Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

Сами Кайла и Тиадрам немало дрогнули от этой мысли. Все воины посмотрели на них, и были немного удивлены тени сомнения в их глазах. Как бы их не представлял своим людям ранее в Манне-Доте Чеистум, они были такими же людьми, как и все собравшиеся теперь на штурм воины. Все они с самого начала задавались вопросом, как всего два человека, не будучи даже Археями, могут тягаться в бою с таким великим воином, как Дума. Чеистум и сам понимал, насколько было рискованно отправлять туда только их двоих без какой-либо поддержки. Но, если таков был план Дорана, лучше было его не нарушать, и не отправлять в диверсионной группе с этими двумя еще кого-нибудь. Если Доран все знал, он бы наверняка приказал своим горожанам напасть на отряд, чтобы вырезать тех, кого он в бою с Думой видеть не хочет. Не говоря уже о том, что никто из всего небольшого войска Чеистума, включая его самого, пока не понимал, почему Доран желал столкнуть лбами этих людей лично с Думой, своим самым преданным и дорогим Исполнителем, наверняка продумав для этого все заранее, и найдя тому удобный исход в свою пользу. Конечно – вряд ли связанный со смертью самого Думы.

– Мы справимся. – все-таки кивнула Кайла, уже немного пронизываемая светом белых глаз Чеистума, похожим на лунный свет выше.

Тиадрам не совсем разделял уверенность Кайлы, еще не понимая, правда ли та уверенна в своих силах, или же говорила это лишь для того, чтобы люди вокруг перестали на нее смотреть. Он обещал быть с ней до конца, но это не значило, что он планировал скоро умереть. В каком-то смысле, он разделял с Кайлой один и тот же страх – страх смерти Кайлы. Ему не слишком была ценна собственная жизнь, в которой он вообще мало что понимал, и о которой до определенного момента мало что знал. Как и говорил недавно за столом тот злой авантюрист, в мире было слишком много вещей, в которых мы ничего не понимаем, и которые от нас не зря скрыты. Тиадрам даже не помнил, кем был несколько лет назад. И только рядом с Кайлой он вспоминал, что был хорошим человеком, которому есть за что сражаться, пускай он не до конца был готов за это умирать.

– Пойдем вдвоем. – уже увереннее кивнул Тиадрам.

– Коли таково ваше желание – хорошо. Все важные вопросы решены. Мы можем выдвигаться. – махнув краями своей вуали, повернулся направо Чеистум, указывая рукой отряду идти за ним.

Все воины, как по команде, рванули вперед, разбегаясь чуть позади своего командира, собираясь уже на ходу в привычное им теперь подобие строя, что, отчасти, теперь им даже нравилось. Кайла и Тиадрам подбежали к Чеистуму сбоку вместе с Гоклоном, и шли рядом с ним, теперь совсем не отвлекаясь от своих не самых радостных мыслей. Они шли не слишком быстро, тихо, под будто одобряющим и благословляющим их светом луны, уже окончательно уверенные в своей цели и методах ее достижения. Четыре коня тихо посапывали в стойле, уже стоя засыпая, и даже не дернулись, когда вся та гремящая доспехами компания прошла мимо них к правым воротам хутора, покидая его, и уходя уже в сторону самого возвышающегося над деревьями вниз по тракту мрачного Эмонсена. Сами они уже молчали, с куда более серьезными и взволнованными лицами удерживая в руках оружия, все предвкушая его скорое применение на враге. Даже парочка командиров современных воинов, что должны были наводить порядок среди Демонов по законам текущего военного устава, молчали, сами подталкиваемые теми то сзади, то по бокам. Никому уже не было дело до построений. Им в том числе.

Еще в пути войско Чеистума из почти сотни воинов разделилось на две группы, одна из которых должна была отправиться к осадным орудиям в лесу справа, другая слева. Чеистум и Гоклон, дойдя до нужного место, приказали обоим отрядам занять свои места, в то время как сами, оставаясь наедине с Кайлой и Тиадрамом, должны были отправиться на штурм центральных ворот вдвоем, чтобы не навредить союзникам вокруг своим окто. Воины очень нехотя их покидали, даже зная, что, по команде, многие из них через лес должны будут обойти город с разных сторон, и атаковать его уже лично с боковых ворот под командованием назначенных на то заранее младших командиров. Все они хотели увидеть, как будут сражаться их Боги, заранее зная, как всегда красочно проходят такие бои. Но нежелание попасть им под руку тоже было велико.

– Здесь наши пути разойдутся. – уже будучи до предела серьезным, смотрел в сторону города, что и был уже недалеко впереди, Чеистум.

– Куда нам идти? – все еще не понимала Кайла.

– Гоклон?

– Я проведу их. – кивнул в предвкушении битвы улыбающийся Гоклон, уже снявший капюшон, открывая публике все свое жуткое лицо и короткие редкие черные волосы. – Как только вернусь – атакуем.

– Будьте осторожны. Если планы Дорана отличаются от того, что мы надумали, они могут проследить за вами и напасть. Глядите в оба.

– И ты, как бы…не дай себя убить. – пожал плечами Тиадрам.

Чеистум тихо ухмыльнулся.

Они уходили, оставляя старого Бога наедине с собой. Умиротворяющая тишина заливала дорогу, как ее безжизненно заливал и свет луны. Повсюду в траве и кустах уже стрекотали кузнечики и цикады, сопровождая темные думы Чеистума, частично напоминая ему тишину смерти. Он был взволнован, но не так, как его воины. Пускай его тело уже было мертво, воссозданная в нем его окто жизнь воспроизводила его чувства достаточно реалистично, чтобы в них он сам без проблем угадал страх. Но его взгляд этого страха не выдавал. Он смотрел на город серьезным прищуром, помимо страха в себе еще лучше осознавая свое положение, просто не позволяющее ему давать воли чувствам. «Разве так было раньше?» – думал он про себя, вспоминая 400-летнее прошлое. «Разве я…когда-нибудь боялся битвы?». Металл Завядшей Розы немного дрожал в его руке. Даже он чувствовал, что в мире вокруг него, именно вокруг Эмонсена, происходит что-то неладное. Пускай и именно он, проведя столетия в Лесу Ренбира, этого «чего-то» единственный должен был не замечать.

С хрустом веток под сапогами, создавая немало лишнего шума, диверсионный отряд, во главе со своим сопровождающим, пробирался через лес в пока неизвестном Кайле и Тиадраму направлении, немного плутая и петляя, однажды даже обойдя стороной правую группу готовящихся к осаде воинов по краю занимаемой ими полянки. В распоряжении всего небольшого войска Чеистума было четыре требушета, и это с самого начала не подразумевало серьезного штурма. С другой стороны, Чеистума и самого не раз называли человеком-армией, с которым эквивалентная численность даже опытных Демонов из сотни воинов росла сразу в несколько сотен, тем более способных к возрождению в состоянии, не отличимом от жизни. Конечно, Кайлу и Тиадрама даже сам Бог Смерти был не способен возродить, поскольку не мог пробиться через их Первородное Пламя своим окто. Они, пожалуй, тоже это понимали, и потому не нашли в этом темы для своего успокоения. С каждой секундой пути их волнение росло, пусть и незаметно, но со временем вырастая в немалый ком сомнения от собственного бессилия и страха смерти. Только Гоклон был относительно спокоен, пусть и был еще взволнован. Он был правда из тех, кто не боялся смерти. Но впереди его ждала битва плечом к плечу с другом, с которым и раньше немало сражался, и по чему уже соскучился. Он дрожал лишь в предвкушении.

Всего через несколько минут пути лунный свет открыл нашим героям тихий и открытый, довольно большой пустырь с пригорком слева. Пригорок опоясывала мелкая волнистая дорога, а за ней, еще чуть выше, почти перед самыми мрачными городскими стенами одиноко чахли поеденные временем, едва различимые в ночи, хаты. Именно туда, ловко забираясь по возвышенности наверх, и направился Гоклон, ведя за собой и неуверенных Кайлу и Тиадрама. Он сказал, что нашел эти хаты на карте совершенно случайно, и, поскольку сам был родом из старого Эмонсена, вспомнил их еще с тех времен, специально заранее уточнив у местных жителей историю сего места. Чаще всего ему говорили, что дома стояли там «столько, сколько я себя помню», и очень часто перестраивались, пока вокруг города не были возведены стены, а прежние жители сих хат отправились в сам город, по неизвестным причинам оставив свое жилье нетронутым. С тех пор хаты почти разрушились, их древесина сгнила, а потолки тут и там обвалились. Но состояние их самих мало волновало Гоклона. Вопрос был в другом – что стало с ходами, некогда соединявшими под землей весь Эмонсен, и выходящими на поверхность как раз в районе тех хат?

– Так нам нужно лезть в подземелье, которое может в любой момент обрушиться нам на голову? Если оно еще не порушилось само. – недовольно наблюдала за Гоклоном по пути Кайла.

– Если вы не умеете летать или рыть ходы под землей как черви… – ухмыльнулся он.

– Час от часу не легче.

В хаты они тоже входили аккуратно, как следует осматривая состояние потолка и пола под собой (и то, и другое, чаще всего, уже лежало кучами на одних местах). Луна поднялась над городом справа уже довольно высоко, освещая хату внутри через дыры в потолке, и даже без собственного света наши герои отлично могли рассмотреть помещения получше. Все равно, там было слишком темно, чтобы рассматривать что-то кроме искрящейся серебром паутины, и, тем более, как думали Кайла и Тиадрам, раскапывать в гнилых досках пола какой-то подземный путь. Только Гоклон знал, где именно находился тот вход, к которому он пришел, ибо много раз сам, столетия назад, им пользовался. Мало того – он прекрасно видел в темноте, из-за чего совсем не терялся в пространстве, и без труда своими мерцающими белыми глазами обнаружил неприметную под горой мусора довольно хорошо сохранившуюся на фоне остального пола деревянную крышку подвала. Легким усилием двух рук, поддев крышку с краю своим тонким посохом, он рычагом подтолкнул ее со всем мусором наверх, ссыпав его с нее чуть в сторону, уже открывая крышку нараспашку, сам чуть присаживаясь, в темноте разглядывая очертания подвала. Там, как он и думал, обычный погреб переходил в сеть туннелей, так или иначе скрытых за кирпичной стеной, что также немало выделялась на фоне остального кирпича, проседая в полость снаружи. Кайла и Тиадрам зажгли слабый огонек своего Первородного Пламени, и по очереди спустились вниз вместе с Гоклоном, так совсем пропав из поля зрения тех, кто все это время за ними наблюдал из темноты леса неподалеку. Кто следил, как теперь, через всего пару десятков секунд, бодрой походкой выходил из хаты со съехавшей от коррозии крыши Гоклон, уходя в ту же сторону леса мимо них, все же их не замечая, коли не обладали эти люди душой и внутренней аурой. Для октолимов, даже силой уровня Богов, они были незаметны, и весь последний час этим пользовались, наблюдая за небольшим войском Чеистума. За Кайлой и Тиадрамом в первую очередь.

Шепот Черного Пламени в и без того темных кустах становился все отчетливее, и в нем только теперь угадывалась членораздельная речь. Кайла и Тиадрам уже нашли подземный путь под Эмонсеном, и шли по нему в сам город, не подозревая о слежке, аккуратно пролезая через редкие завалы, хорошенько глядя себе под ноги. Так же шел к Чеистуму Гоклон, хоть и понимая, что враг знает о их планах, еще немного рассчитывая на элемент неожиданности в вопросе времени начала штурма. Все отряды уже возвели осадные орудия, оставив на них лишь осадных мастеров с небольшими отрядами Демонов, всех прочих воинов с командирами направив к боковым воротам города. К битве они были уже готовы. И они, и следящие Черным Пламенем в глазах с городских ворот за всем процессом приготовлений к штурму жители города.

– «Пока все идет согласно плану.» – сверкая Синим Пламенем глаз в самой Бездне, через своих жителей наблюдал за ситуацией в стане врага лично Доран, все же постепенно, от чего-то, будто растворяясь в пространстве. – «Думаю, свою часть уговора я уже выполнил. Не буду больше тратить на это времени. Как и просил Дума, я не буду в это вмешиваться.»

Перед его взором был уже не только Эмонсен, и он не мог достаточно сосредоточиться только на этом городе весь последний час. Его внимание было приковано к другому городу, над которым в другой стороне вставала другая луна, но уже настоящая. Дафар – над тем городом только теперь затихала буря, с чем, казалось, потухли раскаты грома и вспышки битвы, что кипела на арене его цирка. Сознание Дорана быстро покидало Бездну, переходя в новый сосуд, привычную ему телесную оболочку, совсем недавно возвращенную ему другом из рук самого Бога Людей. С тем на лицах всех подконтрольных Черному Пламени живых существ пропадала привычная им под контролем Дорана улыбка, заменяясь чем-то ближе уже к оскалу, намного более злому, но менее коварному и самоуверенному. К чему-то бесконтрольному, будто лишенному всякого разума.

– «Пора отправляться в путь.» – мелькая Черным Пламенем в глазах, но уже куда более густым, улыбался уже чувствующий разливающуюся по ледяным жилам кровь имтерда Ворд, некогда один из Северных Военачальников имтердов, покидая поместье Бога Людей, и быстро отправляясь в сторону Ренбира. – «Я ненадолго тебя покину для важного дела, Дума. Жители уже получили свои распоряжения. Остальное в твоих руках.»

Где-то в городе на секунду мелькнула Синяя Искра, с чем совсем рядом мелькнула и другая Первородная Искра, подражавшая Синей, но так и остававшаяся лишь умелой подделкой. Само пространство и время вокруг этой Искры искажалось, и все, кто в это искажение попадали, теряли ход времени. И по мере того, у людей вокруг все сильнее начинали болеть головы, а из носа все чаще шла кровь.

– Пора, друг мой. – вышел из кустов на дорогу справа от Чеистума Гоклон, еще по пути разминаясь, выводя за собой к дороге жутковатые темные силуэты, похожие на монстров, но совершенно фантомных.

Чеистум не переставал смотреть вперед, сосредоточив взгляд на соборе Эмонсена, даже с полкилометра чувствуя исходящее будто оттуда давление неизвестной силы, так или иначе до боли даже мертвого тела ему знакомой, но уже давно потерянной в потоке столетий.

– Самое время. – завел за собой Завядшую Розу Чеистум, заставляя ее мерцать давящим на чувствительные к свету глаза Гоклона окто, собирая в бутоне тот самый сигнал, который и должен был начать штурм, и который воины увидели бы даже с ворот по другую сторону города.

Весь мир вокруг них замер, как замер и вокруг осадных мастеров с топорами перед самыми натянутыми веревками заряженных требушетов, как вокруг крепко сжимающих оружие перед воротами города слева и справа воинов, так и вокруг совсем потонувших в тишине подземелий Кайлы и Тиадрама. Даже затишья перед бурей в природе никогда не были столь тихими. Но природу во всем мире меняли люди, и так было всегда. Так было и теперь.

Дорогу перед городом в миг осветил нестерпимо яркий свет, а с ним, грохотом удара окто по всему воздуху впереди, почти на километр вокруг города раздался раздирающий уши, низкий напряженный, объявляющий начало штурма крик.

– Начнем!

Глава 5: Битва при Эмонсене

Взрыв был настолько силен, что огромные и толстые городские ворота буквально вырвало из стен, в нижней их части пробив теперь зияющую на фоне черного металла брешь. Осколки вспышки прошли и дальше, разорвавшись от удара на множество мелких блуждающих, стремительных и смертоносных огоньков. Взрываясь при соприкосновении со всем, что вставало на их пути за воротами, они разрывали в клочья тела державших ворота жителей, вырывали куски из самой земли и стен домов, заливая все у тех ворот жестоким светом. Но пораженные Черным Пламенем жители уже не чувствовали боли, и даже созданное отнимать жизни окто не могло окончательно их уничтожить. Вооруженные подручными средствами, по большей части домашними инструментами, теперь они были отброшены чуть дальше от уже падающих городских врат, и сами, поднимаясь, уверенно рванули к ним. По бокам ворот их мгновенно перехватили мерцающие тьмой монстры, хватая их огромными лапами, разрывая их на месте, или отбрасывая, иногда разбивая их о самую брусчатку. Количество смертей росло в геометрической прогрессии, ибо даже под контролем Черного Пламени разум этих людей больше не мог управлять поврежденным телом. А повреждения их были правда ужасны. Монстры прорывались в город теперь напрямую, иногда перескакивая высокие стены в один прыжок, наводняя город будто самое настоящее нашествие ардов, тем более невосприимчивых к физическим повреждениям.

Жители сбегались к воротам со всего города, обстреливая монстров внизу с домов из луков, забрасывая их топорами и тесаками, но никогда не попадая в цель. Все проходило сквозь них, ибо окто Бога Страха управляло лишь одной материальной их частью – лапами. И те были собраны из земли с тракта. Тела монстров были фантомны, хоть и не были иллюзией, поскольку были видимы даже Черным Пламенем. Невозможными при реальном теле маневрами они перескакивали с одной жертвы на другую, как настоящие охотники, собирая ночью жатву, заливая весь мир вокруг себя уже сухой и поблекшей кровью. Будто того мало, над воротами впереди ослепительно воссияло нечто вроде небесного тело, не слишком большое, но крайне яркое. Белоснежный шар окто с множеством усиков, постепенно складывающихся в своем ядре, затем со свистом и вибрациями самого пространства перед воротами собирая энергию точно для взрыва. С грохотом и будто низким визгом, сфера разорвалась, свет быстро переводя в завесу пыли разрушенных им построек, с чем серые краски быстро краснели, а в воздухе на мгновение промелькнули раскрошенные в пыль плоть и кровь врагов.

Пускай жители продолжали активно передвигаться по городу в сторону уже ближайших к ним ворот, ибо везде на них теперь было шумно, не все они добирались до места назначения, останавливаемые не всегда смертельными, но часто разрушающими городские улочки кусками горящего кирпича. То были не обычные камни, а самые настоящие глыбы и брусья, причиняющие огромные разрушения, наделенные окто оставшихся на требушетах с осадной группой октолимов Демонов, не только поджигая город, но и взрывая, хороня под завалами жителей. Ворота справа и слева были уже также пробиты яростью воинов войска Чеистума, без разбора теперь рубящих всех врагов на своем пути, уже не видя в них очертания людей, даже в их злобных гримасах замечая покорность воле их врага, больше не принимая их за себе подобных. Песнь льда и пламени на правых воротах, соната металла на воротах слева, и симфония разрушения по центру – такая музыка заливала весь город по самый его центр, где звук будто терялся, но откуда батальные сцены на воротах было видно лучше всего.

Боги уже вошли в город, и убийственным шагом, сея смерть и разрушения, продвигались вперед, отбиваясь от все набегающих полчищ пораженных Бездной людей, уничтожая их одного за другим, часто группами, разливая по всей уже заваленной трупами брусчатке море крови. Гоклон стоял у ворот, упираясь обеими руками в свой посох, лишь со стороны наблюдая за боем своих подручных чудовищ и Чеистума против жителей, сам боясь попасть под удары лозы Завядшей Розы, и вкусить ее неизлечимого даже для него яда. Острый бутон с хрустом разрываемого мяса впивался в тела врагов, а лоза за ним от самой руки Бога Смерти рассекала, разгрызала своими шипами врагов вокруг, вращаясь по всему полю боя, постоянно будто стрекоча металлом от впитываемой ей, питающей ее крови. Сам Чеистум был отнюдь не молод, но в грациозном танце смерти вращался на усеянному трупами полю битву, ловкими и виртуозными движениями, будто дирижируя своим оружием, целыми слоями острой лозы разрывая врагов, сам удерживая лозу голыми руками, повреждая их, но не пуская в тело яд. Только он мог так просто пользоваться сим оружием. Только его кровь в жилах стояла, и не переносила по ним яд, а нервы его рук нейротоксину были не подконтрольны, ибо телом управляло окто, а не мозг.

Все равно, это быль лишь спектакль, и мы прекрасно помним, для чего его готовил Чеистум. Топоры втыкались в стены домов и внутри города, между его правыми воротами и главной площадью. Кайла и Тиадрам легко уходили от стычек с врагом, словно ветер быстро проносясь по крышам домов вперед, редких противников на своем пути в столь неудобном для боя месте уничтожая единичными вспышками Пламени. Пускай они и попали в город игнорируя внешние ворота, как и говорил Гоклон, но внутри их слишком быстро обнаружили, напав на них у самого выхода из подземных путей одного из домов, будто заранее их там поджидая. Ни о каких поисках Думы теперь и речи не шло – они должны были во что бы то ни стало продержаться хотя бы до прорыва в город союзников, поскольку покинуть его уже не могли, и преследовались вообще всем остальным городом по его немалым улицам. Даже быстро спускаясь по лестнице с крыши одного из домов, им приходилось заливать Пламенем все пространство под лестницей, очищая его от врагов, все время отстающих от них лишь на десяток шагов, и то не прекращая бега. Силы понемногу уходили из самих героев, пускай они и были отлично подготовлены, все же не могли долго сражаться и убегать в подобном преследовании и окружении.

Уже тяжело дыша, они выскочили с одной из улиц на главную площадь, пробегая ее мимо, направляясь в сторону собора впереди, думая, что в нем им будет куда проще укрыться от врага, и его тем более будет проще оборонять. Между главной площадью и собором было еще одно большое здание, и, как раз между ним и зданием правее, по ширине проходящим параллельно дороге от центральных ворот города правее, из-за углов справа и слева быстрым шагом в их сторону вышел целый строй врага. Оба героя повернулись назад, посмотрели налево, даже осмотрели здание справа. Все было без толку – их окружили со всех сторон.

– Ну-ка посторонись!

Ударом заряженных Красным Пламенем мечей вперед Тиадрам залил площадь особенно ярким в ночи светом, металлическим треском слегка перебивая шум, вызванный передвижением врага вокруг, и самого врага впереди перебивая и сжигая. Повреждения от Первородного Пламени не были похожи на таковые от обычного огня, ибо после соприкосновения с ним материя не сгорала, а поглощалась, будто пожираясь. Но шедший впереди прочих житель не просто так остановил строй позади, подняв руку вперед, так будто ожидая достижения цели Пламени противника. За вспышкой собственного Красного Пламени Тиадрам не заметил защиты врага слоем Черного Пламени. Все время до этого они бежали вперед, уверенные, что враг не выдержит натиска подобный мощи, и лишь теперь остановились, глядя, как враг, как ни в чем ни бывало, продолжает идти к ним, пускай в строю несколько жителей и упали тогда же на землю. Тиадрам злобно цыкнул, скрипнув зубами, понимая, что даже его Пламени недостаточно, чтобы пробиться вперед. Кайла же не была столь критична. Она поняла, что выход есть, увидев, как подействовала атака друга на врага, сразу смекнув, почему после нее даже не поврежденные враги все равно упали.

– Бей еще!

Тиадрам повернулся к ней с легким недоумением, но ее взгляд горел слишком ярко, она была совершенно уверена в такой тактике.

– Давай!

Тут же он развернулся обратно, чуть рванув вперед, занеся мечи сбоку для одного удара, потом для второго, так ударив вперед Красным Пламенем не меньше пяти раз, что каждый раз враг впереди принимал на Черное Пламя стоя на месте, будто не пуская героев вперед, ожидая, что их зажмут тесками уже быстро приближающиеся сзади прочие жители. Но с каждым ударом Черное Пламя на защиту от Красного уходило, а жителей, из которых оно выходило для защиты, покидала воля. Едва алые вспышки закончили мигать впереди, стало видно, что на их пути почти никого не осталось, и там ряды врага сильно поредели. Кайла и Тиадрам уже бежали в их сторону, но юноша потратил слишком много сил на эти удары, и, как то всегда бывает после трат Первородного Пламени, тем более после всей прежней погони, его силы таяли особенно стремительно, и он уже едва мог догнать свою подругу.

– Не бей! – уверенно сверкнула Зеленым Пламенем в глазах Кайла, заметив состояние товарища еще на ходу. – Я сама.

Она пропала во вспышке окто перед самым его лицом. Враг встрепенулся, но все равно ничего не успел сделать. Тот, кто шел впереди, был объят в легкие доспехи, и раньше наверняка был городским стражником. Его спина от правого плеча по самый пояс разошлась по швам вместе с нагрудником, тем более слабым сзади. Именно так, вылетев из вспышки собственного окто за спиной врага, его мечом атаковала Кайла, зарядив самое лезвие его Зеленым Пламенем. Позади нее уже, будто оружие палача, заносилась для удара алебарда, и постоянно приближающийся к врагу спереди Тиадрам видел это, на мгновение подумав, что девушка не успеет отразить эту атаку, и крикнул ей на ходу уже задыхающимся голосом «Сзади!». Он не успел договорить последних букв, и древко алебарды уже было перерублено под самый наконечник. С ним напополам был разрублен и удерживающий его другой житель в обычной тканной рубахе.

Гори, взрывайся.

Ее глаза горели Зеленым Пламенем, и она была совершенно сосредоточена. Из ее уст вырывался уверенный и взволнованный шепот.

Пусть эту тьму развеет Пламя.