделив Шанни бокальчиком, отошёл к столику с чудесами и принялся оттуда вызывать мановением брови, то движением локтя мужчин. При этом он ухитрялся толковать, о том, как возникает любовь между двумя.

Он окончательно перешёл с ними на другой тон. Это было особенно заметно по контрасту с тем почти официальным почтением, которое он выказывал Шанни.

Разговоры завели хозяина далековато. Возможно, во времена его юности ходовой монетой считались двусмысленные шутки, но Шанни с удовольствием заметила, что Ас сбит с толку, а Энкиду подыскивает слова.

Любопытно, что высказывался сир Мардук с большой и, как бы сказать, натренированной изысканностью, сплошь экивоками. Шанни ничуть не удивилась, когда командир, долго крепившийся, выпалил:

– Ну, знаете ли…

Энкиду смолчал.

Разумеется, Билла выбить из седла юморком – заведомо неблагодарное дело.

– У нас такое не принято, чтобы один, – он с умилением заглядывал в свой стакан, – широкоплечий красавец-мужчина срывал бы цветы с уст другого, такого же.

Ас закашлялся. Опрометчиво, потому что хозяин участливо спросил его – не крепко ли?

Шанни сочла долгом вмешаться. Помимо прочего, она прикинула, что хозяин желает развлечь именно её, показав ей своё умение вовлекать нибирийцев в задуманные им сюжеты.

– Пощадите, сир Мардук, они же со стыда сгорят.

Энкиду, по своему обыкновению желавший развалиться на полу и нашедший замену в том, что нечаянно присел на ступеньках, ведущих на галерею, быстро обернулся.

Но не ему одному послышались шаги за высокой дверью. Он сделал вид – тёмный леану, не так ли? – мол, разглядывает комнату, что было оправдано – и позвал:

– Шанни, иди посмотри. Похоже на кого-то.

В углу под лестницей только сейчас они заметили портрет. Ей-Абу-Решит, его не было: невидимый дунул между ними и наспех приложил к стене.

Шанни, спросившись для порядка взглядом у сира Мардука, пошла, прижимая губы к бокальчику – её душила нервная весёлость. Потащился немедленно и, конечно, Билл.

На старом портрете молодая женщина, столь неистово красивая, что приходило на ум слово «щедрость», величественно и просто смотрела мимо них.

– Бесспорная милашка. – Без усилия похвалила Шанни. – Трудно представить себе, что это писано без прикрас.

– Так бы и про ваш портрет сказали.

– Ну… спасибо. – Сумела ответить Шанни хозяину.

Билл повернулся к Мардуку с простодушным и бесстыдным вопросом без слов.

– Так… актриса… – Неохотно буркнул Мардук. – Правда, есть сходство. А вы играете, господа?

Он смотрел на Шанни.

– Я подумал сразу, что вы – играете.

Билл заквохтал:

– Что ж ты молчала? Я бы в Глобус рояль прихватил.

– А разве у вас там нет? Я хочу сказать… что ж вы не взяли с собою инструмент?

– Дядя, у нас был инструмент, но на нём только ваши навязчивые гости играли.

– На чём ты играешь, племянник? – Хмуро спросил он.

– Ни на чём я не играю. Они мне не дают. И петь, дядя, не дают.

– Дама на портрете – она играла на сцене? – Вклинился Энкиду.

– Нет… да, в семейных спектаклях.

– Я тоже играл в летнем лагере один раз.

– Я о другом, сир, – продолжал Энкиду, – она профессиональная актриса?

Мардук вспоминал:

– Как сказать? Знаете, когда дети пойдут, тут уж не до профессии. – Он улыбнулся Шанни. – Мотайте на ус.

Шанни смущённо потёрла пальцем над верхней губой. Билл разошёлся:

– Мы, дядя, все играем. Разве нет?

– Это уж точно.

Энкиду почему-то застрял на одной теме:

– Это, извините, общее место. Когда кто-то рождён актёром… это оставляет отпечаток. Пойдут дети или нет.

Это слегка смахивало на дерзость. Мардук, показав бокалом, что по праву старшего закрывает тему, молвил:

– Здесь у нас нечто лучше портрета. Живая женщина, чьи достоинства и дарования должны пробуждать в нас дух соперничества.

Он оглядел тех троих, в ком, по его убеждению, сей дух обязан пробудиться.

– Вы ещё скажете, леди, что ничего такого не чувствовали, когда летели с ними?

– Я стесняюсь, сир Мардук.

Мардук показал им другую картинку – на стене, которую постепенно жарко закрашивало солнце.

В золотых и красных тонах смелая рука изобразила партию в шахматы. Животное на плече одного из игроков сбивало хвостом фигуры, второй игрок с досадой отмахивался. В окошке за плечами игроков летела птица.

– Видите?

– Птица унесла одну из фигур?