Не в своём уме. Сборник рассказов

– Егор не женат, – сказал Саша, – а почему он не женат?

Все снова затихли, поглядывая на меня. Мне нечего было ответить на этот вопрос, потому что не женат я был просто так. Я не преследовал какой-то особой цели, когда не женился. Но, думаю, это объяснение не удовлетворило бы разошедшегося Сашу.

– Я думаю, что Егор ждёт идеальную женщину, – раскрыл он тайну, – не так ли, Егор?

Я вспомнил, как утром десять минут шёл в противоположную от работы сторону за какой-то барышней, которая сзади выглядела идеальной женщиной. Я уже даже собирался жениться на ней, но она вошла в трамвай и уехала, а я с разбитым сердцем вернулся писать статьи об академиках.

– Конечно, – сказал я, не понимая, во что я ввязываюсь, – именно поэтому.

– И правильно, – воскликнул Саша, вскакивая с табуретки, – я тоже никогда не был женат и нисколько не жалею об этом! Нынешние женщины слишком далеки от идеала! Они неестественны, наиграны, от нас им нужны только деньги! И это так печально!

Мне очень хотелось увидеть наигранную женщину, которой нужны деньги Александра Сергеевича, но ещё больше мне хотелось узнать хоть что-то про этого несчастного Копытина, который благодаря нашим стараниям последние полчаса безуспешно пытался хоть раз перевернуться в гробу.

– И всё же, давайте вернёмся к академику, – попросил я, но Саша подбежал и обнял меня, уткнувшись плечом мне в лицо. Его свитер противно щекотал мой нос, и я пытался высвободиться из объятий, но Саша был сильнее. Видимо, он искал идеал дольше меня, и это закалило его и придало сил.

Следующий час мы провели в разговорах о современных женщинах, точнее, мы втроём просто сидели и слушали сашины рассказы, изредка пытаясь вернуться к злополучному академику. Но Саша не сдавался и ровно через одно предложение возвращался обратно. Больше всего мне не нравилось, что весь этот час Саша обращался исключительно ко мне.

Ближе к обеду нам удалось вытолкать его на улицу, убедив, что он сильно помог, и мы безгранично благодарны, но времени нет, а статью писать надо.

– Вы звоните, если что, – убеждал он нас, всовывая мне в руку список из пяти своих телефонов, – я всегда готов помочь. Особенно вам, Егор!

Мы вернулись к себе и разбрелись по местам. Я сел за компьютер и долго смотрел в пустой экран, пока кто-то не принёс мне кофе и не потрепал по плечу. Я с надеждой посмотрел на этого доброго человека, но это оказалась не идеальная женщина, а коллега, который смог прийти в себя раньше, чем я.

Через неделю, когда статья о Копытине, так никем и не написанная, уже начала забываться, передо мной появился Александр Сергеевич с неожиданным вопросом:

– Вы почему не звоните?

Я растерялся, потому что надеялся никогда больше не встречаться с этим Сашей, а его телефоны я выкинул, в качестве мести предварительно вписав их под чужими именами в адресную книгу начальника.

– Так вышла статья уже, – выдавил я из себя какую-то чепуху.

– Егор, да бог с ней, с этой статьёй, – сказал Саша, – а вам не показалось, что у нас с вами общие взгляды на жизнь?

Мне стало не по себе. Моё слабое сердце могло и не выдержать ещё одной такой лекции. И эта была бы самая бездарная смерть в истории человечества. Хорошо, например, быть викингом и умереть в сражении, отправившись в Валгаллу, где тебя ожидают увеселения по принципу «всё включено». Но быть журналистом и умереть от лекции про идеальную женщину? После такого не возьмут даже в призраки греметь цепями из темноты.

– Мне кажется, вышла ошибка, – сказал я, пытаясь исправить ситуацию.

– Да ладно тебе, – успокоил меня Саша, переходя на «ты», – мы с тобой последние идеалисты в этом насквозь прогнившем мире. Нам нужно держаться вместе!

После этого он ушёл и через минуту вернулся с креслом, которое поставил перед моим столом. Он уселся и продолжил свой монолог с того места, на котором закончил неделю назад. Я возражал, я ругался, я уговаривал его, но он не обращал внимания на мои попытки. Через полчаса я сдался, сказал, что у меня совещание, собрал вещи и уехал домой плакать.

С тех пор мне стало казаться, что моя жизнь катится под откос. Как минимум раз в месяц Саша выслеживал меня и возникал передо мной в самых неожиданных местах. В поисках идеальной женщины он зачем-то нашёл во мне идеального единомышленника и решил остановиться. Видимо, тут сыграл свою роль и тот факт, что я не претендовал на его деньги и не был наигранным. Теперь я часто ругаю себя за это.

Все эти годы я мучился и пытался скрываться. Но два месяца назад в очередной Сашин визит я объявил ему, что женюсь.

– Но как же так? – спросил он, хотя я думал, что Саша в первую очередь поинтересуется, идеальна ли моя избранница. Он с грустью посмотрел на меня, потом забрал свою кружку, которую уже давно принёс, чтобы пить чай у меня на работе, и ушёл. С тех пор я его больше не видел.

А я женился и всё у меня в порядке. Только иногда по ночам меня мучает дурацкая мысль:

– Кто такой этот академик Копытин?

Горькая правда

Иван Иванович был не в духе. В его кабинете Антон Сергеевич чувствовал себя как под высоковольтной линией, где вроде бы нет особой опасности, но почему-то необъяснимо страшно. Из соседних кабинетов не доносилось ни звука, а в приёмной обычно болтливая секретарша разговаривала сегодня исключительно жестами и при этом косила глаза в сторону кабинета начальника. В такой день лучше сидеть дома, отодвинувшись как можно дальше от громоотвода. Но Антону Сергеевичу было назначено, поэтому он с дрожью в коленях стоял, молчал и потел, ожидая несчастий на свою голову.

– Садись, чего встал? – оторвался от бумаг Иван Иванович и Антон Сергеевич осторожно присел на краешек кресла. – Ты же, кажется, доктором работал когда-то?

Антон Сергеевич вспомнил, что двадцать лет назад действительно успел два года поработать в поликлинике терапевтом, а потом деньги кончились и стало нечего есть. С тех пор он старался держаться от медицины подальше и никому не рассказывать о своих ошибках молодости. Но, как оказывается, шеф был в курсе и собирался этими знаниями воспользоваться, а он никогда и ничем не пользовался в мирных целях.

– Немного работал, – сказал Антон Сергеевич, потирая вспотевшие ладони о колени, – но уже забыл всё давно.

– Я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты попробуй вспомнить, чему там тебя учили в институте. Но это между нами!

«Только этого не хватало!» – подумал Антон Сергеевич, представляя, что может услышать в ближайшую минуту. Прошлый опыт подсказывал, что сейчас будет рассказ про что-то неприятное. У врачей, даже бывших, такая судьба – выслушивать от знакомых симптомы и тихонько ненавидеть человечество.

– Смотри, какой прекрасный закат! – говорят люди друг другу.

– Смотри, какой у меня прыщ! – говорят люди сидящему под пальмой доктору. – Потрогай, не бойся. Что делать с ним будем?

«Господи, пожалуйста, если он заболел чем-то, для чего ему придётся снимать штаны, убей меня молнией!» – молился Антон Сергеевич, но небеса не разверзлись.

– Ты же помнишь, что в прошлом месяце я в аварию попал? – спросил Иван Иванович, перейдя на необычный для себя шёпот. – Так вот, я тогда головой сильно ударился, врачи сказали, что лёгкое сотрясение. Сказали лежать дома, таблетки какие-то выписали.

– Да-да, помню, – покивал головой Антон Сергеевич, вознося про себя благодарности высшим силам за банальное сотрясение. Проблема обещала быть не такой уж и сложной.

– Вот. А ситуация у нас тогда, помнишь, была неприятная, некогда лежать. Я таблетки пил конечно, но мотался постоянно туда-сюда, сам понимаешь – всё надо успеть. Ну и голова болела слегка, потом вроде успокоилась, а на прошлой неделе заболела опять.

– Иван Иванович, я вас могу отправить для консультации к хорошему доктору, – сказал окончательно успокоившийся Антон Сергеевич, – мой старый знакомый ещё по…

– Да на хрена мне твой доктор?! Ты что, думаешь, у меня нету знакомых докторов? – перебил его начальник. – Тут проблема другого характера!

Иван Иванович склонился над столом, почти приблизившись носом к лицу Антона Сергеевича и снова вернулся к шёпоту.

– Ты веришь в телепатию?

– Во что? – удивился Антон Сергеевич.

– В телепатию. Ты что, плохо слышишь? Подвинься ближе, чего сел так далеко?

Антон Сергеевич аккуратно потянул кресло к столу, стараясь не приближаться к начальнику, так как придвинуться ещё ближе можно было только для поцелуя. Надежда на банальное сотрясение начинала тускнеть.

– В общем, кажется, после этого удара я могу читать чужие мысли, – продолжил Иван Иванович, – как голова опять заболела, так идеи у меня начали возникать странные. Я сначала думал, что это осложнение какое-то, а потом заметил, что мысли эти только рядом с другими людьми появляются, а стоит отойти в сторону – пропадают.

Антон Сергеевич сидел, не зная куда деть глаза. Брюки на коленях насквозь пропитались потом от ладоней, в ушах стучало сердце, во рту пересохло.

«И что мне ему сказать? – думал он. – Ему и так никогда возразить нельзя, он же орать начинает как сумасшедший! А теперь совсем двинулся. За что мне всё это? Дурак старый, чтоб тебя черти взяли!»

В следующий момент в мозгу вспыхнула предательская мысль о том, что начальник говорит правду. Сердце вздрогнуло и стук в ушах прекратился на целую минуту.