10 жизней. Шок-истории

Он пришел в шесть сорок пять и сел у окна. За окном сырость и темнота, мокрый снег, желтые арбатские фонари. Немноголюдно. Кто в такую погоду будет гулять по Арбату?

Заказав чай с мятой, он стал смотреть на часы. Всякий раз, когда кто-то входил, он вздрагивал. Не она. Нет. Накапливалось напряжение. Тело окаменело. Кровь прилила к лицу, пульсируя в левом виске.

В семь ноль-ноль он не выдержал.

Бросив деньги на стол, две мятых сотни, он встал. И —

– тут же сел.

Вошла Оля.

В светлом берете и красном пуховике. Каре. Красная губная помада.

Их взгляды встретились.

Она улыбнулась.

Кажется, он улыбнулся в ответ – во всяком случае, попытался.

– Рада тебя видеть! – сказала она, присаживаясь к нему и протягивая ему руку: – Будем знакомы очно?

– Да. – Он пожал руку. Рука была теплая.

Оля сняла куртку.

– Ты что-нибудь заказал?

– Чай.

– Как насчет сладкого?

– Лучше клаб-сэндвич с курицей. – Он улыбнулся по-настоящему.

– Мне нельзя ни то, ни другое. Но сэндвич – меньшее зло.

Принесли чай. Они заказали по сэндвичу.

– Ты не такой, как я себе представляла. Ты не похож на парня, страдающего депрессией. Ты улыбаешься. Все будет в порядке. Одиночество – скверная штука. По себе знаю. Я помирилась с мамой и с лучшей подругой, когда заболела. Они поддерживали меня. Надеюсь, мы с тобой тоже подружимся. Если ты, конечно, не против.

– Нет.

Это сказал не он. Кто-то выговорил за него. У него не хватило бы смелости.

– Здорово. Ты мне нравишься. Ты необычный, в тебе есть загадка.

Они пили чай и некоторое время молчали. Исподволь поглядывая на Олю, он видел – она идеально красива. Что происходит? Как он здесь оказался? Чем кончится этот сон?

– Вкусный чай, – сказала она. – Я наконец согрелась. Когда же будет тепло?

– Скоро. Через два месяца.

– Видимо, я долго в ремиссии, раз жалуюсь на погоду. Глупо. Надо жить. Неважно, что за окном – снег, дождь или солнце. Ждать лета полжизни, сетуя на погоду – роскошь.

– Я люблю зиму. Снег. Зимнее солнце. Но в Москве не зима, а черт знает что.

– Дай угадаю. Ты из Сибири или с Урала, да?

– Томск.

– Моя лучшая подруга из Томска. А я коренная москвичка. Родители там?

– Да.

– Мой папа тоже в Сибири. За северным полярным кругом.

– Он там живет?

– Сидит.

– Извини.

– Не извиняйся. Он заслужил. Я не общалась с ним много лет, не отвечала на письма, но на днях ему написала. Что-то щелкнуло в голове, знаешь. Вспомнила, как он любил меня в детстве, как я смеялась, когда мы играли. Я нашла старый альбом с фотографиями. Он был хорошим отцом, пока не запил. Жизнь сломала его.

– Сколько ему еще?

– Пожизненно. Двойное убийство. Ему положены два свидания в год. Я навещу его летом, там сейчас минус тридцать.

Дима молчал, пытаясь представить, каково это – сидеть в тюрьме до конца своих дней. Он не стал ни о чем спрашивать.

Принесли сэндвичи.

– Где работаешь? – спросила Оля.

– В инвестиционной компании, аналитиком.

– Нравится?

– Нет.

– Мне раньше тоже не нравилось то, чем я занималась. Я работала офис-менеджером, проще говоря – секретаршей. Принеси кофе, отправь факс, а как насчет ужина вместе? – такая, в общем, фигня. Отшила босса, он собрался меня уволить, но тут я заболела. Когда он узнал, то извинился и предложил миллион на лечение, из фонда компании. Я не стала отказываться. Я очень хотела жить. Сейчас работаю в благотворительном фонде. Мы помогаем детям. Разве может быть что-то важней? У нас есть вакансия. Можем тебя устроить.

– Боюсь, зарплаты не хватит на аренду квартиры. Придется жить на вокзале.

– Богатым не станешь, но не это главное в жизни. Можешь быть волонтером, в свободное от работы время, вместо компьютерных игр.

Он усмехнулся:

– Времени у меня много, больше чем надо.