Петля анаконды

– А если убийство в состоянии аффекта? Тот студент, ведь, его оскорбил.

– Сто седьмая? Не пройдёт. Оскорбление, каким бы обидным оно ни было, убийство не оправдывает. К тому же аффект – это совсем другое. Если бы человек, которого вы убили, был повинен в смерти члена вашей семьи – тогда это аффект. Но оскорбление – ни в коем случае. Если бы убийство можно было оправдать оскорблением, у нас началась бы такая вакханалия, что не приведи Господь. В общем, – по-барски откинулся на спинку кресла адвокат, – по тому состоянию дела, которое я вижу сейчас, прогнозировать могу не менее восьми лет. Без амнистии. На тяжкие преступления амнистия не распространяется.

– А если бы эта видеозапись, скажем, как-нибудь исчезла?

Эльмурзаев усмехнулся.

– Не пойдёт. Вряд ли кто в полиции захочет себя этим марать. К тому же эта видеозапись крутится в Ютюбе, показывалась на многих телеканалах, так что достать её копию не составит никакого труда.

– Мурад Арсланович, а если выйти на судью?

– На судью? Рассматривать это дело будет Василий Петрович Гавриленко. Человек обеспеченный, пожилой, к тому же старой закалки. На контакт он не пойдёт. Если у вас действительно серьёзные намерения, то я бы порекомендовал вам выйти на прокурора. В юриспруденции существует такая хитрость: судья не имеет права назначить наказание тяжелее того, чем требует прокурор. Вот за это можно зацепиться. В нашем деле обвинение будет представлять Раиса Константиновна Леонова. Сказать о ней что-либо я не могу. Сталкивался с ней лишь однажды. Но прощупать её, конечно, можно.

– Мурад Арсланович, мы можем на вас рассчитывать?

Эльмурзаев снова усмехнулся и выразительно посмотрел на собеседника.

– Если в плане ведения деликатных переговоров – то да.

Посетитель раскрыл дипломат, достал оттуда две денежные пачки и положил их на стол.

– Это, так сказать, аванс.

Эльмурзаев небрежно смахнул их в ящик.

– Попробую, – кивнул он. – Но обещать чего-либо, сами понимаете, не могу. Я её очень плохо знаю.

– В этом мы вам поможем, – пообещал молодой человек. – В самое ближайшее время вы будете знать все её «болевые точки»…

2

Россия, Санкт-Петербург

Председатель Санкт-Петербургского городского суда Виктория Львовна Куркина бухнулась в служебную машину и судорожно выдохнула:

– В Управление ГИБДД.

Водитель завёл мотор и с любопытством покосился на свою начальницу: в таком возбуждении он видел её впервые.

Виктория Львовна закрыла глаза и сделала медленный, глубокий вдох.

«Спокойно, спокойно, – сказала себе она. – Нужно сохранять самообладание. Володя поможет. Должен помочь. Ведь я ему в своё время помогла. У него тоже были проблемы с сыном… Ой, ну какая же Олеська дура! Какая дура! Говорила я мужу, не надо ей пока дарить автомобиль. Рано ещё, пусть станет постарше. Нет, настоял. Что мы, мол, хуже соседей? Те своей подарили, так почему бы и нам своей не подарить? И как её только угораздило? Неужели не видела, что дети, что пешеходный переход? Сбила бы какого-нибудь алкаша на повороте – ещё куда ни шло. Как-нибудь бы отмазали: мол, сам бросился под колёса, рассчитывал на шантаж. Но детей! И не одного, а целых трёх!..».

Начальник Управления ГИБДД по Санкт-Петербургу полковник Владимир Николаевич Бобков к визиту Виктории Львовны отнёсся настороженно. Было очевидно, что она пожаловала к нему неспроста, и что у неё возникла какая-то серьёзная проблема. А он не любил чужих проблем. И особенно не любил, если о помощи просили люди с положением. У непростых людей и проблемы непростые, а ему страсть как не хотелось пятнать свой мундир.

– Рад вас видеть, Виктория Львовна, – сдержанно поприветствовал её он. – Что у вас случилось?

– Дочь у меня попала в переделку. Сбила трёх пацанов, – с ходу выпалила Куркина.

Бобков присвистнул.

– Вот так дела! Ну, если они переходили улицу в неположенном месте…

– Да в том-то и дело, что в положенном. По «зебре».

– Это уже хуже. Они живы?

– Один, скорее всего, нет. По двум другим – не знаю.

Владимир Николаевич помрачнел и стал тщательно подбирать слова для деликатного отказа. Но Виктория Львовна не дала ему завершить этот процесс.

– Володя, у твоего Костика тоже был «косяк». Сколько он там уворовал? Если мне не изменяет память, миллионов тридцать. Так срок давности этого дела ещё не истёк. Подадут сейчас потерпевшие новый иск на пересмотр решения в связи со вновь открывшимися обстоятельствами – я не обещаю, что смогу тебе помочь.

Это был завуалированный ультиматум. Начальник ГИБДД сжал кулаки. Виктория Львовна держала его за горло. Несколько лет назад она действительно помогла его сыну избежать тюрьмы. А долг, как говорится, платежом красен.

– Трудно это будет, – тяжело вздохнул он.

– Мне тоже было трудно, – ледяным тоном парировала Куркина.

– Ну ладно, ладно, – сдался Бобков. – Попробую что-нибудь сделать. Где это произошло?

– На Путиловской.

– Путиловская, Путиловская… Какой это район?

– Заводской.

– Так, Заводской. У нас там, по-моему, Кошарный.

Владимир Николаевич нагнулся к селектору:

– Олег Степанович? Добрый день. Слушай, что у тебя там за ЧП на Путиловской? Говорят, сбили трёх ребятишек… Ах, вот оно как. Да, прискорбно. Машину установили?… Угу… Угу… Понятно. Слушай… хм… ты вот что, бери-ка весь собранный материал и давай ко мне. Надо кое-что обсудить… Ну, как тебе сказать? В общем, здесь замешана дочь одного очень уважаемого человека. Оч-чень уважаемого! – со значением повторил он.

Начальник ГИБДД положил трубку и озабоченно забарабанил пальцами по столу.

– Плохо дело, Виктория Львовна. Виновная скрылась с места происшествия, есть свидетели, имеется видеозапись.

– Там что, камеры?

– Нет. У ехавшего за твоей дочерью парня был видеорегистратор… Кстати, дети мертвы. Все трое. Первый погиб на месте, двое других умерли по пути в больницу. Надо ещё выяснить, чьи это были дети. Если из простых, то…, – полковник пренебрежительно махнул рукой. – А если не из простых?…

Дома Олесю ждала грандиозная выволочка.

– Ты понимаешь, что ты натворила! – кричала на неё мать. – Ты подставила под удар не только себя! Ты подставила под удар меня и отца! Ты помнишь, кто твои родители?! Ты представляешь, какой здесь может быть резонанс?!

– Да они сами под колёса полезли!

– Как же, сами! Ты что, не видела пешеходный переход?