Худой Мир

– Ух ты, заработал! – обрадовался велосипедист, глядя на свернутую куртку с любовью, – а то повадился кто-то сбивать дроны, которые я приспособил для передачи сообщений. Катайся ищи их потом.

– Вы… вы знаете, что он делают?

– Он? – он посмотрел на нее озадаченно, – Ну, этот я приспособил под передачу сообщений. Есть там одна хитрая лазейка, через ИК-порт, главное, попасть в зону прямой видимости…

– Этот заставляет людей убивать друг друга? – перебила Марина.

– А, вот вы о чем, – разочарованно протянул курьер, – «Призыв» он само собой транслирует. Но нам-то с вами чего бояться? О! – он заулыбался, будто вспомнил что-то, – Совсем забыл!

У Марины зарябило в глазах и она потерла их кулаками. Сморгнув несколько раз, она вдруг увидела, как контур юноши стал зеленым. Бледно-бледно зеленым, будто система сомневалась.

– Вот, теперь мы с вами не подеремся, – усмехнулся он.

У Марины снова перехватило дух, второй раз за последние пять минут. Неужели…

– Как… как вы это сделали? – она готова была броситься к нему на шею от радости.

– А, пустяки, – махнул он рукой, – Маскировочный модуль. Так, случайно достался.

– Вы можете сменить мой цвет?

Курьер посмотрел на нее с хитрецой и собрался что-то ответить, но не смог. Сначала Марина решила, что его, как и ее саму, оглушил выстрел. Когда он схватился за окровавленное горло, тараща на нее испуганные глаза, она закричала от ужаса – и словно в ответ на ее крик автоматная очередь прошибла его голову и опрокинула его вместе с велосипедом.

Он упал лицом вниз, гипнотический умирающий взгляд исчез, и Марина нашла в себе силы повернуть голову. Из складки дороги показалась Лиза, а рядом с ней, держа ее за руку, шел отец. На плече у него висел автомат, который он держал правой рукой. Силуэт отца был кроваво-красным. Он смотрел на Марину скучающе, немного брезгливо, и не стал удерживать Лизку, когда она вырвала руку и побежала к сестре. Марина опомнилась уже в ее объятиях, присев на корточки и гладя по волосам.

– Ну, здравствуй, предательница, – усмехнулся отец и убрал автомат за спину. Марина не ответила. В ней кипела буря чувств. Ужас от перекошенного от боли лица, этот цепляющийся за жизнь взгляд, гнев из-за бессмысленного и такого ненужного убийства. «А ведь он мог помочь нам с Лизкой!» – злилась она про себя, и тут же возражала сама себе, злясь еще больше, – «Конечно, дура, всем только и нужно, что тебе помогать! А если бы он дрона запустил прямо здесь?»

Она встала, едва сдерживая ярость, отодвинула Лизу и попросила кипящим от злости голосом, глядя при этом на отца.

– Лиз, отойди пожалуйста на пару метров. Мне надо кое-что сделать.

Лиза послушалась, отбежала к обочине и замерла. А Марина перешагнула через мертвое тело и схватила сверток с курткой.

– Не советую, – покачал головой отец.

– Иди ты к черту, – процедила Марина, схватила дрон за торчащий пропеллер и с размаху приложила о дерево. Тот разлетелся на сотню мелких осколков, закружились в воздухе пропеллеры, заведясь напоследок. Один из них резанул ее по щеке, заметался, влетел в еловые ветки, застрял и, побарахтавшись несколько мгновений, замолчал навсегда.

Глава 4

Еще весной, незадолго до того как Марина прошла биорефакторинг, она и Ваня – двоюродный брат по маминой линии – сидели в какой-то кафешке и усиленно грели носы в кружках с дымящимся кофе. Погода стояла странная – ни тепло, ни холодно, а как-то все одновременно. Рассуждая о завтрашней прогулке, они отвлеклись на бубнящий в углу телевизор, который, похоже, говорил о погоде. Так, по крайней мере, им показалось на первый взгляд.

На экране красивая девушка в зеленом платье («Приятный цвет», подумала Марина) с улыбкой на лице водила указкой по карте.

– А теперь о погоде в мире. Над центральными штатами бушует сильный циклон, ветер до десяти метров в секунду гонит облака с западного побережья на восточное. Это означает, что на завтрашней ассамблее ООН нашим партнерам следует воздержаться от резких заявлений. Как мы с вами знаем, время полета баллистической ракеты «Стрекоза» – всего пять минут, а сильный ветер легко разнесет облако с радиоактивными осадками по всему континенту. Обильные дожди в восточной части лишь усугубят ситуацию.

– Ну, нам этот прогноз не сильно поможет, – заключил Ваня. Марина поморщилась:

– Мерзко это как-то. Я бы не смогла вот так вот, с улыбкой, рассуждать. Ты представь, что там где-нибудь в кафешке сидит некая Мэри, такая же как я.

– И кузен Джон, – вставил Ваня.

– Да. И кузен Джон.

– И смотрят то же самое, только со своей стороны.

– Вот именно. И им тоже неприятно, мерзко. Тогда зачем мы это смотрим, зачем нам это показывают? Кому от этого хорошо?

Ваня сделал большой глоток кофе, промокнул салфеткой свои редкие еще усы и ответил:

– Ты слишком серьезно к этому относишься. Ты же понимаешь, что сказать и сделать – разные вещи. В сердцах или сгоряча можно наговорить всякого, а потом вроде как приходится придерживаться сказанного – но только на словах.

– Не думаю что они там, – Марина кивнула в сторону телевизора, который увлеченно рассказывал о системе наведения «Стрекозы», – говорят сгоряча.

– Тогда другой вариант. Ты, скажем, перед экзаменом говоришь же себе обычно – «я завтра обязательно все сдам». Это вроде как не совсем правда, и никакой уверенности у тебя быть не может, но говоришь же. А кто-то говорит «вот бы препод сломал себе ногу». Это как бы не значит, что человек реально пойдет ломать преподавателю ногу. Он даже, наверное, не сильно обрадуется, узнав, что его пожелание сбылось. Это защитная реакция на стресс. И это, – он кивнул на телевизор, – тоже. Вроде аутотренинг перед дракой, «мы обязательно победим» и так далее.

– Да, но я не хочу ни с кем драться, – возмутилась Марина.

– Ну, – протянул Ваня, – это не мы с тобой решаем – будет драка или нет.

– Зато, – возразила Марина, – мы решаем, хотим ли мы.

Позже вечером, завершая прогулку, Ваня задумчиво спросил ее.

– Знаешь, может быть ты и права. Ты не хочешь драки, Мэри, допустим, тоже. И все бы ничего, но тогда зачем вы дали дубину в руки тому, кто хочет?

* * *

Теперь они шагали втроем, назад, к железной дороге. Дальше они пойдут по путям – отец сказал им ничего не бояться, пока он с ними. Он уверенно шел вперед, придерживая правой рукой висящий на ремне автомат. Шел он быстро, и сестры быстро уставали от его темпа. Тогда он великодушно останавливался на отдых, подтрунивая над ними.

– Ты куда-то торопишься? – огрызнулась Марина, – Я тебя не держу.

Лиза посмотрела на нее с удивлением.

– Прогоняешь? – укоризненно покачал головой отец, – Нет, как я могу вас теперь бросить. Дойдем, посмотрим на вашего доктора, тогда и разойдемся.

– Думаешь, без тебя не дойдем?

– Думаю. И тебе не мешало бы начать. Может перестанешь пытаться разбивать приборы об дерево.

– А что я должна была с ним сделать? – кипятилась Марина.

– Выключить, – спокойно ответил отец, – Есть такие выключатели. Или обесточить. Армейский квадрокоптер рассчитан на взрыв гранаты поблизости. Ты могла не разбить его, а активировать. И что бы я с вами двумя дерущимися тогда делал?

Лиза, переводя взгляд с сестры на отца, тихо сказала:

– Не ссорьтесь, пожалуйста.

Марина промолчала и виновато посмотрела на нее. Отец удивленно заявил, поднимаясь: