Советник царя Гороха (сборник произведений)

– Педро. Проходи… Сегодня у нас прекрасные отбивные.

– С Днем Бухгалтера, Вивьен!

Дрожащими руками он поднял букет цветов. На глазах Вивьен выступили горячие стариковские слезы. Она закрыла лицо руками, и ее голова начала слегка подергиваться. Морщинистые щеки стали влажными.

– Что это со мной?! – одернула себя Вивьен. – Все проклятая старость. Мы дожились до того, что уже сами не понимаем, почему плачем. Боже, Педро, почему?

– Почему что?

– Почему мы все такие?

Он промолчал, и стал потихоньку продвигаться к своему месту.

– Что же, давайте выпьем! За нас! – Вивьен высоко подняла бокал, который подрагивал в ее руках, и даже не замечала, как налитое вино, расплескиваясь, капало на белую скатерть.

Они выпили, и потихоньку начали стариковский ворчливый разговор. Вивьен сидела, задумавшись, а затем слегка откинулась назад. Гости продолжали что-то обсуждать, и, наконец, какой-то старичок поднял свой бокал:

– А теперь выпьем за гостеприимную хозяйку!

Все подняли свои бокалы. Кроме Вивьен. Она все так же безучастно смотрела поблеклыми глазами, глядя в пустоту. За столом повисла тишина.

Кто-то с сожалением покачал головой.

– Что же…– старик, который поднимал бокал за хозяйку, стушевался. – Что же. Выпьем все же за нее, пусть ее светлая память…

– Недолгая будет память… – грустно произнесла другая гостья. – Некому помнить…

Они молча выпили вино, и позвонили в бюро по вопросам жилищных проблем.

– Еще одна квартира освободилась… – прошамкал в аппарат звонивший. – Приезжайте, 98 Авеню, дом 13 дробь 889… Да, нужно будет убраться…

Педро отправился домой. Он шел едва-едва.

Надежда

Утром его разбудил звонок в дверь. Он удивленно протер глаза. Кто мог звонить, если во все двадцатиэтажном доме не заколоченной осталась только дверь его квартиры?

Он добрел до двери.

– Кто там?

– Извините, – голос принадлежал молодой девушке,– откройте, пожалуйста.

Педро подумал, что ему показалось. Он открыл дверь и на его пороге стояли молодая девушка и два парня. Они были чудно одеты в какие-то грубые одежды, похожие на мешковину.

– Вы галлюцинация… – то ли спросил, то ли утвердительно сказал Педро.

– Нет. Мы…сектанты.

– Какие сектанты?

– Те, которые отказались прививаться… То есть, то были наши прадедушки и прабабушки. Их еще выгнали из города.

– Они не только отказывались прививаться вирусом. Я помню те времена. Они были террористами и экстремистами. Они взрывали прививочные пункты и лаборатории по культивации Н34. Они убивали ученых и врачей, расклеивали повсюду свои дурацкие листовки… Они всех очень раздражали. Некоторых из них расстреляли, некоторых посадили в тюрьмы, а некоторых просто выгнали из городов. Я не думал, что кто-то из них выжил.

– Выжил. И родил наших дедушек и бабушек. И теперь…

– И теперь?

– Теперь мы пришли…

Педро рассмеялся…

– Это хорошо. Это чертовски хорошо, что вы пришли…Это просто отлично, что вы пришли.

– Нам казалось, что вы враждебно воспримете это…

– Почему же. Ваши прадедушки были правы, а мы заблуждались. Теперь вы – пинок нашей гордыне. Но вы, вы… настоящие! А теперь давайте я вас угощу чаем…

– Чаем?

– Да. А вообще, берите все, что вам нравится. Все, что вам нравится…

– Мы не грабители и не мародеры… – строго ответил юноша с жиденькой бородкой

– А я и не говорю, что вы грабители или мародеры… Кстати, сколько вам лет?

– Мне…– парень слегка стушевался, – мне уже двадцать…

– Будет… – поправила его девушка. – Это мой брат.

– А мне – сто сорок восемь…уже исполнилось. Неделю назад.

– Целых сто сорок восемь? – парень аж присвистнул. –У нас редко кто доживает до семидесяти. Мы почти дикари. Повезло же вам.

– Нет, это вам повезло…

Полет над дорогой (микроповесть)

Земля

Артерия трассы Хайдарабад – Суккур пульсировала горячей торговой кровью. Каждый день, будь он солнечным и влажно-жарким, словно страстное дыхание экватора, или дождливым и унылым, словно индийская мелодрама о неразделенной любви, асфальтобетонная полоса наполнялась новыми и новыми эритроцитами-автомобилями, переносящими грузы и людей из портового Карачи вглубь зеленнознаменного «Государства чистых». Громадные грузовики-контейнеровозы с англоязычными надписями на угловатых телах полуприцепов, важные машины-европейцы богатых граждан исламской республики, запыленные старые джипы местных жителей – все это мчалось, тащилось, тарахтело по асфальтовой дороге, идущей вдоль многоводного и воспетого в мифах Инда.

В нескольких километрах в сторону от дороги расположился небольшой поселок Сукудж, в котором, несмотря на явную близость цивилизации, царили преимущественно патриархальные нравы. Жизнь протекала тихо, без особых событий. Жили здесь в основном бывшие крестьяне, жизнь которых теперь была связана кровной связью с дорогой, проходившей рядом: теперь это были служащие бензоколонки и придорожной закусочной, гостеприимно распахнувшей двери перед каждым желающим. Однако богатства торгового пути, проходило мимо, как проходят мимо большинства людей возможности осуществить их истинные мечты, и поселок продолжал со смирением влачить свое существование в статусе придорожного нищего.

Ночь поспешно натягивала свое полупрозрачное сумеречное покрывало на сонные однотипные домики жителей Сукуджа. Люди, особенно мужчины, преимущественно не имеющие работы и слоняющиеся около чайханы, постепенно расходились по домам. И желтый свет в окнах их домов недолго поддерживал собственное существование, свидетельствуя о том, что из всех видов досуга наиболее популярным среди полуграмотных обитателей поселка остается сон и прочие занятия, не требующие электрического освещения.

Лишь в одном из домиков свет горел почти до полуночи. Это жилище, собранное из стандартных щитов и обшитое дешевым пластиком, принадлежало молодому инспектору автотранспортной полиции Пакистана Али Усуму. Он недавно окончил полицейскую школу и был, благодаря стараниям родственников, назначен в местное отделение по контролю за движением на трассе. Он принадлежал по своему к элите поселка, ведь такое назначение можно считать высшей милостью Аллаха для того, кто фактически вышел из трущоб. Его отец всю жизнь был мелким торговцем специями, и лишь под конец жизни смог себе позволить что-то большее, чем тарелка вареного риса с кунжутным маслом. Должность инспектора давала и устойчивый заработок, и многие другие привилегии, которыми наделен в восточной стране пусть и мелкий, но представитель власти. Его отцу пришлось отдать за обучение сына и его назначение свадебный выкуп, который был заплачен за всех четырех дочерей в семье. Благо, сестры Аль Усума отличались почти неземной красотой и отец их, несмотря на небольшое денежное состояние, пользовался уважением.