Вечер взаперти

– Ты – пиздюк! – завопил Хитров, стуча ногами по полу. – Не смей мне врать! Я ж тебя проглочу, высру и не замечу!

Лобов закивал, будто соглашаясь со всем, что говорил Хитров. А Хитров поднял откушенный кусочек мизинца, сдул с него пыль, положил в рот и принялся жевать. Он морщился, кашлял, но не останавливался. Лобов бесстрастно наблюдал за этим занятием. Наконец багровый от безостановочной работы челюстями Хитров сглотнул.

– Ну, а теперь что скажешь? – рыкнул он, сплевывая застрявший в зубах ноготь.

Лобов смотрел на Хитрова, ничего не говоря.

– Ты – педераст! – завизжал Хитров, размахивая руками как безумный. – Я тебя прибью!

Он схватил стоящую рядом табуретку и отшвырнул в сторону. Табуретка с жутким грохотом ударилась о стену и развалилась на части. Лобов молча поглядел на обломки и снова повернулся к Хитрову, ожидая того что будет дальше. Хитров, весь темно-сизый от ярости, принялся стягивать пиджак.

– Я тебе не позволю!.. – глотая окончания, бормотал он. – Голубарь чертов!.. Содомит, гомосятник!.. Ничего у тебя не выйдет! И на «вы» больше к тебе обращаться не буду! Чтоб я, светский человек, интеллигент, обращался на «вы» к какому-то там педерасту?! Да ни в жизнь! Слышишь?!

Лобов только кивнул. А Хитров стащил пиджак и в отчаяньи закинул в угол.

В комнату вошла жена Лобова с подносом в руках.

– А вот и ужин, – улыбнулась она. – Борщ с гусятинкой. Чего это вы так расшумелись?

Лобов и Хитров уставились на нее. Жена Лобова поставила дымящуюся кастрюлю на стол и стала разливать борщ по тарелкам.

– Ермолай Емельянович, а вы почему пиджак бросили? – спросила она у Хитрова. – Жарко вам?

– Да! – крикнул Хитров и пошел поднимать пиджак.

– Что это с ним? – шепнула жена Лобову.

Лобов пожал плечами и придвинул к себе тарелку.

– Ермолай Емельянович, – позвала хозяйка. – Садитесь, а то борщ остынет.

Хитров надел пиджак и подошел к столу.

– Я бы вам все высказал, да палец болит нестерпимо, – прошипел Хитров и в доказательство показал обмотанную носовым платком ладонь.

Лобов, увидев торчащий из-под платка окровавленный обрубок мизинца, уронил ложку и тихо рыгнул.

– Сеня, ну что ты! – укоризненно заохала жена.

– Да ладно! – махнул рукой Хитров. – Ваш муж – педераст!

– Как?! – округлила глаза наивная жена Лобова.

– Да уж! – хмыкнул Хитров. – Прощайте!

И вышел, громко хлопнув дверью.

– Да что случилось-то? – посмотрела жена на Лобова.

– Обиделся, – вздохнул Лобов и продолжил есть борщ.

Над супругами беспокойно кружила голодная муха.

ИМПОТЕНТ ИДЕТ НА ДИСКОТЕКУ

Алексей Куликов сдавал в гараж задом. Переключая передачу, он чихнул, перепутал педали и въехал в стеллаж. Правая фара и крыло – опозорены трещинами.

Домой Алексей вернулся расстроенным.

Его жена Вера вдохновенно кашеварила, когда Алексей угрюмо тыкал ключом в замочную скважину и никак не мог попасть.

В конце концов он позвонил.

Вера пошла открывать.

Увидев невразумительное выражение на лице мужа, она поняла: что-то случилось.

– Чего опять? – сразу спросила.

– Фару разбил, – буркнул Алексей, стягивая тоскливые ботинки.

– Сильно? – задала Вера с ее точки зрения неглупый вопрос.

Алексей лишь махнул рукой – конец, то есть баста.

– Как же ты?

– Дорога скользкая, – сбрехал Алексей, чтоб только закрыть тему.

– Сам-то цел?

– Цел.

Почуяв запах осиротевшей каши, Вера побежала на кухню.

А Алексей встал у зеркала и долго разглядывал подаренную родителями физиономию, угадывая, где же кроется дефект природы. Но природа умело скрывала свои тайны, и Алексей так ничего и не угадал.

– Кашу будешь? – крикнула Вера из кухни.

– Не хочу.

– Манная. Только сварила.

– Не хочу.

Вера догадалась, что Алексей всесторонне разочарован, может даже, не удовлетворен. Желая успокоить мужа, она вполне осмысленно потащила его в спальню. Алексей вяло сопротивлялся, но, как и любой мужской теленок, все равно плелся.

Однако в спальне у Алексея не получилось.