Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

– Если вы поможете нашей армии развеять тьму на подступах к городу, возможно ночь не станет для нас большой проблемой. – уверенно покачав головой, улыбаясь согласился Чеистум.

– И все же, храбрый юноша. – смотрел в глаза теперь повернувшегося в его сторону Корима Бог Страха. – Гимилл передал Лорее, что отмененная самим Уиллекроми завтрашняя ночь все равно случится. Он не объяснил, каковы на то причины?

– Госпожа обмолвилась, что говорила об этом с Гимиллом, ибо он – Бог Ночи. Но знал ли об этом раньше сам Гимилл… – задумался Корим.

– Велика вероятность того, что Лорея получила эту информацию со стороны?

– Именно Лорея, чаще всего, отправляется на тет-а-тет с Надзирателем. – прикрыв глаза, отпил вина из своего бокала Чеистум, пусть все равно был мертв, и не чувствовал потребности в питье и еде. Он делал это за компанию. – Но говорит ли он ей такие важные вещи?

– Зная ее, предполагаю, что она просила Гимилла не вмешиваться? – понял Гоклон.

Корим неуверенно поднял голову.

–У них обоих с детства зуб на имтердов, а у Гимилла, если верить историям о войне на Севере, зуб и на Черное Пламя. Не сомневаюсь, что он хотел бы ворваться в город сам, и уничтожить всех слуг своего врага. Он всегда был горячей головой. Героем-одиночкой, ведущим бесконечную и безмолвную войну с имтердами.

– Госпожа Лорея часто вспоминала его раньше. Она говорила, что он был самым отверженным воином в борьбе с имтердами среди всех людей. – с явным интересом кивнул Корим.

– Похоже, даже по прошествии столетий не многое в нем изменилось. По крайней мере, не похоже, что он победил свою болезнь, коли так и передвигается по миру лишь ночью.

– Так это болезнь? – удивился Корим.

– Определенно. Так устроен его организм, что печально. Ночью он сражается, а днем спит. Поэтому ли у него никогда не было собственных войск, или же потому, что он через всю жизнь протянул тихую злобу, и до сих пор предпочитает сражаться вдали от союзников? Виной тому его благородство и страх. О да, я чувствовал этот страх каждый раз, как встречал его. Он боялся видеть смерть своих товарищей, переживших то же, что и он. Он слишком дорожил своим долгом перед людьми, и не хотел создавать для них лишней угрозы.

– Вы говорите, что он пережил нечто страшное в молодости?

– Он пережил лишения, сроду тем, что пережили все мы. Он потерял всех, кем дорожил, но товарищи помогли ему найти новую семью. Так было и у меня, и у Чеистума. Так было у Лореи и Гедыра. Нас всех сплотила…месть.

Они уже почти не пили вина, все глубже забираясь в свои воспоминания, являя перед глазами картины прошлого, для Гоклона еще яркие, но для старого Чеистума уже блеклые и едва различимые. Бог Смерти спасся от Проклятья Забвения, как и от забвения собственного разума, смертью, умертвив свое тело, но с помощью окто, содержавшего всю его волю, мгновенно вернув телу жизненные силы. Пусть то сложно было назвать жизнью, его телом управляло собственное окто, и он мог делить то окто между разными телами, даже создав несколько своих копий, разослав их в разные Стороны Света, поддерживая так между ними связь для своего Верховного Властителя и друга Ниса. Десятки лет назад одно из его тел вернулось на Запад с Юга, и рассказало ему пугающие истории о Сестрах-Хемирах, что там обитали, и Негласном Правители, что те земли захватил и подчинил имтердам. Он потерял свое тело на Севере еще до начала Великого Спуска, а тело на Востоке пропало немного позже, сожженное Красным Пламенем Геллара, почти 400 лет назад. Они были друзьями и с Гоклоном, что также прекрасно разбирался в человеческих эмоциях, что Богу Смерти было особенно интересно, и потому всегда находил с Чеистумом общий язык. Бог Смерти всегда уважал смерть, ведь именно она была самым большим страхом любой жизни, даже если те его таковым старательно не признавали. И потому он уважал Чеистума – человека, который изведал и познал все аспекты смерти, сам не боялся ее для себя, но лучше других понимал, насколько она ужасна для еще процветающей жизни.

Тихое застолье героев подходило к концу, и с тем, уже совсем забыв о делах насущных, каждый из них с головой ушел в размышления на самые разные, часто даже философские, темы. Корим вспоминал прошлое свое и, вместе с тем, вспоминал прошлое своей наставницы, Богини Света Лореи. Она не раз рассказывала ему историю своего становления октолимом, как и будущего становления Богиней, уважаемым командиром Демонов. Она жила на Западе, на месте текущего Манне-Дота, по иронии судьбы, через столетия, выбрав своим учеником наследника некогда родных земель. Тогда на месте города была лишь небольшая деревушка, в первые же годы Эпохи Раскола оккупированная имтердами. В попытке сопротивления законам угнетателей, отец и мать Лореи Гедыр погибли, а сама девушка, впав в отчаянную ярость, уничтожила часть отряда имтердов-пожирателей, поглощавших внутреннюю силу людей для транспортировки ее в Земли Марконнор, и те, почуяв в ней так резко растущую силу, схватили ее, отведя в дом с мертвыми родителями для изъятия сил. Злобу девушки было тяжело обуздать, но специально подготовленные для того воины имтердов почти справились со своей задачей, как вдруг свет в их глазах потух, и в полной темноте даже для Лореи на пол посыпались их уже мертвые тела. На помощь девушке пришел уже текущий Бог Тьмы, ее брат Кенн. Пусть то и не было им никогда упомянуто, именно по той причине родителей девушки убили имтерды – то был допрос, и гордые родители никак не выдавали им информации о своем сыне, уже год являвшимся командиром Демонов. Не оглядываясь на тела родителей, с дрожью и слезами отважный юноша вынес уже обессиленную сопротивлением сестру из хаты, и, подобно тени, умчался с ней в Лес Ренбира, где и собирался передать ее товарищам, отвести ее через тайные ходы в самый Синокин, направить ее силу в нужное русло и найти ей новую семью.

Увы, по пути они слишком часто сталкивались с преследовавшими их имтердами, и в один момент совсем выбились из сил, тем более так не кстати столкнувшись с вражеским Военачальником, Гелларом. Но не только имтерды преследовали молодых людей – атаку Геллара остановил лично Дума, пришедший с небольшим отрядом Демонов на помощь молодым людям со стороны ближайшего подземного хода, откуда на поверхность совсем недавно, сердцем чувствуя неладное, вышел и сам Кенн. Геллар отступил, понимая разницу в силах Думы и своего отряда, а девушку удалось без происшествий донести, пусть уже без сознания, до подземной столицы людей. Брат помогал товарищам ее выходить, и даже порекомендовал ее на роль ученицы своему другу Альберту, тогда еще не являвшемуся Богом, через некоторое время правда взявшему ее, за результаты в тренировках и покладистость в обучении, под свою опеку.

Лорея весьма уважала командира Думу, и не раз потому просила своего ученика Корима «забыть о ненависти», пускай и сама понимала, что у него на то были более чем веские причины. Сокровища из Грота Ломо, полученные Коримом и отцом Кайлы, Амиром, после победы над драконом, он использовал вовсе не для свершения мести над людьми, погубившими его родителей, и захватившими его город Манне. Уйдя в разбой после изгнания, в один день он похитил, с целью получения выкупа, молодую наследницу одного богатого рода, тем не менее, так и не сумев заставить себя причинить девушке вред, впервые в жизни, и так внезапно, встретив в ее глазах отражение себя не как бандита, а как благородного юноши. В ходе передачи девушки родителям с выкупом на условленном месте, Корим еще по пути заметил слежку за собой, вступил в бой с профессиональными наемниками, присланными родителями девушки на встречу дабы «отбить» ее у негодяя. Он был серьезно ранен, и пусть девушка успела угостить его исцеляющим зельем, что вечно носила с собой по наставлению тех же родителей, теряя сознание Корим просил ее бежать к родным, и никогда о нем не забывать, что также было сказано не без причины.

Наконец оклемавшись спустя пару дней, Корим нашел себя одержимым новой идеей – его манило к этой девушке, и он желал быть с ней, ибо все равно ненавидел жизнь разбойника, и душа его до сих пор рвалась к благородию. Поскольку он уже потерял свое имя дворянина, пускай в нем еще и текла их кровь со свойственными ей благородной внешностью и манерами, его средств было слишком мало, чтобы произвести правильное впечатление на родителей девушки, тем более учитывая то, что она, к счастью, факт его существования и личность так и оставила для них в секрете. Он недолго блуждал в округе с поисками – в одной таверне он услышал о заказе самого градоначальника на дракона, что жил в Гроте Ломо, и собирал у себя, по слухам, несметные сокровища.

– Кто готов выступить со мной на дракона!? – резко поднялся тогда из-за стола он, сразу встретив на себе немало удивленных взглядов местных жителей.

Тогда его лишь засмеяли, и он не получил никакой компании для столь важного, но, очевидно, чрезвычайно опасного, похода. Помощь он нашел уже позже и совершенно случайно. Выполняя заказ на других чудовищ в лесу неподалеку, он столкнулся в бою с очень кстати пришедшим ему на помощь молодым странствующим рыцарем по имени Амир. Мужчина был поражен боевому мастерству юноши, и, в ходе недолгой беседы, наполненной взаимной похвалой, наконец затронул тему, что была для Корима по-настоящему важна.

– Как понимаю я, нужны тебе немалые деньги? – серьезно кивнул головой Амир.

– Немалые. Но у меня есть одна идея. Ты же слышал о Гроте Ломо? – уверенно и с трепетом улыбнулся Корим.

Катализатором невероятной реакции в душе доблестного воина Амира стали те слова. Прямой дорогой они отправились в таверну, знакомую лишь старым воинам, и, с шумом пройдя внутрь, быстро сбросили с ближайшего стола недоеденную пищу, опрокидывая ногой стул, привлекая внимание всех людей вокруг к себе, начиная свою вдохновляющую на бой речь. Амир с трепетом взывал к их доблести, назвав себя сыном самого легендарного Аквина Тибфера, чем уже немало разжег интерес людей. Понимая, с каким человеком так внезапно столкнулся недавно, Корим также не стоял в стороне, и назвал свое настоящее имя – имя наследника города Манне, желавшего вырвать бразды правления города из рук захвативших его бандитов. Уже этого было тем людям достаточно. Они воодушевленно кричали, опуская кубки, и поднимая вместо них в воздух свое изношенное временем и множеством битв оружие. С огнем в глазах, что разгорался в них когда-то в сражениях, они буквально на руках вынесли из таверны своих новых лидеров, и, все оседлав коней, в миг домчались до самого Грота Ломо, готовясь дать дракону бой, которого он просто не должен был пережить.

К сожалению, не все воины вернулись из той битвы, пускай и почти половина их выжила. Сокровищ дракона было правда невероятно много, и куда больше, чем требовалось выжившим воинам. Они получили то, чего желали больше всего, покрыв себя славой победителя дракона, и с тем, лишь малую долю сокровищ забрав, шумно и весело покинули Грот, унеся с собой тела павших товарищей, готовя им достойное погребение. Часть сокровищ оказались прокляты, и именно они удерживали дракона рядом с собой, заставляя его собирать их все больше, сторожить, убивая каждого, кто на них покусится. Проклятье не пускало Корима дальше, и Амир вдруг посоветовал ему забыть о мести, для которой тот собирал сокровища, и вспомнить о любви. Добрый помысел и благая цель для использования сокровищ развеяли проклятье, и Корим смог к ним прикоснуться, собрав для себя множество разных драгоценностей, затем желая принести их в подарок семье своей возлюбленной. Он не успел поблагодарить Амира – мужчина уже покинул Грот, и, ничего не взяв себе, отправился дальше путешествовать по миру. Они встретились снова уже намного позже, когда Амир завел собственную семью и отошел от боевых дел. Но речь сейчас, разумеется, уже совсем не о нем.

Благодаря связям уже в преступном мире лесных разбойников, Корим узнал, что одна из их шаек поймала и убила за сопротивление человека, назвавшегося учителем, нанятым семьей девушки для ее обучения геральдике. Поскольку эта информация попала к Кориму из первых уст, уже через день он, богатый и благородный учитель геральдики из самой столицы Ирмии, стоял перед воротами имения своей возлюбленной, тем более правда многое понимающий в сей науке. Родители не знали внешности бывшего похитителя их дочери, и с радостью приняли у себя этого умного и воспитанного мужчину, предложив ему, также, немалую оплату за обучение дочери не только геральдике, но и некоторым прочим наукам, достойных учителей по которым не нашли, и знаниями в которых Корим также обладал. Веселый спектакль Корима и девушка, узнавшей своего, на самом деле, спасителя, провел ее родителей, и, в тайне от них, они часто встречались и совершенно искренне и счастливо флиртовали. Да, родители часто забывали о обязанностях перед девушкой из-за своей работы, и она не раз пыталась привлечь их внимание к себе, все еще требуя заботы как ребенок. Именно от этого ее спасло похищение Коримом раньше – после того случая они куда больше переживали за дочь, и больше ей дорожили.

Шли дни, даже недели, и любовь пары стала заметна некоторой прислуге родителей девочки, что они передали и им самим. Пока Корим учил возлюбленную игре на рояле, что та считала своим хобби, ее родители навели справки, в вещах Корима найдя его перстень рода Манне, по нему узнав от текущего градоначальника Манне-Дота истинную личность их таинственного «учителя всего на свете». Пускай они не были против его связей с их дочерью, ибо Корим производил на них исключительно положительное впечатление, они не сообщили ему о том, что общались с человеком, официально забравшим город после смерти отца Корима, на самом деле самим ставшим причиной его гибели, о чем и знал только сам юноша. В Манне-Доте, у самого герцога Дота, гостил очень опасный человек, и он просил эту информацию у мужчины в собственное пользование, мелькнув Синим Пламенем в глазах, отправляясь к имению, где и находился тогда Корим. Юношу вызвал на встречу его учитель, что и помог тому когда-то бежать из оккупированного бандитами Манне-Дота, и при встрече с ним узнал, что о его местоположении стало известно старому Доту, и он отправил по его следу убийцу. Сердце Корима уже чуяло неладное, и он, не прощаясь, сорвался с места, и на коне быстро вернулся к имению, куда и должен был, скорее всего, отправиться этот убийца. По пути он успел заглянуть в свое старое убежище, забрав оттуда старые доспехи, щит и меч, с которыми сражался против дракона. Возможно поэтому он случайно пропустил убийцу мимо. Да, тот действительно отправился за Коримом в самое имение. Но встретить его Корим не успел – здание, как и вся его округа, уже горели зловещим пламенем.

Часть прислуги пробежала мимо него, уже со слезами от гари на глазах прорвавшегося в самый эпицентр пожара, в главный холл здания, где раньше и училась играть на рояле его возлюбленная. Он не мог позволить ей пострадать по его вине, от рук людей, желавших его смерти, и которых он сам привел в это имение одним своим существованием, выбрав однажды по совету Амира не месть, а любовь.

Но трагичные истории Последнего из Первых Миров часто заканчивались одной трагедией. Он уже бессильно от боли в сердце прошел по тому залу к месту, где, уже не дыша, вся в крови, лежала его возлюбленная. Его глаза застилали слезы, все тело дрожало, а дыхание сбилось настолько, что юноша едва не задыхался, даже забыв о окружающем его дыме. Он держал ее мертвую голову в своих руках, прижимая к груди, чувствуя холод ее окровавленных губ. Он уже не понимал, что происходило вокруг, и не заметил, как в зал, из коридора справа, под треск клавиш догорающего в углу рояля, проходит убийца его любви. Его уши залил собственный душераздирающий крик отчаяния.

Заметив впереди огромного воина в черных доспехах с рогатым шлемом, разглядев тьму в самом взоре его хладнокровных глаз, горящих Синим Пламенем, он понял, что именно этот человек был тем убийцей, о котором ему говорил старый наставник Чеисом, скрывавший от него настоящее имя Мерсер. Его в миг поглотил гнев, и он отпустил тело девушки, шагнув вперед навстречу убийце, в оскале крепко сжимая зубы, и так же крепко сжимая в руках меч и щит.

Теряясь во тьме, сражаясь с Бездной

Не дай себе поддаться мести.

Но его глаза уже не видели ничего, кроме его предначертанного судьбой врага. Он слышал истории об этом человеке раньше, но ничего уже не мог о нем вспомнить, просто больше не способный думать ни о чем, кроме смерти. С воплем, схожим с таковым дикого зверя, он бросился в бой, и ни на секунду не прекращал атаку.

Сражайся и плачь над мертвой землей

Здесь никто не услышит, как плачет герой.

И ради нее ты готов забыться.

Без смеха ее с Клинком Бездны сразиться.

Дума отразил последний удар меча уже ослабшего Корима после парирования тяжелым щитом, тяжело ударил его в грудь ногой, и с разворота снизу-вверх рубанул его мечом. Удар был чудовищно силен, и, даже попав по толстому щиту, выбил юношу из равновесия, оттолкнув назад, даже частично задев его плечо, оросив пол его кровью. Его ярость не иссякала, и он лишь с треском ударил щитом по полу, снова поднимаясь на ноги, уже с немалой отдышкой, буквально горя изнутри от напряжения и злобы.

И снова, и снова, ты будешь биться

Лишь так бы света снова добиться.

Он снова рвался в бой, атаковал, парировал, но никак не мог даже оттеснить этого монстра, в один момент ударившего его мечом с использованием Черного Пламени, едва не рассекшего его щит вместе с доспехом за ним, все же тяжело ранив правое плечо и голову самого Корима. Он открылся лишь на секунду после того, но следующий удар заряженного Черным Пламенем клинка Думы буквально сбил его с ног, ударив его грудь собственным щитом, сломав даже несколько его ребер. Корим отлетел дальше, почти на самое тело своей возлюбленной, уже из последних сил пытаясь подняться.

– «Вставай, вставай!» – мысленно уговаривал он себя, со скрежетом окровавленных зубов от боли в груди поднимаясь на колени, наблюдая, как его враг медленно подходит ближе, занося над головой полный Черного Пламени меч, сверкая Синим Пламенем зловещих глаз под самым черным шлемом.

Черным Пламенем сгорают мечты,

И во тьме своей скорби блуждаешь ты.

Разрушитель Судьбы нашел тебя,

Удар.

Но сражаться с ним не твоя судьба.

Резкой вспышкой света перед ним меч звякнул о копье представшей перед ним фигуры. Дума отскочил назад, рассматривая нового противника. Корим в изумлении, с дрожью глаз, поднял голову, и посмотрел на нее, ослепленный источаемым ей светом.

Она ждет тебя рядом с той, кто спасет тебя,

И кто светом своим развеет любую печаль.