– Лиза, это ты там похозяйничала?
Лиза как—то виновато посмотрела в сторону двери.
– Там пультовая дальше по коридору. Только в ней ничего нет.
– А откуда свет появился?
– Да я там что—то нажала… случайно, – невинным голосом сообщила Лиза.
Марина вздохнула и поднялась на ноги.
– Ладно, Лиз, уже не важно. Пора всплывать. Только слушай: никому, вообще никому ни слова что мы тут с тобой делали.
“Слишком много наверху осталось тех, кому это не понравится”, – мрачно добавила она про себя.
* * *
Из всех возможных вариантов всегда срабатывает наихудший. Даже если ты был к нему готов, от этого не становится сильно легче.
Побережье перекрасилось в хаки. Бронетранспортер, десяток солдат с оружием по периметру, и три здоровых фуры, одну из которых как раз разгружали.
И конечно же тут был он.
Отец стоял как раз у самой воды, когда сестры вынырнули и протерли глаза. Двое солдат, стоявшие рядом с отцом, малость опешили и потянулись было к оружию, а потом засмущались и после красноречивого отцовского взгляда отвернулись.
– Ну привет, – усмехнулся он, как ни в чем не бывало. Лиза радостно ринулась к нему, и, должно быть, бросилась бы на шею, если бы он не остановил ее жестом.
– Погоди, ты ж мокрая вся. Простудишься. Семен, дай куртку.
Солдат слева подал ему куртку. Отец закутал в нее Лизу и спросил, улыбаясь.
– Ну что, умница моя, все сделала?
– Я только нашла где включается резервное питание, – потупила взор девочка. Отец, однако, просиял и обратился к солдату слева.
– Слыхал, Семен? Тебе нырять не придется, моя девочка все уже сделала. Эй там, готовьте аппаратуру, есть связь! – крикнул он в сторону фуры.
Марина к тому времени добрела до берега, достала из тайничка одежду и принялась одеваться прямо на мокрое. Солдат справа искоса наблюдал за ней, но куртки не предложил. Не велено. Потом взгляд его скользнул по изуродованной левой руке, он вздрогнул и стал рассматривать дальний берег на предмет врагов.
– Ты молодец, – отец погладил Лизу по голове, и та засветилась от счастья. Видимо, заметив—таки ее синюшние губы и босые ноги, зарывшиеся в песок рядом с его сапогами, он соизволил разрешить ей пойти одеться. Лиза радостно побежала к Марине и приняла у нее свою одежду.
Марина из последних сил улыбнулась ей.
– Ну, а ты зачем полезла, бестолковая? – отец, наконец, заметил ее, – Нельзя было подождать там, где я тебе велел оставаться?
– А я решила за ней присмотреть, – спокойно ответила Марина, – Раз прошел слух, что ты умер.
– Ничего я не умер. Да и зачем присматривать? Лиза у нас девочка уже взрослая, умная и самостоятельнная. Может и сама разобраться что к чему, а?
Марина ничего не ответила, и отец сменил гнев на милость.
– Правильно помалкиваешь. Самое то, если ума не хватает. И нечего дуться, я тебе по-семейному правду говорю. И не сиди на холодном, тебе еще детей рожать.
Марина едва подавила в себе ярость. Дождалась, когда отец повернулся с улыбкой к Лизе, чтобы бросить на него полный ненависти взгляд. “Не знает? Или знает, но издевается?”.
Отец и дочь пошли прямиком к выгруженным приборам. Марину никто не звал, но она поплелась за ними. Отец чем-то щелкнул, и пульт перед ним загудел и приветливо замигал лампочками.
– С рукой что? – как бы невзначай спросил отец, колдуя над кнопками, и, не дождавшись ответа, кивнул в сторону, – Иди к той машине, там наш доктор тебе поможет. Это тебе сюрприз небольшой.
Марина молча повиновалась. А отец с Лизой остались у гудящих приборов. Отец увлеченно рассказывал, а Лиза слушала. Что-то про резервные линии связи, которые можно активировать только из шахты, а использовать снаружи – на случай захвата бункера противником. Марина уже не слушала. Это все уже было не важно. Оставалось только дождаться старта, а дальше так или иначе все закончится.
“Будет немножко обидно, если меня застрелит собственный отец”.
С такими мыслями она подошла к внедорожнику. И потому ее не сильно даже тронуло, что в машине оказался тот самый Саша, ради которого она потащила Лизу в такую злосчастную даль.
Она промолчала. И Саша промолчал. Что сказать? “Привет”? Как же нелепо это прозвучало бы.
Он молча протянул ей руку в медицинской перчатке. Она молча вложила в нее свою продырявленную ладонь.
– Прости, – сказал Саша, – что не дождался. Не смог отказать ребятам с автоматами.
Марина нервно расхохоталась.
– Да, это парни неотразимые, – ответила она чуть громче, чем следовало бы, и поймала на себе несколько удивленно-подозрительных взглядов, – Опять мы с тобой в разных лагерях, – продолжила она чуть спокойнее, покачивая головой, – Почему так?
– Мы в одном лагере, – серьезно ответил Саша, перематывая ее ладонь бинтом, – Тех, кого убеждали делать подлые вещи, и кто их все равно не делал.
Он закончил перевязку и посмотрел на возящихся у аппаратуры отца и дочь.
– Ты на нее не сердишься? – спросил он Марину.
– Нет, – покачала головой Марина, – За что уж тут сердиться. Она же просто хотела, чтобы отец ее похвалил.
– Эй, – крикнул отец, – готовность номер один! Исполним, наконец, долг перед родиной и командованием!
Стихло все. Казалось стих даже ветер, облака замерли в небе, солнце остановило свой ход, чтобы посмотреть, что будет. Глупые водомерки и те попрятались, кто куда. Но что не ускользнуло от внимания Марины – мелко подрагивали ели и сосны на восточном склоне. То одна, то другая. Будто кто-то шел через лес. Медленно, но твердо ступал, сотрясая могучие стволы от самых корней.
Кто бы это ни был, он опоздал. Отец повернул ключ. Лиза повернула ключ.
Землю тряхнуло.
Из-под бурлящей воды вынырнул раструб, стотонная крышка откинулась в сторону. Озерная вода водоворотом устремилась вглубь шахты.
А потом показалась она .
Свеженькая, нетронутая временем, сияющая в лучах обомлевшего солнца, украшенная флагом родной страны, остроконечная, стремительная и неумолимая. Ракета выскочила из шахты величаво-медленно, выпрыгнула из засады, как голодный тигр, готовая обрушиться всеми когтями на ничего не подозревающую жертву и рвать зубами глотки.
Зависла в воздухе, в верхней точке своего предстартового прыжка – и замерло сердце у Марины.