Человеческая оболочка. Погребальная песнь охотника

– Да нет же, грустишь. Че у вас в головах творится… Один сорвался хрен пойми куда…

– А другой?

– Другой… забей, Осло. Это трудно.

– Марк – это ваш бывший?

– Нет.

– Муж?

– Что ты?! Нет!

– Тогда друг?

– Бывший друг. Мы немного разошлись с ним во мнениях. И хватит называть его Марком! Его зовут Айзек!

– Кстати… А сколько ему лет? – покосился назад Осло. Посмотрел на коротко стриженый затылок, на шрам.

– Щас, погоди… – Ханна вспомнила, как Айзек растопыривал пальцы, чтобы рассказать детям про свой возраст. – Двадцать четыре.

– Чего?! – мальчишка округлил глаза. Оказалось, что Айзек точно такой же пацан. Разница была всего в пару лет. Мальчишка мальчишкой, совсем еще зеленый и глупый. Юнец, одним словом. Вот, как Осло называют «пацаном», так и Айзека можно называть! – Так… Мы с ним почти одногодки…

– Ну… Да.

– Да нет! Чушь! Он-то?! – рядовой усмехнулся. Ну точно шутит же. Ханна хоть и была сейчас серьезной, но до этого момента часто позволяла себе шутить и смеяться. Может обстановку разрядить решила? – Я в жизни не поверю, что ему столько же, сколько и мне.

– Да нет. Мне двадцать восемь. Он на четыре года меня младше. Тебе двадцать. У нас тут три ступеньки по четыре года. Не запутаешься.

– Так… Тогда я могу обращаться к нему на «ты»?

– Ну у него и спроси. Да и… сам же начал с этим «Вы»… Щас как-то глупо будет…

– Угу…

Мир в глазах Осло только что сделал оборот. Ничего особо не изменилось, но вот уверенность в себе куда-то пропала. Вся и разом. За двадцать лет своей жизни мальчишка так и не стал серьезной опорой. Ни семье, ни городу. Ни тем более Ханне. Он все так же бесцельно слонялся по Ред Веотеру в свое свободное время и занимался ерундой. Пил, веселился, знакомился с девушками, иногда покупал услуги у дам специфической профессии. Да, служил. Да, с погонами. Вот только Айзек эти погоны заслужил кровью и потом, а еще быстро, но вот Осло так и бродил с самыми начальными. С самыми простыми и бесплатными.

– Ханна, а как он стал таким? Или он всегда был таким?

– Ищешь секрет успеха? – усмехнулась Ханна и начала забирать чуть правее, следуя за машиной впереди. Затопленный овраг промелькнул мимо, и колонна вернулась на изначальную траекторию.

– Я серьезно. Он… Я точно его помню. Марк… Айзек… он всегда был при капитане. Всегда при деле. Никогда не жаловался и не болтал. Он сразу ведь таким был… Когда вы познакомились, он уже служил?

– Осло… Есть вещи, которые тебе лучше спросить у него. Да и… Я немного не в настроении, чтобы это обсуждать. Поболтай с ним, как будет время.

– С ним? – парень снова оглянулся назад и сглотнул густую слюну. – Ну… Я попробую.

– Если ищешь хороший пример для подражания… Ну, короче, это не он. Не во всем, это точно. Но если что, совет даст. Мне никогда не отказывал.

– А! Точно, это же он вас научил охотиться…

– Да, я вроде говорила…

– Да, говорили… Черт! Ханна, а можно к вам на «ты»?

– Хммм… – девушка покосилась на мальчишку. – Ну даже не знаю. Подбросим монетку?

Ханна достала из кармана монетку Востока и сунула ее парню. – Выпадет цифра – ты победил.

– Ладно… – Осло бросил монетку, но цифра не выпала. Выпала пустая сторона монеты. – Черт…

– Повезет в другой раз.

– Обидно…

Ханна лишь покачала головой. Этот дурак давно уже мог бросить все эти формальности и общаться нормально. Остается только ждать, пока ему не надоест, или на монетке не выпадет цифра. Не привычно было, что кому-то для такого нужно разрешение. Странный он, этот Осло. Учтивый, добрый, наивный. Будто в теплице выращенный.

Девушка поморщилась и вспомнила себя много лет назад. Стало понятно, откуда это. Расслабленные люди, что живут и не знают бед, все такие. Вальяжные, неспешные. Их жизнь просто идет своим чередом и никуда не движется, по сути. Просто день сменяет другой. Ночи проходят в теплой постели. И повода показывать зубы не находится. И вместе с этим оскал становится мрачным, клыки тупятся, и на выходе получается смешная беззубая пасть, что не способна оказать хоть какое-то сопротивление окружающему миру.

Глупо это все. Но это лишь мнение Ханны. Той, чьи глаза широко открыты. Чьи глаза видели обе стороны этого мира. Ту, где в теплой кровати по ночам лежит приятный молодой человек, который растворится под утро и все вернется в норму. Работа, дом, дети… И ту, в которой холодными ночами ты думаешь лишь о том, чтобы ветер не спалил все дрова слишком быстро. Ту, в которой люди заберут у тебя последнее, бросив на произвол судьбы, а надо это «последнее» им или нет – не важно. В настоящем мире побеждал сильнейший. И понятие сильнейшего очень размыто.

– Знаешь, Осло. Ты прав. Тебе бы поднатаскаться. В ту ночь многое поменялось и теперь…

– Да. Знаю.

– Знаешь…

Айзек тяжело вздохнул, с трудом улавливая суть разговора парочки в кабине. Осло не был ему врагом. Простой мальчишка, не хороший и не плохой. Просто поставил все на кон и сорвался в путь. От отчаяния. И да, не враг он только пока. Пока не узнал, что произошло в ту ночь.

Монотонная езда без остановки жутко утомляла. Раннее утро кончилось, солнце промелькнуло над головой, и уже приблизилось к горизонту, окрашивая все вокруг в рыжий. Окурки, что иногда не долетали до борта, копились в кузове, и Айзек следил за их размеренными покачиваниями. Ждал, когда ветер подхватит их и выкинет прочь. Голова начала побаливать от столь долгой фокусировки на деле, но это ничего. Это и не боль вовсе. Важно было то, что Уиллис, который раньше беспрестанно болтал бы рядом, вдруг куда-то исчез. Охотнику становилось не по себе, когда мысль цеплялась за какой ни будь очередной дурной план Хайле. Однако умом парень понимал, что это лишь иллюзия. Уилл больше не может строить козни. И планов у него больше нет. Потому, что он мертв.

Точно мертв. Сколько бы Айзек не представлял тот момент, сколько бы раз он не пытался придумать выход для своего мертвого брата, все тщетно. Травматическая ампутация ладони, размножение колена. Черепно-мозговая травма и огромная кровопотеря. Уилл точно умер еще до того, как система начала работать. Но что важнее – проползти километр в таком состоянии было не реально. Да и проползи он, то холод убил бы его за считаные часы. Мокрая от крови одежда, куча потерянной жидкости. Нет. Без шансов. Это успокаивало.

Уиллис хоть и был изворотливым и живучим, но даже он не справился бы. Да и не справился.

Странно это было. Первые полгода Айзек постоянно оглядывался. Ждал засады или подвоха. Ждал, что Уилл, который держал его в плену два года, вновь выйдет с чудовищной улыбкой. Снова назовет братом или Марком. Но нет. Все оказалось хуже. Он не просто преследовал Айзека. Он поселился в его голове жутким зудящим голосом.

Голосом разума.

Айзек так спрятал свои истинные мысли. Изуродованные миром, изуродованные его жалкими попытками сделать хорошо в мире, где все плохо. И чем больше Айзек понимал, что давным-давно превратился в чудовище, тем сильнее и отчетливее формулировал свои слова Уилл.

Так и вышло, что спустя четыре года, как мальчишка покинул родной дом, он все больше и больше терял себя. Терял себя, близких, мечты и надежды. Терял любовь и друзей. Терял надежду. А когда все потерял, то осталась лишь оболочка. Он и до той ночи-то не был полон таких важных внутренностей, но после запуска Сближения, окончательно растерял все.

Вообще все.

Глаза пустые глядят на закатную землю. А видят лишь мертвые поля. В снеге и то было больше жизни. Больше светлого. Сейчас лишь грязь и мрак. И нет надежды, что все однажды будет хорошо.

Одно грело душу.