Худой Мир

– Да?

В дверь заглянул папа Гены Белокурого. “Белокурый—старший”, как Марина его сразу про себя прозвала.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он и зашел, косясь на разложенные учебники, – Я хотел домой к вам зайти, да уже не застал. А тут смотрю – свет в школе горит… А вы разве по физике? – спросил он вдруг. Марина помотала головой:

– Нет, к сожалению.

Белокурый богатырь подошел, вытащил из—за соседней парты стул и сел на него верхом, со своего роста заглядывая в открытые книги.

– Тут вы ответа не найдете, – покачал он головой, – Я уже искал.

Марина посмотрела на него с интересом.

– А вы знаете, что я ищу?

Он пожал плечами.

– Все мы об этом думали. Кто—то меньше, кто—то больше. Когда мы только начали заделывать главный вход, мы эту ракету часто видели. Заходили, бродили вокруг нее, светили фонарями. Только там не фонари нужны были.

– А что же?

– Что—то, чем можно было бы пробить пусковой контейнер. А потом и корпус ракеты.

– И что, тогда она не полетит?

Генин папа улыбнулся.

– Знаете, как там все устроено? Нижняя ступень – это такая трубка с топливом. Можно сказать большое такое полено. Если вы военный, вы открываете люк шахты и поджигаете топливо с помощью электрозапала – и ракета летит. А если люк не открывать, и поджечь топливо через рукотворную дыру – то ракета взрывается прямо в шахте.

– Звучит как—то не очень, – Марина закусила губу, – Ядерного взрыва нам только не хватало.

– Вот это и нас смущало, – вздохнул Белокурый—старший, – В теории, конечно, рвануть не должно. Военные же не совсем дураки. Если какая ошибка или диверсия, ядерного взрыва быть не должно. Но кто может поручиться? Я вот не могу… А даже если бы и смог – нечем у нас дырявить ракету.

Марина подумала с минуту и спросила.

– А эти… запалы. Нельзя сделать так, чтобы они топливо не подпалили?

– Сомневаюсь. Надо же знать где они точно находятся. Слишком ювелирная работа. А у нас даже для грубой инструмента не нашлось.

– Так что… способа нет?

– Похоже на то, – вздохнул Генин папа, – Я, собственно, чего хотел—то. Поблагодарить хотел. И еще предупредить. Мне—то совершенно все равно, чья вы дочка. Сыновья за отцов не отвечают. Но, боюсь, есть у нас такие, для кого наследственность – это клеймо. Слухи уже пошли по Новожилову. Просто имейте ввиду.

– Спасибо, – только и нашла что сказать Марина. Отец Гены махнул рукой и поднялся во весь свой гигантский рост.

– Да бросьте. Если что, я чем смогу помогу. Мы с Геной и Мариной – тезка ваша, кстати – живем тут недалеко, у водокачки, – он махнул куда—то в сторону.

И ушел.

А она осталась. Понуро глядя на листы бумаги, наполненные знаниями. Только не теми, что ей нужны. Она пыталась придумать, что делать дальше. Что будет, если она поступит так или иначе. И все как—то не сходилось, не вырисовывалось. Она чувствовала, что мысли ее блуждают по петле, по замкнутому контуру. Она помотала головой, начала с чистого листа, но получила все тот же узор.

Ее вывел из ступора странный шум из кабинета литературы. Все того же, с разбитым окном, с кистями, фломастерами и карандашами. Она выглянула в коридор, осторожно подошла к двери и заглянула. Солдат из Дэновской гвардии деловито шарился в ее рисовальных принадлежностях. Марина кашлянула и солдат, пойманный на месте преступления, испуганно обернулся.

– Опа, – обронил он, и попытался взять себя в руки, – Я думал, вас тут не будет.

– Это обыск что ли? – осведомилась Марина.

– Что? Да не, какой обыск. Мне просто задание дали для завтрашних занятий, – он неловко усмехнулся, – А я в рисовательных делах не мастер. Вот и хотел у вас что—нибудь одолжить в классе.

– Чего? – не поняла Марина, – Что за занятия?

– Гражданская самооборона, – отчеканил солдат, – Надо научить ребят стрелять, если вдруг чего… Ну, понимаете.... Я не вас, конечно, имею ввиду. И надо нарисовать ростовую мишень. Дэн сказал, раз мне вести занятия, то мне все и готовить. А я…

Марина вздохнула. “Гражданская самооборона, да?”.

– Возьми там маркеры в ящике. В нижнем, – уточнила она, когда солдат начал бестолково рыться не в том ящике, пороняв цветные мелки на пол. Мгновение спустя он уже прошелся по этим мелкам, растоптав их сапогами в пыль, чем разозлил Марину еще больше.

– А вообще, давай я сама тебе ее нарисую, – внутренне злорадствуя, предложила она, – скажи только куда поставить.

Солдат просиял.

– Правда поможете? Я в этих делах совсем не того.

– Конечно, помогу, – ответила Марина. “Я им тебя нарисую, чтоб не повадно было”, – мстительно добавила она про себя.

Солдат, раскланявшись, наконец ушел, небрежно бросив напоследок:

– Только постарайтесь сегодня. Завтра утром Дэн уходит, и к его уходу все должно быть готово.

Марина покивала, улыбаясь, решив вообще ничего не делать. Пусть получает свою взбучку. Потом она подошла к столу и принялась наводить порядок. Разложила обратно по коробочкам кисти, фломастеры и карандаши, собрала цветную пыль с пола. Села на стул и снова оказалась наедине со своими мыслями.

“Если отец запустит ракету, погибнут тысячи, если не миллионы. Что на том берегу, что на этом. Будет ответный залп. А даже если и нет – от этого как—то не легче. Если ее не запустят… То Денис будет оборонять ее вечно. Когда внешний враг отступит, он выберет внутреннего. Когда дети вырастут, они тоже встанут в строй. Как там говорил Кирилл – новый строй? Они будут решать, кто где ест, кто где спит, чему дозволено учить детей и кому дозволено детей заводить, а кому…”

Ее губы задрожали и на глаза навернулись слезы. Она отодвинула подальше детские рисунки – новогодние елки с подарками – чтобы не запачкать случайно. И перед глазами у нее оказался пустой, чистый, белый лист. А на окне стоял все тот же понурый цветок.

Она побарабанила пальцами по столу. Вытерла слезы рукавом, заставила себя успокоиться. Потом повернула ладонь к себе и несколько раз сжала и разжала пальцы. Сначала все вместе, потом по очереди.

– Нет, – сказала она своей руке, – ты у меня будешь делать то, что мне нужно, – пообещала она и взялась за карандаш.

* * *

В кабинете труда на первом этаже горел свет. С улицы можно было заметить рыжую шевелюру Дениса, который ходил от верстака к верстаку и сверялся с написанными от руки инструкциями и чертежами.  Пятеро солдат и трое жителей Новожилово в масках—респираторах начиняли обычные свинцовые пули концентрированной смертью.

Денис подошел к верстаку у двери, где работал Олег, и одобрительно кивнул.

– Молодца, почти закончил, – похвалил он, – Народ, подойдите посмотрите как должно получиться в итоге.

– Как думаешь, придет? – спросил он негромко у Олега, пока тот разминал затекшую спину. Тот отрицательно помотал головой.