Джентльмены не поймут

– Уверен, что нет, Виктор Владимирович. Более зрелые и опытные люди часто коснеют и начинают мыслить догматично, полны стереотипов и предвзятости. Мои же сослуживцы молоды и открыты для нового, тем более, если мы говорим о первом контакте, – Великий князь особо выделил это слово, – долгожданном первом контакте с инопланетным разумом. Они прекрасно подготовлены и, я уверен, с честью выдержат любое испытание.

– Ну что ж. Будут ли возражения у господ членов Совета?

Возражений не воспоследовало.

– На том и порешим. Когда стартует «Кинг Майкл»?

– В сей четверг, семь утра по Гринвичу.

– Стартуйте через час после них. Негоже телеге бежать впереди лошади, – Государь улыбнулся собственной шутке. – И когда корабли окажутся на месте?

– С предельной тягой в две тысячных световой – через четыре месяца.

– Хорошо. Держите меня в курсе. А мы (и все поняли, что имеется в виду августейшая семья – Государыня, двое наследников и малышка Великая княгиня Светлана) будем молиться за сих славных сынов нашего Отечества, чьими стараниями и усилиями должны возобладать свет разума, мир в сердцах и воля Господа нашего. Ибо, как мне видится, за последние сто восемьдесят лет мы с британцами еще никогда не были так близко к войне.

Он потер лоб, и на мгновение сквозь всегдашнюю невозмутимость проступила тень страшной ответственности за судьбы двенадцати миллиардов подданных, лежащая на этом челе.

– Благодарю вас, господа. Вы свободны.

4

В точке рандеву – почти идеальный равносторонний треугольник.

Одна вершина его – это адское, подсвеченное багровым пламенем, веретено. Оно вращается, вращается, вращается. И молчит.

Две других вершины – боевые корабли землян, созданные для завоевания межпланетного пространства. Они похожи друг на друга почти до идентичности, только один немного побольше. Они тоже вращаются вдоль своих продольных осей – благодаря этому люди внутри них могут чувствовать поверхность под ногами. На головном утолщении того, что поменьше, нанесен триколор с двуглавым орлом в центре. На том, что побольше – «Юнион Джек». Они висят на расстоянии в несколько тысяч миль от объекта и друг от друга. Силовые установки заглушены.

От каждого из них к веретену тянется невидимый лазерный луч – направленный сигнал. Эти лучи пляшут по поверхности веретена, сканируя все его выбоины, впадины и трещины. Они показывают практически одно и то же – открытую дверь.

Они говорят: мы пришли.

Ответа нет.

На поверхности объекта же люков, шлюзов, причальных доков и тому подобного не наблюдается. Дверь пока закрыта. Пока ли? Может, ее и нет?

В первый же день капитан распорядился дать связь англичанам. Связисты подтвердили прием, но ответа не последовало.

Через двое суток ожидания вице-адмирал князь Зайков смягчил режим несения службы. У людей снова появилось свободное время.

Чем можно заняться в свободное время на раум-крейсере в глубинах пространства? О, ответов предостаточно.

Корабельная сила тяжести в 0,4 g позволяет ходить, не стукаясь головой о потолок, но мышцы привыкают к полурасслабленному состоянию. Поэтому каждые 24 часа – два часа обязательных тренировок в спортзале. Некоторые фанаты спорта так и вообще из него не вылазят, благо сенситивный проектор представляет все возможности – от футбола до виндсерфинга.

Отточить боевые навыки можно и на тактическом проекторе с полным погружением. Все сражения человечества, от походов Ганнибала до битвы на Сомме позволяют участнику почувствовать себя солдатом любой из армий. Более всего любимы, конечно, славные победы русского оружия. Лидируют переход Суворова через Альпы и взятие Берлина в 1918-м. Тут тоже есть фанаты, особенно среди морпехов, хотя у тех есть свой, отдельный проектор пространственного боя.

Популярны и обычные настольные игры, пальму первенства среди которых заслуженно держат шахматы.

Можно посмотреть любимую синему – в своей одиночной каюте, или в малом синемазале. Популярно чтение – от греко-римской классики до современной славогерманской философской мысли (по статистике запросов в библиотечную базу данных). Изучают и британских авторов, у которых сильна фантастическая литература.

Между занятиями можно заскочить в буфет при кают-компании – там серворобот тетя Клавдия всегда угостит румяной плюшкой или рогаликом со сладким ароматным чаем.

Пока летели, начался Великий пост, но для экипажей раум-флота делались определенные послабления в питании.

Конечно, люди используют драгоценные часы отдыха для вознесения молитв и общения с Творцом. Работает корабельная часовня, специальный участок палубы выделен для намаза. Штурман капитан-лейтенант Сигизмунд Леваневский держит на прикроватной тумбочке трехсотлетнюю статуэтку Девы Марии. Бранд-инженера братья Дворковичи (вот как они так умудряются – попали служить на один корабль, в один отсек, а?) взяли в поход свои тифлины. На время похода Главный раввин Империи освободил их от соблюдения шаббата. Инженер систем жизнеобеспечения поручик Муса Магомедов имеет, страшно сказать, пятисотлетний Коран, который до сих пор используется для богослужений. У Коли Андреева в каюте стоит отданная ему в поход отцом семейная икона святого Николая Чудотворца, его святого покровителя, а у Сережи Трауба – Сергия Радонежского. Коля еще и носит на груди рядом с крестом образок Богородицы, надетый на него Аней.

– Она будет хранить тебя, – шепнула ему тогда девушка.

Команда крейсера знает, что Бог видит их помыслы, читает в сердцах и хранит Своей Благодатью.

Лейтенант барон Трауб, отпихнув ногой маленького робота-уборщика, коротко стукнул в люк каюты друга.

– Войдите, – отозвался мичман Андреев.

Коля лежал на застеленной койке, листая на висящем перед глазами экранчике чей-то труд.

– Что читаешь?

– Да вот Бжезинский. «Великая шахматная доска». Как нам переиграть Британию в Западном полушарии.

– Аа. Понятно.

Сергей сел на стул у кровати.

– Уже неделю здесь торчим. Зачем, спрашивается, они нас звали, если теперь сами затаились?

Коля выключил книгу и сем на кровати, обхватив колени руками.

– Не знаю, Серега. И мы тут притихли. На Земле, наверно, родные с ума сходят.

Барон понимающе улыбнулся.

– По Аньке, небось, сохнешь?

Потомственный военный аристократ барон Трауб и выходец из разночинцев Андреев крепко сдружились еще в Севастопольском флотском училище, несмотря на разницу в год, и секретов друг от друга у них не было.

– Да фиг его знает, Серега. Сердце что-то ноет.

– Покажи, – попросил Сергей.

Коля достал из тумбочки голосферу, нажал кнопочку в основании.

Волшебные звуки вальса поплыли по каюте. В полумраке возникли фигуры юноши и девушки, кружащиеся в танце. Это были Коля – в своем первом офицерском кителе, и княжна Анна Трубецкая в бальном платье. Огромные глаза девушки неотрывно смотрели в лицо кавалера. Запись сделал Сергей полгода назад на выпускном балу училища.

– Эх, любовь, любовь. – Барон покачал головой. – Вы как картинка, Колька, не налюбуюсь на вас. Родители-то ее что?

Николай усмехнулся.

– Что родители? Говорят, рано вам еще в любовь играть. А она: служить ему, значит, не рано, а любить рано. Люблю, говорит, и буду ждать. Как семнадцать исполнится – пойду за него замуж.