Чистые формы невозможного. Идущий в никуда

– Это не важно! Спасибо!

– Да??? Ну что ж, тогда пошли!

Вот так в моей холостяцкой квартире появилось юное прекрасное и абсолютно необъяснимое создание!

И странное это было, скажу вам, создание. В первый же вечер она удивила меня до потери дара речи. Мало того что мне пришлось десять минут объяснять ей, для чего нужен душ (как будто она его никогда не видела), так после душа она выпорхнула в комнату абсолютно голая и как ни в чём не бывало бухнулась на кровать и уставилась, полными удивления глазами, в телевизор. А по телеку в это время шла передача о вальсах Штрауса. Неожиданно она сорвалась с кровати, и как была, нагишом, пустилась танцевать. Вот это было зрелище! Её пластика потрясала, движения были легки и грациозны. А её тело, тело нимфы, как будто светилось изнутри. Я был просто потрясён и смотрел во все глаза, как она танцует. И что самое странное, что у меня даже не мелькнуло ни одной пошлой мысли в отношении её. Я просто был полностью поглощен этим танцем. Это было великолепно. Когда музыка закончилась, она с визгом радости бросилась ко мне и повисла, обхватив ногами за бедра. И хохотала, как заведенная. Так могут радоваться только дети, впервые увидав что-то прекрасное. Потом я уложил её на кровать и накрыл одеялом. Через пятнадцать секунд она спала. Её лицо было таким безмятежным и спокойным. Я сидел рядом, гладя её волосы, и, наверное, впервые за свои 33 года был абсолютно счастлив.

На следующее утро, застав ее на кухне у открытого холодильника поедающей спагетти прямо из кастрюли, я предложил ей надеть халат. На что она просто сказала:

– Зачем он мне? Так гораздо удобнее.

Но, поняв что-то по моему взгляду, все-таки надела халат. Потом посмотрела на меня серьёзным взглядом.

– Мне обязательно нужно найти того мальчика.

– Зачем он тебе?

– Без него я не могу вернуться домой.

– Почему?

– Я не могу тебе этого сказать! Ты можешь не понять!

– А ты попробуй, я понятливый.

– Нет! Сейчас я не могу тебе ничего сказать!

– Ну хотя бы имя-то своё назовешь? Или мне тебя так и звать «Эй ты»?

– Имя?

– Да имя! Меня, например, зовут Аркадий! А тебя?

Её глаза бешено заметались по кухне и остановились на коробке конфет Алёнка, лежащей на столе.

– А меня зовут Алёна, – медленно произнесла она.

– Понятно.

Всё эти тайны мне порядком надоели, я повернулся и ушел в комнату. Потом вышел на балкон и закурил. Какая-то белебердистика! Что с ней не так? Чего она боится? Может она и вправду больная? Давить на нее было нельзя, она могла просто уйти. А мне жутко не хотелось, чтобы она ушла. Я вдруг понял, что её уход будет сильнейшим для меня ударом. Неужели я влюбился? Вот так, за один день?! В девчонку, о которой я вообще ничего не знаю, которая скрывает от меня даже своё имя. Поток моих мыслей прервало мягкое поглаживание по спине.

– Прости меня, Аркадий, но я действительно не могу тебе ничего рассказать. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, а они обязательно будут, если я тебе что-нибудь расскажу.

– Неужели это так серьёзно, что ты не можешь сказать даже своего имени?

– Поверь мне, Аркадий, это действительно так. Я не обманываю тебя. Я появилась в твоей жизни внезапно, из-за одной непредсказуемой ошибки, и так же внезапно я исчезну. Тебе не нужны мои тайны. Тебе будет лучше не знать ничего.

Холодный пот побежал по моей спине, как только я услышал «и так же внезапно исчезну». Я повернулся к ней.

– Нет. Я не хочу, чтобы исчезала! Слышишь, не-хо-чу!!! А может, это не ошибка, а может, это судьба, замысел Господень…

И тут я заткнулся, потому что увидел, как из её глаз потекли слёзы. Она смотрела на меня и молча плакала. Потом повернулась и ушла в комнату. Я услышал, как заскрипела кровать. В этот день мы больше не разговаривали. Она смотрела телевизор, а я сидел на кухне и делал вид, что читаю, хотя за весь день так и не смог прочитать ни строчки. Я все время думал о том, что за внешностью юной красавицы прячется большой горький опыт и множество страданий. Та странность, которая присутствовала в девушке, та невинность, та чистота, та непосредственность стали для меня дороже всего того, что считалось отношениями мужчины и женщины. Я видел её обнажённой, но ни разу не прикоснулся к ней. Она живет в моём доме, но понятия не имею, кто она. Женщина-тайна, женщина-загадка. Я почему-то безоговорочно верил ей, я понимал, что она, действительно, не хочет мне неприятностей, заботится о моём спокойствии, поэтому и молчит. Что же такое могло заставить прекрасную женщину так себя вести? Какие проблемы, угрозы, сложности довели её до этого? Какая боль сидит у неё в сердце?

Я очнулся от своих мыслей и посмотрел в окно. На улице было уже совсем темно. Ходики пробили полпервого ночи. Наступило тридцатое сентября, последний день моего отпуска. Пора бы спать. Я принял душ и тихо зашел в комнату. Девушка лежала тихо-тихо. Я лег с другой стороны кровати. Я не знал, спит ли она. Я глубоко вздохнул и тихо прошептал:

– Я буду звать тебя Алёнушка, если ты так хочешь. Только не уходи!

Я проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Некоторое время лежал с закрытыми глазами и прислушивался. Затем тихонечко открыл глаза. Она сидела рядом на кровати и смотрела на меня. В окно светила яркая луна, и в этом сказочном свете её обнаженное тело казалось вылепленным из снега. Тонкая кожа светилась серебристым светом, создавая вокруг ауру таинственности, черные волосы отражали блики лунного света, как будто тысячи светлячков плясали на волосах. Наши глаза встретились. Боже, сколько печали было в них! Говорят, глаза – зеркало души. Если это так, то эта бедная душа вынесла столько, что я даже не мог представить. Моё сердце сжалось в комок от боли и жалости. Откуда в столь юном теле, столько боли и страдания?! Я сел на кровати и протянул к ней руки.

Она как будто именно этого и ждала. Бросилась ко мне, прижалась всем телом, положила голову на плечо. Так мы и сидели. Я держал ее одной рукой за плечи, другой гладил волосы. В этот момент я понял, что ни за что и никогда не отпущу ее и, если нужно, пойду за ней даже в ад.

Она как будто прочитала мои мысли, подняла голову, посмотрела мне в глаза.

– Бывают места и хуже ада.

– Я…

– Шшшш…

Она прижала свой палец к моим губам.

– Не говори ничего. Просто поцелуй меня. Я хочу узнать, как нужно любить.

Это была потрясающая ночь. Я и представить не мог, что в таком хрупком теле может быть столько силы и страсти. У меня было много женщин, но ни с одной из них я не испытывал такого. Выразить в словах то, что произошло той ночью, просто невозможно. Я даже не буду пытаться это сделать. Это наша с ней тайна. И никто не должен этого знать. Скажу одно: желаю всем испытать такие чувства, это прекрасно! Мы уснули под утро, измученные и счастливые, прижавшись друг к другу, как котята.

Мне было все равно, кто она и почему она здесь. Мне было достаточно того, что я ей нужен. Демон или ангел? Мне все равно! И пусть рушится мир, я буду с ней до последнего вздоха, до последнего удара сердца.

Алёна разбудила меня в четыре часа пополудни.

– Аркадий, нам пора идти!

– Куда идти, Алёнушка?

– Мне нужно найти того мальчика, очень нужно!

– Зачем он тебе?

– Ты обещал не задавать вопросов!

– Ладно-ладно, сдаюсь… только один можно?

– Ну?

– Как ты собираешься его найти? Алёна, это Москва, двенадцать миллионов жителей, тысячи бездомных, десятки километров территории и сотни беспризорных детей. Даже милиция за такое не возьмется. Это хуже, чем искать иголку в стоге сена. Ты даже имени его не знаешь…

– Аркадий!

– Да…