Ничей

Я мысленно оценил обстановку на театре военных действий и заржал. Смех был каким-то истерическим, но сдерживаться не осталось сил.

– Что с вами, Алексей Николаевич?

Я смотрел то на экран, то на разбросанные вещи, то на голую Яну, сидевшую по-турецки у меня в ногах, и принимался ржать еще сильнее.

– Вам плохо?

– Если ты еще раз обратишься ко мне на «вы», мне точно станет плохо. Умру от смеха, и будешь давать показания в милиции.

Реклама на «Первом оригинальном» закончилась. Хрюшников, потный и злой, и во время паузы, кажется, продолжал что-то говорить, но звук дали не сразу. Когда же дали, я опять застонал.

– Достигнутую стабильность мы никому подорвать не позволим! Курс президента народ поддерживает – так и передайте в свою Москву! – зажигал спикер.

– Василий… э-э… Виталий Иванович, – пробовал остановить его Матусевич, – я вас немножко не о том спрашиваю. У меня есть данные, что в ваших селах продолжаются проблемы с газификацией…

– Нет проблем с газификацией! – уже буквально лаял спикер. – Это пресса разжигает, но мы-то у себя знаем, кто за кем стоит! Я вам ответственно заявляю: мы не дадим вбить клин…

– Но у меня в руке официальная справка, – даже Матусевич под таким первобытным напором несколько потерялся.

– А у меня с собой другие справки! И нечего нам тут подбрасывать! – Хрюшников остановился, чтобы набрать воздуха.

– Уважаемые зрители, а вот независимое экспертное мнение, – всё-таки вбил клин Матусевич.

В телевизоре крупным планом возник Стас Биркин – известный в городе юрист и правовед, член адвокатской палаты. Стаса журналисты любили и часто приглашали комментировать всякие спорные ситуации, чего бы эти споры ни касались. Журналисты студии «Сторонка» любили его особенно, потому что Стас был на короткой ноге с Анфисой.

– Понимаете ли, какое дело…

Стас, как всегда, начал издалека. Эфирного времени на него «Сторонка» никогда не жалела, да и сам эксперт был не прочь порассуждать.

Спикер набычился и попробовал повернуться к нему. Высокий хлипкий стульчик под ним опасно пошатнулся. Виталий Иванович замер.

– Федерального закона для решения, например, задач газификации еще недостаточно, – весомо продолжил Биркин. – При слабости региональной правовой базы возможны отдельные коллизии на местах…

– Это кто у вас комментирует? – заглушая Стаса, обратился к ведущему Хрюшников.

– Простите, не понял.

– Кто это комментирует, спрашиваю! Финансист? Производственник? Газовщик?

Спикер так и сказал: «газовщик».

– Ведущий специалист по гражданскому и хозяйственному праву, – заметил Матусевич.

– А он что, какое-то отношение имеет к данному вопросу?

– Мы просили его проанализировать юридический аспект…

– А хватит уже анализировать! – ринулся в атаку Виталий Иванович. – Все анализировать любят, только работать некому стало! Как фамилия этого специалиста?

– Би… Биркин, – ошеломленно произнес ведущий.

– Так вот, уважаемый товарищ Биркин или как вас там, – назидательно молвил спикер со своего насеста, – я вам докладываю: газификация села в общем и целом успешно завершена. Согласно указаний нашего губернатора! По отдельным недостаткам работает общественная приемная. Туда и можете обращаться, если остались вопросы.

Большая студия, плотно набитая гостями, хранила гробовую тишину. Как реагировать, никто не знал.

– Show must go on! – само собой вырвалось у меня.

– Что? – не поняла Яна, облачившаяся в мою рубашку.

– Это расхожее выражение такое. Английское.

– У тебя точно проблем не будет? – с тревогой спросила она.

– Обязательно будут.

– Но ты же не виноват!

– Радость моя, кого это волнует? У нас правая рука не ведает, что творит левая! Планы меняются по пять-шесть раз на дню, секретариат вообще занят неизвестно чем, управделами семейный карман набивает – зато насчет работы пресс-службы у каждого свое авторитетное суждение. И со всеми наш спикер по вопросам информационной политики советуется – от бухгалтера до завхоза, любой бред выслушивает и впитывает. Хорошо, если хотя бы в последнюю очередь мнением самой пресс-службы поинтересуется. А случись неприятность – кто виноват? Правильно, пресс-служба! А пьяницы, шизофреники, стукачи ни в чем не виноваты, никогда.

– Неужели такое может быть? – Яна, кажется, была в шоке. – У вас такая авторитетная организация…

– Яночка, мой тебе совет: не верь газетам и журналам.

– Тебя могут уволить?

– По идее не должны. Когда Виталий Иванович звал на службу, обещал, что будем вместе до конца срока. Но он и другое обещал – например, что буду подчиняться одному ему.

– Что же делать?

Шоу на голубом экране действительно продолжилось. Матусевич опять размахивал руками и что-то говорил в микрофон.

– А, пожалуй, вот что, – сказал я, рывком стаскивая с Яны рубашку. – Поворачивайся к подушке передом, ко мне задом.

Глава четвертая

Интервью без очереди

Как ни странно, грозы с утра пораньше не последовало. По информации с «царского» этажа, к спикеру в кабинет тянулась громадная очередь. Без очереди просочился, как всегда, один товарищ Толиков. Связи с «Бондом» по-прежнему не было, и я позвонил Анне Игоревне – обменяться мнениями по поводу вчерашнего эфира. За нее ответила секретарша. Оказалось, Анна Игоревна уже убыла на губернаторскую планерку, откуда собиралась поехать на фестиваль серьезной прессы.

Чтобы разведать обстановку и успокоить нервную систему, я отправился пройтись по парламентским коридорам. На боковой лестнице, между вторым и третьим этажами, мне повстречался Александр Иванович Сенников, зав сектором оргработы. Именно он при зачислении в аппарат заксобрания вручал мне удостоверение и говорил краткое напутствие. «Служите честно», – сказал тогда Александр Иванович, помянув и свою райкомовскую молодость. Подобно Семёну Марковичу, он тоже делал карьеру с самых низов.

С тех пор, как мы познакомились, зав сектором стал носить очки, а курил теперь строго раз в день – в обеденный перерыв. Годы мало-помалу брали свое, но характер у Александра Ивановича остался прежним – открытым и доброжелательным. Поболтать с ним про наши внутренние делишки, про их многочисленные нюансы, оттенки и оттеночки всегда было интересно, а порой весьма полезно.

После обмена приветствиями Александр Иванович вдруг предложил мне:

– Пойдем, Алексей Николаевич, отравимся.

И кивнул в направлении верхней курилки.