Ничей

– Почему вечером? – не поняла Ника.

– У меня очень важный вопрос решается, – почти дословно повторил я свой ответ, данный вчера Марине.

Наш издательский домик в Кафтанном тупике встретил меня довольно оживленной атмосферой. За разговорами в метро я опоздал почти на полчаса, но не собирался переживать по этому поводу. Сотрудники редакции, по моим прикидкам, должны были тянуться еще минимум минут сорок-пятьдесят.

Поэтому я изрядно удивился, узрев на рабочем месте Нонну. Ее подруга Инна тоже находилась при исполнении и бойко правила очередной опус то ли региональных, то ли муниципальных авторов. Никуда не спешил только Эрик, который чистосердечно признавался, что физически не способен вставать слишком рано, хоть режь его.

Нонна внимательно изучала макет обложки с готовым портретом человека с Шаболовки. Дизайнер Тимофей заглядывал ей через плечо. Я предположил, что сейчас раздастся ехидное замечание в мой адрес. Насчет того, что трудовую дисциплину никто не отменял, к примеру.

– Шеф уже посмотрел? – быстро спросил я, задавая альтернативную повестку дня.

– Сказал, чтобы отправляли в типографию без него, – ответил мне за Нонну дизайнер. – Доверяет нам.

Чудеса в решете продолжались. Всеволод Георгиевич, по крайне мере при мне, всегда предварительно оценивал обложку. У зама по творчеству лицо было хмурым, но она ничего не прибавила к словам Тимофея.

Я без дальнейших расспросов сел читать статью доктора наук, который наконец-то завершил продолжение своей работы над ней. Автор постарался и несколько превысил отмеренный ему лимит. Надо было резать, но аккуратно, чтобы не задеть амбиций и не выбросить мало-мальски ценное. До обеда мне точно было чем заняться.

Однако самые интересные события развернулись раньше.

– Через пять минут общий сбор, – оповестила, заглянув к нам, офис-менеджер Ирина.

Дней рождения вроде не ожидалось.

– Зачем? – недоуменно поморщилась Нонна.

– Всеволод Георгиевич объявит, – казенным голосом сказала Ирина, отводя глаза.

Бормоча что-то, Нонна полезла за сигаретами, потом посмотрела на часы. Для полноценного перекура с чувством и с толком времени было мало. Наш УЖК вместе с Эриком, который только что явился, в полном составе побрел в кабинет шефа. Там уже переминались с ноги на ногу сотрудники других отделов. Системный администратор Мышкин, явившийся раньше всех, схоронился в углу, за распахнутой дверью.

Ожидание было непродолжительным. Шеф зашел бодрой походкой, как обычно, собранный. Правда, я (а может, и не только я) обратил внимание на то, что его глаза смотрели куда-то поверх нас, и мешки под ними были больше обычного. Еще на левой щеке алел свежий порез, что также было нетипично. Всеволод Георгиевич каждый день брился идеально, тут ему позавидовал бы заправский цирюльник.

За ним шагал неизвестный человек.

Был он коренаст, на вид лет тридцати, тоже гладко выбрит и коротко, по-спортивному подстрижен. Кожа на его лице сохраняла следы сильного загара, скорее всего, полученного на пляжах Санта-Крус-де-Тенерифе или Сардинии. О дорогих курортах я подумал, мысленно оценив его костюм и галстук. Портфель пришельца, сделанный явно не из синтетики, идеально гармонировал по цвету с отполированными до блеска туфлями. «Сапоги его скрыпели», – пришла на ум строка из «Героя нашего времени».

Шеф откашлялся.

– Все здесь? – спросил он.

– Все, как вы хотели, – заверила главбух Ольга Эдуардовна.

– Уважаемые коллеги, у меня важное сообщение, – начал главный редактор. – Поэтому попрошу внимательно выслушать. Наши учредители… э-э… приняли решение изменить структуру компании.

Системный администратор Мышкин за дверью шумно выдохнул.

– Функции управления финансами и всей хозяйственной деятельностью переходят к генеральному директору. Это самостоятельная должность, она вводится с сегодняшнего дня и займет ее Аркадий Петрович, – шеф изобразил подобие реверанса в сторону спортивного молодого человека с портфелем. – Прошу знакомиться.

Коллеги замерли. Стало слышно, как грохочет трамвай, проезжающий по Большой Кафтанной улице.

– Аркадий Петрович имеет ученую степень магистра международного образца, преподает в Академии счетоводства. Он менеджер новой формации, сильный, перспективный, грамотный. В некотором смысле мой преемник, – уточнил Всеволод Георгиевич. – А я остаюсь вашим главным редактором. У меня появится больше времени, буду активнее заниматься творческой частью и связями с профильными учреждениями.

Магистр слегка поклонился народу. Ответное слово свежеиспеченного генерального директора было энергичным и кратким.

– С каждым из вас мы еще познакомимся ближе, – посулил он. – Пока хочу сказать, что задач всем хватит. Вы сами знаете: бумажные издания теряют аудиторию. Будущее однозначно за электронным форматом, за виртуализацией и визуализацией, за Интернетом. От реформы никуда не деться! Надеюсь на успех и призываю поддержать. Золотых гор на первом этапе не обещаю. Будут и новые люди, и новые проекты, будем продвигать наш бренд. Но об этом потом.

– Прибавки к зарплате вряд ли дождемся, – прошептала за моей спиной Людмила.

Я всмотрелся внимательнее и пришел к выводу, что Аркадию Петровичу, пожалуй, еще нет тридцати.

Шел второй день партийного съезда. Продолжая доводить до ума статью, я одновременно слушал трансляцию через наушники. С одним преемником уже наступила полная ясность, очередь была за другим. Сначала опять имела место какая-то дичь, вроде боксера с ткачихой, потом объявили выступление гаранта конституции. Он выдал несколько ритуальных фраз, поблагодарил президиум за приглашение (как будто могли не пригласить). Далее пустился в рассуждения о том, что дала партия народу и как всё это надлежит трепетно ценить. Наконец, сделал особенно продолжительную паузу и, судя по звуку, хлебнул воды из стакана. Я вспомнил знаменитую речь Иосифа Виссарионовича Джугашвили 3 июля 1941 года, в которой вождь сообщал, что лучшие дивизии вермахта уже нашли могилу на нашей земле.

– Предлагаю определиться с еще одним очень важным вопросом, – произнес гарант-либерал.

Мои соседи по домику ковырялись в своей писанине. Вопрос, поднятый главой государства, для них, похоже, все-таки не был важным. Или был, но не очень.

– С учетом предложения, поступившего мне, возглавить список партии на выборах в Думу и заняться партийной работой, было бы правильно, чтобы на президентских выборах мы поддержали кандидатуру…

Здесь гарант снова попробовал взять паузу, но назвал-таки фамилию национального лидера, которого так чтила газета, любившая сиськи.

Из зала сразу понеслись крики и хлопки и что-то вроде здравиц. Мне почудилось даже, будто в наушниках прозвучал характерный смешок кандидата в следующие президенты. Я списал это на помеху в эфире.

– То, что мы предлагаем съезду, это глубоко продуманное решение. И даже больше, мы действительно обсуждали такой вариант развития событий еще в тот период, когда сформировался наш товарищеский союз, – пустился в объяснения пока еще гарант. – Да, мы довольно долго не объявляли публично свою позицию, но всегда говорили только правду…

– Что, сказки кончились?

– А я вам, Алиса Евгеньевна, говорил, что так будет, – торжествующе провозгласил Марат.

Кухня яростно обсуждала свежую новость.

– Да, классно людям по ушам поездили. Знали они всё, видите ли, но молчали! – Алиса презрительно фыркнула.

– Народ проголосует, будьте уверены.

– Захочет в стойло, проголосует, вы правы.

– Вот, вот она, либеральная сущность! – затянул свою обличительную песнь Марат, но тут дверь стремительно распахнулась.

В помещение для приема пиши, как пушечное ядро, влетел наш новый начальник. Пиджак он оставил в кабинете, где раньше было посадочное место Марата, и остался в рубашке с засученными рукавами. Словно уже приступил к решению основных задач.

– О чем спорим? – спросил он деловито.

– Политику вот обсуждаем, последние известия, – сообщила Настасья Кирилловна, продолжая размешивать сахар.

Она наведалась сегодня за гонораром и задержалась, чтобы попить чайку.

– Политика у нас теперь ясная и четкая, – тоном, не допускающим возражений, заявил магистр счетоводства. – Хватит уже потрясений! Как папа скажет, так и будет.

От такой первобытной простоты даже наш лояльный Марат Исаевич, по-моему, несколько опешил.