Глобус Билла. Пятая книга. Козерог

Энкиду замахал:

– Зараз почнеца, как говаривает один чудесный парень.

Ас перебил:

– Ты права, его женственность под вопросом.

– Ты про бритьё?

Падение штучек – и той, что взорвалась и той, что промолчала – открыло новые черты характера сира Мардука. Сказать, что он сделался странным… ну, знаете. Страннее странного – так бывает? Разве?

Любопытно было бы прояснить, что взорвало ту маленькую перемычку, коя, как утверждает просветлённая в физиологии Иннан, соединяет две части мозга всех живых существ, из разряда жаждущих прикосновений, в характере дяди.

В соборной душе компашки или в её коллективном разуме (как вам больше понравится) засело ощущение, что в замок попала ещё одна бомба, и где-то лежит. Эту дурь трудно было выбросить из головы. Бомба в голове это надёжно.

Если это входило в замысел дяди, то идея сработала.

Билл всем объявил, что он в восторге… Никто не высказал ни поощрений, ни одобрений, но почему-то у всех повысилось настроение. Натурально. Как повышается температура.

Дорога зимы завершится летом.

Утром все были нервны, как мыши в банке, которых поймали на пять копеек. В банке – зато денежка.

Обман Аса теперь вошёл в их историю, как Подвиг Аса.

Что их ждёт? Это также неизвестно, как то, что спрятано в глиняном погребе.

Билл рассказал, не зная, зачем, о встрече на лугу и своём сне брату. Тот, выслушав внимательно, дурацких вопросов не задавал, зато неожиданно переспросил:

– Значит, один под папика косил, а второй прессовал?

Билл вздохнул и признал это, добавив укоризненно:

– Ты при командире так не выражайся…

– Ну, да, у него от такого молоко пропадёт.

И оба негодяя, посмотрев друг на дружку, разразились сильным и грубым звучным двойным хохотом.

В этот же день, Ас отправил своих ребят полить высохшее поле. Когда эскадрилья взлетела, подхватив бурдюки с питательной жидкостью, семейство приветствовало вылет подпрыгиваниями и выкриками во дворе.

Селенье было спасено, самолёты – дряхлые почтовики, переделанные асовыми инженерами, – улетели в своё хозяйство. Радостный смех медленно утих, все разбрелись.

Билл, разгуливая в смятённых чувствах позади школы, увидел людей, упражняющихся в приседаниях и подъезжающие машины.

– Компрадор! – Орал краснорожий тип.

Он заткнулся, издалека завидев болтающегося Билла, и подозрительно уставился. Позже Билл узнал, что это тренировочный лагерь для профессиональных протестующих.

– Да, да. – Подкинул дядя с неторопливой усмешкой. – Я у себя демократию завёл.

Билл не знал, что сказать. Мардук посмотрел – мол, всё понятно?

Билл издалека увидел движение между тремя стволами прямых деревьев. Кроны их избавились от оперения, как подобает их породе, точно по расписанию – в ноябре, в дни великого листопада. Билл помнил, как робко любовался ими. Благородная и мрачная нагота лишь делала их похожими на стрелы или новомодное оружие. Потом деревья обзавелись снегом и долго были нарисованы на белом.

Теперь они были переполнены зелёной кровью июля и целились в голубое небо.

Его уверенность усилил запах, жестокий и дурманный, как начало войны.

Билл обозначил себя, чтобы не получить нежданного подарочка, и, продолжая натужно кашлять, подошёл с подветренной стороны.

Ас курил стоя. Между веток лежал длиннопалый пистолет, явно домашнего изготовления. У ног на земле горка листьев. Билл покосился на неё.

– Ты о чём-то думаешь, да?

– Привычка. – Извинился Ас и затянулся так, что сигарета в мгновенье ока прожила свою жизнь до самого фильтра.

Ас посмотрел на неё непонимающими глазами.

– Вроде твоей привычки прикрывать окурки листьями, будто это твои мысли.

– У тебя нет уважения к интимной жизни.

– Так это твоя интимная жизнь? Командир… нет слов.

Ас сделал рукой и плечом жест досады. Билл не отстал.

– Скажи Энкиду, он захоронит твои мысли… то есть, окурки, как подобает.

– Да, могильщик он грамотный.

Ас иронически смотрел на него. Билл почувствовал себя неуютно – ну, как сигарета. Ас снова заговорил, обращаясь к новой сигарете:

– Разве ты не чувствуешь себя владыкой мира, когда заводишь часы, большие круглые? Когда стрелки гоняешь по циферблату, распоряжаясь временем? Хотя и знаешь, что тебе оно неподвластно?

Билл слушал и понимал, что с ним происходит – именно потому, что понять не мог.

Гордый кровник на пробу оказался самозванцем.

Биллу, рождённому с душой большой, но расплывчатой, нетрудно было влезать в чужие шкуры – лишь бы не шкурки. Но он, чьё первое воспоминание связано с прыжками по дереву – мелькают блики света, и ветер изредка тоненько взвизгивает, – понимал, что командир, – первое воспоминание известно лишь полковому психиатру, – скроён иначе… замешан из другого теста… что судьба одну маску положила ему в колыбельку – рядом с маленьким хорошеньким пистолетиком.

Колыбелька командира – ха. Мысль хорошая, следует поделиться ею с Иннан.

И пошло, поехало.

День был посвящён грозе – Билл был весел. Второй утонул в светящихся серых облаках, ползших по холмам, в точности повторяя их очертания – Билл улыбался.

На третий солнце покинуло облака и возник в девятом часу шар света, и вся Эриду была объята им.