Глазами маски

* * *

– Ах, он страдает, – пробасил Верти, глядя на Квентина, сидевшего на ступенях сцены в полном одиночестве, опустив голову на колени.

– Вы не видели той сцены, – вздохнул Хэпи, встав в дверях рядом с ним.

– Какой сцены? – спросил Азраил настороженно, руками упершись в дверные косяки.

Верти пожал плечами.

– Сцены с поцелуем Солы и Гордаса, – ответил Хэпи.

Квентин поднял голову. На бледном лице сияли голубые глаза. Длинные волосы, рассыпавшись по плечам и спине, почти полностью покрывали его тонкую фигуру.

– Не стыдно вам при мне шептаться обо мне? – возмутился Квентин.

– При мне и обо мне – какие казенные рифмы, – поморщился Хэпи. – Никто и не думал шептаться, мы говорили, используя среднюю мощь голосовых связок, – он подошел к сцене.

– Она меня не любит, – с пьяной мрачностью вымолвил Квентин.

Всем на мгновение стало больно: Верти вцепился в свой крест, Хэпи опустился на ступень рядом с Квентином, а Азраил глотнул воздуха.

– Ну, целовались они, что с того? Сола влюблена в Азраила. Гордас – лишь временное утешение, – спокойно рассуждал Хэпи.

Квентин поднял на него измученные глаза:

– Что?

– Я думал, ты знаешь, – пожал плечами тот.

– Теперь знаю, – прошептал Квентин.

Покинув дверной проем, Азраил вслед за Хэпи подошел к Квентину.

Подобрав разорванную ленту, валявшуюся у его ног, он тихо произнес:

– Послушай, у настоящей любви не может быть ревности.

– Вот как? – Квентин болезненно улыбнулся.

– А врачующей философии у тебя не найдется? – Риторически съязвил Хэпи.

– Ревность – прямое доказательство любви, – ответил Квентин раздраженно, – и вообще, оставьте меня.

– Не любви, а глупости. – Как бы про себя уточнил Хэпи.

– Рассуди, – проговорил Азраил. – Зачем ревновать? Если тебя любят, для этого чувства нет причин. А если тебя не любят, тем более не имеет смысла ревновать.

Последним к сцене подошел Верти.

– Есть только два ответа: «да» или «нет», на них ревность не распространяет свою власть. – продолжал Азраил. – Только два. Все остальное – это сомнение. Вот его следует бояться. Как можно быстрее узнай ответ и не отравляй душу сомнением…

– Я знаю ответ! – крикнул Квентин, перебив Азраила. – В этом-то все и дело. – Вдруг он вскочил, вырвал кусок ленты из его рук и наспех перевязал им волосы, затем, немного успокоившись, снова сел на место.

– «Вот что, Квентин», – произнес Азраил переменившимся тоном, в котором зазвучала жесткость. – Сначала будет больно, а потом – все равно. Запомни это.

Квентин вздрогнул:

– Ты говоришь о смерти?

– Безответная любовь – та же смерть. – Азраил сел на ступень рядом с Квентином и Хэпи. Верти стоял над ними, с мрачной важностью разглядывая каждого, тяжелый крест его переходил из руки в руку.

– Вы опять тут? Перерыв закончился. Все – на репетицию, живо! – В дверях показалась Сола.

* * *

Найт стоял, прислонившись к мотоциклу, выкуривая сигарету за сигаретой. Илвис молчал, сжимая в руках поводок.

Заретта беспокойно смотрела на часы:

– Через полчаса – начало. Я опоздаю.

– Вот. Он. Я его. Вижу, – проговорил Найт, выронив сигарету, и, заведя мотор, вскочил на мотоцикл.

Где-то далеко в кустах показался Джексон.

– Джексон, сюда, ко мне! – закричал Илвис.

Собака побежала в противоположную сторону. Впереди нее несся маленький пушистый комок.

Заретта моргнула, и комок исчез. «Наверное, солнечный зайчик», – подумала она.

– Жди нас, мы скоро, – постарался успокоить ее Илвис.

Мотоцикл зарычал по дороге.

В Заретте что-то оборвалось, кисти из ее рук выпали, дыхание сбилось. Она растерянно опустилась на лавочку. Время вдруг понеслось стремительно, вроде рычащего мотоцикла, минутная стрелка срывалась с места, перелетая от одного деления к другому. Заретта закрыла ладонью часы, стараясь не думать о времени.

* * *

В зале уже слышались голоса зрителей.

– Я ведь могу и уйти из театра, – донеслось из костюмерной. – Верно? – Темные глаза Хэпи испугали бы любого. – Вы как-то сказали… – продолжал наступать он, – Азраил – козырной масти. Помните?

– Да, я говорил, – ответил Вальсам нежно, перебирая черные четки в руках. – Как и положено ведущему актеру труппы.

– Вы не устаете мне напоминать, что я не…

– Хэпи, – перебил Вальсам. – Вам не кажется, уже несколько поздно говорить о том, что роль вам не подходит?