Дорис. Морские рассказы

Когда машина остановилась у её клиники, он обнял её, поцеловал и примирительно сказал:

– Я за тобой приеду к 8 часам вечера. А пока буду заниматься сдачей аттестации.

После того, как он отвез ее на работу, то сразу же вернулся в офис. Там он пошел, согласно списку, подписывать обходной. Первым делом он зашел к суперинтендантам.

Миша, его однокашник, как раз сидел там суперинтендантом именно по этому судну.

Он был рад видеть Лаврова. Не так часто, они однокашники, и встречались вместе. Сейчас стало получаться, что встречи происходили ежегодно. Да, и то, не все из живых их посещали.

После приветствий и обыденных вопросов Миша сказал:

– Ох, и головняк же ты себе выбрал. Но ничего, ты справишься со всем, я знаю. Башка у тебя есть, все у тебя получится. Но сначала сходи к капитану-наставнику, потом к механику-наставнику, экономисту и подтверди свои знания на английском языке у юриста. Только потом вернёшься ко мне. Мы тогда с тобой тут тоже побеседуем, – Лавров пожал Мише руку и пошёл к наставникам.

Когда он пришел к экономистам, то получил очередную новость:

– Да-да, – безразлично посмотрел на него худощавый мужичок.

Где-то Лавров с ним встречался в пароходстве. Но где? Что-то память в этих воспоминаниях стала отказывать ему. Но, напрягать её, сейчас не было никакого настроения. Мужичок тоже не признал Лаврова.

Но, после рукопожатия уже более доброжелательно, продолжал:

– Сейчас Вы с первой группой, поедете в Корею. Примете судно и пойдёте на Канаду. Там примете часть груза и пойдете догружаться на США. В Портленд. Там сделаете догрузку и пойдете на Австралию. Потом мы будем вам искать другой контракт. Ваша задача, как старшего механика, это – представлять нам отчеты по топливу. Будете посылать их два раза в сутки. Один – вы будете писать чартеру, а другой посылать нам в офис. Этот отчёт надо будет посылать по Владивостокскому времени на 9 часов утра, в какой бы точке земного шара вы ни находились. Понятно?

Лавров сразу представил себе такую процедуру. Ничего себе, это ему надо на 12 часов дня судового времени отправлять отчет по топливу чартеру. А по Владивостокскому – в офис. А если судно будем находиться в такой точке земного шара, где будет и два часа ночи, и три часа ночи судового времени, когда во Владивостоке будет 9 утра. Это значит, что ему придётся среди ночи вставать, считать, идти на мостик и отправлять его. А потом идти и оставшееся время досыпать, чтобы с восьми утра выходить на работу.

Ему сразу подумалось:

– Вот это да. Вот это перспектива!

Но у Лаврова была программа, которую он давно сделал именно для таких целей. Она это все считала сама, ничего страшного в этом не было. Только одно напрягало, что надо будет вставать среди ночи, потому что если в Америку ушел, то это 8 часов разница. Вот тебе и получается, что отчёт надо отправлять в четыре часа дня вчерашнего дня, а если в Европе, то в два часа ночи следующего дня.

– Ну, ничего, – подбодрил себя Лавров, – Пробьёмся.

После экономиста он зашел на подтверждение английского языка к юристам. Молодой парень на ломаном английском, с очень твёрдым русским акцентом предложил ему прочесть какой-то документ. Что-то про балластные системы, про балластные насосы, про правила перекачки. Лавров бегло прочел предложенный текст. Тогда юрист с интересом посмотрел на него и с удивлением спросил:

– Вам всё понятно, то, что Вы прочли.

– Конечно, – подтвердил Лавров.

– Ну, тогда перескажите этот текст.

Лавров пересказал ему этот текст сначала по-английски, а затем и по-русски. Юрист удивленно посмотрел на Лаврова:

– Да. Вообще-то, вы один из первых, кто мне так хорошо ответил на все вопросы по этой системе.

Лаврову стало приятно, что хоть кто-то сегодня оценил его знания:

– А что тут такого? Это моя работа. Английский технический у меня очень хорошо идет. Так же и телефонные переговоры на эти темы. Многолетняя практика сказывается. Ведь я уже почти 12 лет с этим переговорами связан. Вот поэтому так и получается.

– А, – протянул юрист, – Тогда ладно, – и поставил подпись на обходном листке.

После этого Лавров пошёл к механику-наставнику. Михаил Николаевич повторил ему то, что говорил вчера, и подытожил:

– Остальное тебе расскажет Аверин в Корее. Иди к наставнику. К Газарову. Он очень хочет тебя видеть.

Когда Лавров вошел к Газарову в кабинет, то тот уже соизволил подняться из-за стола, и поздороваться с ним за руку. После этого сунул ему две внушительные папки со словами:

– Вчера ты мне на все вопросы ответил, я тебя больше допрашивать не буду. Читай вот то, что там у нас в компании по МКУБу (Международный кодекс по безопасности управлению судном) прописано. Прочитаешь, тогда ещё раз побеседуем.

Папки были внушительные. Одна – толщиной сантиметров в семь. И вторая – такая же внушительная, но толщиной, примерно, в пять. Вот с этими двумя папками Лавров и уселся за стол рядом с ним и принялся читать. Читал он почти до пяти часов вечера, а потом говорит Газарову:

– Что-то у меня в глазах двоится.

Тот посмотрел на Лаврова поверх очков и усмехнулся:

– Ну, и правда. Пора тебе заканчивать, потому что в 5:15 мы идем на совещание. Так что ты, давай, сдавай мне эти папки и можешь ехать домой. Завтра приезжай к 9 часам.

Лавров потянулся, разминая затёкшую спину, положил папки на стол Газарову и поехал домой.

Ему завтра Инну надо будет отвезти к восьми часам на работу, а потом уже можно будет читать эти папки до обеда.

К восьми вечера он подъехал за Ниной. Когда она села в машину, то он обратил внимание, что вид у нее был очень расстроенный.

Лавров притянул её к себе, обнял за плечи и поцеловал.

– Ну, что ты такая хмурая? Что-нибудь случилось?

Она отстранилась от него:

– А ты как думаешь? – сделала она паузу и продолжала, – Конечно! Всё нормально! Муж уходит в рейс на восемь месяцев. Всё нормально! – она начала заводиться.

– На шесть, – удалось вставить Лаврову.

– Ах! Я даже забыла – на шесть. Это, значит, полгода мне быть одной. Как же это мне всё надоело!

Тут надо было уже что-то делать, а то женская логика такой разговор может довести до скандала.

– Ну, так я же ухожу не на гильотину или на войну. Вернусь же. Это же не навсегда. У нас же всегда так было. А потом, когда вернусь, мы опять будем долго-долго вместе, – Лавров постарался привлечь её к себе и поцеловать, – Поедем, отдохнём в тёплые края, – он попытался вновь заглянуть в её глаза.

От его слов они немного потеплели, и он вновь прижал её к себе.

Ниночка уже мягче, без надрыва всё равно продолжала:

– Я-то думала, что ты выговоришь себе четыре месяца, как было раньше. Четыре через четыре ты работал, и у тебя все получалось прекрасно. Я уже привыкла к такому режиму. А тут опять шесть месяцев, это же полгода я буду одна. Мне никто не поменяет кран, меня никто не погладит, мне никто не скажет ласкового слова, меня никто не возьмет за руки и не поцелует их, и не заглянет в мои глаза. Опять ночью спать одной в этой холодной постели. Как мне всё это надоело! – уже с надрывом вырывалось у нее.

Лаврову все это было понятно. И это был за последнее время уже не первый такой разговор. Они уже были не настолько молоды, поэтому каждое такое расставание отдавалось болью в душе.

Но Лавров, правда, старался не подавать вида, что эти разлуки и ему очень тяжелы. В последнее время он старался уезжать с улыбкой. Наверное, эта улыбка её так сильно и раздражала. Она ему всегда после этого говорила по телефону: