Вечер взаперти

– Ну, пришел и пришел, – равнодушно сказал Жерар, взглянув на Алешу. – Мне-то что? У меня вон девочки есть! И гитара есть. И вообще, плевал я на вас обоих. Катитесь отсюдова!

Алеша встал и спросил у Семена:

– А что происходит?

– Это краеугольный вопрос всего бытия, – глубокомысленно протянул Жерар и ущипнул одну из школьниц за грудь.

Та взвизгнула и залилась смехом.

– Я утопиться хочу, забыл? – обиделся Семен, уставившись на Курбатова, как на предателя.

– Ах, ну да-да, конечно, – закивал Алеша. – В колодце. Помню.

И стал искать глазами колодец.

– Я просто ждал, когда ты наконец очнешься, – продолжил Семен. – Глупо как-то топиться в колодце, когда никто не смотрит. Понимаешь?

Алеша снова неуверенно кивнул.

– Девочки, – предложил вдруг Жерар, – а не пойти ли и нам с ними? Не посмотреть ли на то, как топятся матросы? Это ж оксюморон! Да еще и в колодце.

Школьницы радостно запрыгали и завизжали.

– Ну что ж, – вздохнул Семен. – Идемте.

И все пошли к колодцу.

– Как подмышка? – спросил Семен у Алеши по дороге.

– А как она должна быть? – удивился Алеша. – На месте.

Семен причмокнул:

– Да ты ж в нее серп всадил по самую рукоятку. Не помнишь, что ли?

Алеша попытался вспомнить.

«Да, кажется, что-то связанное с подмышкой было… – вспоминал он. – Какая-то травма… Вот только какая именно?..»

Голову его, казалось, заполнили мартовские туманы: все предшествующие события сливались в одно серое, неразличимое пятно.

– Да нет же, – оттолкнул Жерар виснувшую на нем школьницу. – Не серп, он у себя вырвал кусок подмышки. Я свидетель. Мерзкое, замечу, зрелище!

Алеша не помнил ни того, ни другого события. Хотел было пощупать свои подмышки, но постеснялся присутствия школьниц.

Он сказал:

– Прошлое – как пустота между строк: оно не имеет значения. Важны лишь строки.

– А что такое эти строки? – хитро прищурился Жерар.

– Мы сами и есть строки, – пояснил Алеша.

Жерар присвистнул.

– И вправду умный малый, – повернулся к шагающему рядом Семену.

Тот лишь кивнул в ответ. Остальную часть пути проделали молча.

Наконец они приблизились к цели.

Алеша, Жерар и школьницы остановились недалеко от колодца. Семен же влез на лежащий рядом камень и водрузил одну ногу на край сруба.

– Ну, пора, – сообщил он Алеше и Жерару.

– Удачи тебе, – пожелал Алеша.

– Не тяни! – крикнул Жерар. – Припекает!

Семен посмотрел в глубь колодца.

– Желаю, чтобы ваши строки не заканчивались ни вопросительными знаками, ни многоточиями, – громко произнес он и шагнул в колодец.

Школьницы, радостно взвизгнув, захлопали в ладоши.

– А ну, цыц! – гаркнул Жерар. – Это торжественный момент! Слыхали, как здорово матрос сказал? Эх вы, лахудры мелкие! Ничего-то не понимаете!

Школьницы продолжали смеяться.

– Ну ладно, я вам покажу! – принялся шлепать их по задницам Жерар.

Но это раззадорило девиц еще сильнее, и они вновь повисли на шее Жерара.

– Ладно, мы пошли, – обнял тот разом обеих. – Нас ждут объятия разврата.

– А мне что делать? – растерялся Алеша.

– Не знаю, – зевнул Жерар. – Как там сказал этот колодезный матрос – пиши свои строчки, только не заканчивай на вопросах и двоеточиях?

– Многоточиях, – поправил Алеша.

– Ну, короче, ты понял. А главное, по возможности береги желудок.

И Жерар со школьницами отправились назад к стогу сена.

Алеша долго смотрел им вслед, пока три фигурки не скрылись вдали. Затем он подошел к колодцу и заглянул в него. Там была лишь тьма и тишина.

Тогда Алеша лег на траву, закрыл глаза и стал считать до десяти. На счете «восемь» он провалился в сон. А на счете «десять» проснулся. На этот раз окончательно.