Данный Богом

Тук! Что-то ударилось об оконное стекло.

Я продолжала дремать, но звук повторился. Вера выглянула на улицу.

– Э-э-эй! – закричали под окном соседские ребята, – пойдете играть в «туки-та»?

Мы с сестрами переглянулись. Соседей мы недолюбливали, несколько лет между нами шла затаенная война: то они бессовестно обрывали с наших сливовых деревьев лучшие плоды, то мы в отместку кидали им всякие отходы в огород. Но на время вечерних игр все распри забывались.

– Ладно, идем! – крикнула Аля. Она была самой младшей из нас, но всегда отлично пряталась.

На игру мы снаряжались, как в экспедицию: джинсовые брюки, плотные длинные носки, водолазки с рукавом, – иначе комары сожрут заживо. Вид у нас был забавный: старые вещи уже стали немного малы. Соседские мальчишки поддержали наш дресс-код, а вот подружки Настя и Катя, живущие в ближайших от нас домах, оделись так, словно собрались на дискотеку, только что туфли на шпильках не надели. Мы с Верой переглянулись и синхронно закатили глаза. Несложно было догадаться, что объектом, на который девчонки направляли все свои старания, был долговязый сосед Данька, но он куда больше восхищался собой, чем кем бы то ни было. Скептически рассматривая его прилизанные гелем волосы, я не сразу заметила, что сегодня к основной компании присоединилось еще двое мальчишек. Узнав их, я тихонько застонала.

– Это мой брат Витя, – представил Данька белобрысого паренька, – а это его друг Андрей.

Все поздоровались с новоприбывшими, а я мрачно смотрела под ноги, чертя носком кроссовки какие-то каракули в пыли. Знала бы, что придут эти «чужаки», ни за что не пошла бы играть. Но не зря же столько собиралась!

Без привычного энтузиазма я поплелась за остальными к главному атрибуту игры в «туки-та» – огромному кедру, раз в пять шире любого из нас. Суть игры заключается в том, что ведущий встает у Дерева и считает до ста, а остальные прячутся. Кедр растет на пересечении четырех дорог, создавая удобный наблюдательный пункт для ведущего, который должен не только заметить спрятавшихся, но и назвать их имена, обогнать и, крикнув «туки-та!», ударить ладонью о ствол Дерева. Первого пойманного игрока может спасти последний, иначе неудачник сам становится ведущим.

Я выбрала своим укрытием жимолостный куст на заброшенном участке: до Дерева бежать недалеко, а в кусте удобная «проплешина», как раз для одного человека. Ведущая, Настя, которую я недолюбливала больше всех остальных, уже досчитывала до восьмидесяти, когда я полезла в куст и…обнаружила, что он уже занят!

– Опять ты! – фыркнула я, пихая Богданова в бок, – проваливай! Это мое место!

– Вовсе нет, – невозмутимо парировал мальчик, – я первый его нашел.

Я поджала губы.

– Ты вообще никогда не играл, с чего вдруг приперся?

Богданов посмотрел на меня. Я ожидала, что он скажет в ответ какую-нибудь колкость, но он лишь улыбнулся.

– Не будь такой злюкой, – примирительно сказал он, – давай лучше будем дружить.

Я опешила.

– Зачем?

– Ну, – мальчик лукаво прищурился, – если хочешь, я буду носить твою сумку до дома.

Я пожала плечами. В школе я и Андрей Богданов почти не разговаривали. Мальчик вообще не отличался общительностью, не знаю, что на него вдруг нашло.

– Даша! – крикнула Настя, – я вижу твою косичку в кусте!

Бежать бессмысленно – Настя стоит слишком близко к Дереву. Черт! Из-за этого проклятого мальчишки я толком не поместилась в куст!

– Спасешь меня – буду с тобой дружить, – заявила я Богданову и, задрав нос, отправилась к Дереву. Мальчик проводил меня растерянным взглядом. Ха! Так-то. И от нежелательного друга избавилась, и сама оказалась ни при чем. Усевшись рядом с Деревом на скамейку, я принялась высматривать, где прячутся остальные игроки. Главную надежду я связывала с Алей, но ее вскоре обнаружили, а потом и Вера не вовремя высунулась из картофельной ботвы. Народу у Дерева становилось все больше и больше, пока, наконец, «в живых» не остался всего один игрок.

«Где же этот Андрей?» – сокрушалась Настя, которая все никак не могла его отыскать. Но вот, наконец, она догадалась проверить куст, подошла к нему и…

– Туки-та! – крикнул Богданов, неожиданно выпрыгивая из-за песочницы в двух шагах от Дерева.

У меня отвисла челюсть. Мало того, что Богданова не нашла ведущая, так еще и мы все, стоявшие так близко, не заметили, как он перебегал с места на место.

– Ты спасена, – мальчик подмигнул мне, и я улыбнулась в ответ, – подруга!

Два года спустя…

Красные ягоды так и таяли во рту. Я губами собрала последние с ладони и грустно вздохнула.

– Будешь еще? – Богданов забрался на самые высокие ветки боярышника.

– Давай!

Он спустился, и мы, как две птички, принялись есть мягкие ягоды.

– Сегодня надо написать сочинение по литературе, – ныл Андрей, выплевывая семена, – терпеть это не могу, а завтра еще и стих рассказывать!

Я хихикнула. Для меня не было ничего проще, чем рассказать стихотворение, а Богданов, несмотря на отличную память, был никудышным рассказчиком: его голос вечно «заклинивало» на одной ноте, и мой друг бубнил и бубнил ненавистные рифмы, глядя себе под ноги. Ольга Васильевна, наша учительница по русскому и литературе, с вечным тугим узлом волос на затылке, почти никогда не ставила ему больше тройки.

– Зато в математике ты – гений, – подбодрила я друга, – а я стою у доски, как дура, и ничего не могу решить.

– Просто ты гуманитарий, а я логик, – сказал Богданов. Меня всегда веселила его привычка с умным видом высказывать очевидное, – хорошая мы команда, не так ли?

– Ага! – мы ударили по рукам особым образом, как делали только мы двое.

– Я напишу за тебя сочинение, – подмигнула я Андрею, – не переживай.

– Правда?

– Конечно, я ведь постоянно списываю у тебя алгебру. Только я напишу не слишком хорошо, чтобы училка не догадалась.

– Класс! Четверки мне за глаза хватит, – Богданов отряхнул руки от мелких веточек, – кстати, у тебя есть что-нибудь новенькое?

Я поняла, что он имеет в виду статьи для вымышленного журнала. Мне нравилось представлять, что я работаю журналисткой и приношу свои работы на справедливый суд главного редактора. Им, конечно, был Богданов. Он относился к своей «работе» очень серьезно, внимательно читал статьи, и порой даже разносил их в пух и прах. Сначала я обижалась, но потом поняла, что, только научившись достойно принимать критику, смогу в будущем добиться успеха.

– Держи, – решилась я, доставая из кармана сложенный в четыре раза тетрадный лист, – это о бездомных животных.

Андрей расправил бумагу и принялся читать, а я наблюдала за ним, поудобнее устроившись на ветке. Когда Богданов был чем-то увлечен, его лицо становилось очень выразительным, почти скульптурным.

– Здорово! – сказал он, и я не захлопала в ладоши лишь из страха свалиться с дерева, – только не хватает конкретики.

– Ну вот, – буркнула я.

– Нет, серьезно, мне нравится статья, – Андрей передал мне тетрадный лист, – просто хорошо было бы добавить реальную историю о том, как действуют приюты для животных, какие люди там работают. Что-то в этом духе.

– Может, когда-нибудь мне на голову свалится руководитель приюта для животных, – усмехнулась я, – и я возьму у него интервью.

– Или…ты можешь пойти в библиотеку…

– И искать нужную информацию до конца своих дней.