Допрос за три дня

– Здравствуйте, – встрял в разговор Томас.

– Можете звать меня госпожа Гураль. Или лучше Евгения Васильевна, – сухо ответила ему женщина. В ее голосе можно было отметить нотки беспокойства.

– А что же вы так волнуетесь? – бесцеремонно задал вопрос Томас.

– Я? – возмущенно переспросила женщина. В ее тоне появилась дерзость, присущая служащим людям, которые волею судьбы становятся на время хозяином положения и могут качать свои права. – А вы вообще кто такой?

– Меня зовут Томас. Я здесь по приглашению Виктора. Но вы так и не ответили, к чему такое волнение.

– Кто этот хам? – резко повернула голову Евгения Васильевна к Виктору.

Он не сразу нашелся, что ответить. Поняв, что врать бесполезно, объяснил, как он нанял детектива, чтобы тот разыскал отца.

На что получил справедливый ответ:

– Надо не в детективов играть, а писать заявление в полицию, чтобы профессионалы занялись поиском, и не посылать своих ослов в черных костюмах бродить по всему поселку, наводя страх на жильцов.

Ситуация становилась всё напряженнее. Женщина показывала всем своим видом, что пускать в дом никого не собирается. Томас представил ее маленьким злым йоркширским терьером, пытающимся защищать свой дом от крупных овчарок. Даже оскал похож. От своих мыслей он улыбнулся, а через несколько минут, не сдержав эмоций, рассмеялся до слез. Такое поведение женщина посчитала личным оскорблением и сильно хлопнула дверью. Виктор уже немного привык к неординарным поступкам своего спутника и с печалью наблюдал, как тот стоит, скорчившись от спазм, вызванных недавними эмоциями.

– Я должен ее допросить, – через минуту сказал Томас, выглядя очень серьезно.

Он постучал в дверь. Ответа не последовало. Звонок, еще один. Наконец Евгения Васильевна приоткрыла дверь с намерением высказать всё, что она думает о пришедших мужчинах. Томас ее опередил, спросив, где она была вечером 13 мая в промежутке с восьми до двенадцати часов вечера, когда убили Александра Ершова.

– Он мертв? – побледнела женщина. В обычной ситуации она заживо съела бы какого-то хама, посмевшего назвать ее начальника по имени без отчества. «Александр Борисович», – жестко поправляла она всех, даже очень высокопоставленных гостей, чем не раз заслуживала недобрый взгляд своего начальника.

– Определенно. Я встречал много случаев, когда мужчины пожилого возраста исчезали, а потом внезапно возвращались. Может оказаться, что ему надоела страна, возможно политика со всей ее грязью, семья, которая любит только его деньги, прислуга, командующая в его собственном доме, или погода, дарящая вечно серое небо со шквалами ветра. Например, он уехал один подальше от всех. А потом вдруг вернется отдохнувший домой, пошлет всех и счастливо спокойно доживет свой век. Или другой сценарий: его похищают, требуют выкуп, вы платите, он с расшатанными нервами приходит домой и до конца своей жизни запирается в четырех стенах. Но нет! Это другой случай. Я могу сказать наверняка, что ваш отец и начальник уже не жилец на этом свете. Пока мы ехали в автомобиле, – начал свое представление Томас, – я много чего прочитал о жертве в Интернете. Я также написал своим друзьям, которые вращаются в его кругах. Один мужчина со связями, однажды наняв меня, недооценил мои способности и теперь вынужден подвергаться постоянному шантажу с моей стороны. Не хочет он, чтобы все узнали, что он спал со своей пятнадцатилетней племянницей. Моя совесть чиста, поскольку меня не касается то, что не причиняет вреда другим людям. Видел я эту племяшку. Уверен, что она по постелям скачет с лет двенадцати, и неважно, по чьим. Вопрос, кто кого еще соблазнил. Но судья выносит приговор: пять лет верной службы на благо моих темных замыслов. И теперь он мне сливает всякий инсайд об этих бюрократических ублюдках. Ваш отец и шеф был человеком, который успел запачкать руки в дерьме. Однако он всегда выполнял то, что обещал, и никогда никого не подводил. Его друзья и недруги сейчас обеспокоены затяжной болезнью, поскольку он не выполняет свои обязательства, что абсолютно противоречит его психотипу. Нет. Он был слишком жестким и суровым мужиком, чтобы сбежать, как двадцатипятилетний мальчик, который летит на Бали, потому что устал за три года пахать по шесть часов в офисе. Тьфу, гадость!

Человек – это биологическая машина, которая подчиняется простым правилам. Чтобы понять тайные помыслы, нужно изучить всего лишь законы, согласно которым существует эта машина. Я, и только я сумел осознать их. Поведение человека подобно простому силлогизму. В жизни есть простые посылки – внешний мир, из которых можно получить только одно-единственное заключение, которое представляет собой поведение человека. Все люди как две капли воды похожи друг на друга. Только у каждого разные посылки в жизни, поэтому они и совершают разные деяния! – с жаром говорил Томас, почти без акцента. Во время повествования он близко-близко подошел к Евгении Васильевне, смотря прямо ей в глаза и не обращая никакого внимания на Виктора, как будто бы его вообще не было здесь.

На женщину это представление произвело впечатление, и, когда мужчина замолчал, она почувствовала, что должна что-то ответить. Внутри она испытывала ненависть к гостю с виду очень приличному: темно-зеленая рубашка, голубые джинсы. Этот наряд детектив надел неслучайно. Он хорошо знал, что темно-зеленый цвет ассоциируется со стабильностью и ростом. Голубой цвет джинсов призывает к физическому и ментальному расслаблению. Всё вместе помогает сыщику входить в доверие к людям и получать от них нужную информацию. Женщина проиграла борьбу сама с собой и спросила:

– То есть, если бы все жили одинаково, то и поступки были схожими.

– Не схожими, а абсолютно идентичными, фрау Гураль, – потом он резко повернулся на своих каблуках, поднял указательные пальцы немного вверх и начал быстро тараторить: – Но тихо, тихо, тихо… Мы теряем кучу времени, – махнул он руками в разные стороны.

Далее он бесцеремонно вошел в дом. За ним последовали Евгения Васильевна и окончательно сбитый с толку Виктор. Зайдя в помещение, странный субъект достал платок и провел по стоявшему в прихожей шкафу для обуви. Потом прошел прямо в обуви в коридор, откуда направился в комнату справа. Во всех помещениях он повторял свой эксперимент с платком. Всюду он двигал предметы, переставляя их с места на место.

– Вон! – вырвалось у женщины. – Я сказала: вон отсюда! Никто его не запускал, сам ворвался, прошел в обуви, трогает своими руками чужие вещи!

Томас как будто не заметил возмущение пожилой женщины и спокойно спросил Виктора:

– Где комната твоего отца? Я хочу осмотреть ее.

Несмотря на причитания домоуправляющей, Виктор повел гостя на второй этаж и открыл одну из дверей, за которой располагалось самое аскетичное помещение в доме. Перед входом в комнату Томас всё-таки снял свои туфли и аккуратно вошел внутрь. В комнате были высокая заправленная постель, большой шкаф, комод и дубовый письменный стол, на котором расположились лампа и аккуратно сложенная стопка бумаг. По стенам развешаны фотографии. По большей части на них изображен Виктор в детстве и женщина приятной внешности, немного полная, с розовыми щеками. На некоторых фотографиях изображена вся семья.

– Где это твой отец? – спросил сыщик.

– Э-э-э… – замешкался Виктор, смотря на фотографию, где Александр Борисович стоит на фоне небольшой избушки и держит в руках подстреленного зайца. – Наверное, у одного из своих друзей. У всех друзей отца есть охотничьи домики. Может, у Березы или Лисицына. Отец очень любил охоту и часто ездил с друзьями и родственниками на нее.

Томас потом подошел к столу, сел и начал изучать лежавшие на нем документы. Он довольно быстро перебрал всё, что находилось на столе, и приступил к внутреннему содержанию. Это вызвало очередную бурю негодования у находившейся рядом женщины, на которую уже перестали обращать внимание мужчины, отчего она только сильнее выходила из себя. Она хотела помешать детективу провести обыск, но Виктор на этот раз вспомнил, что помимо отца он, по сути, хозяин дома, и громко сказал ей:

– Евгения Васильевна, я знаю, как вас ценил мой отец, и не хочу быть грубым, но в данном случае я – ваш начальник и настойчиво прошу следовать всем указаниям этого мужчины.

Слова наследника произвели сильное впечатление на женщину, которая никак не хотела потерять свое насиженное место. Она прекрасно знала, что нигде больше не найдет в своем возрасте работу с такой зарплатой, которую получала.

– Здесь я закончил.

После этого сыщик поочередно осматривал все комнаты, подсобные помещения, гараж. Когда они подошли к автомобилю хозяина дома, он оказался закрыт.

– Принесите ключи, пожалуйста, – попросил он.

– Ну уж нет! Это неслыханно! – опять занервничала женщина.

– Прошу вас, давайте не будем возвращаться к тому разговору, – устало обратился Виктор к Евгении Васильевне.

Нехотя она все же принесла запасной комплект ключей, после чего Томас на пару минут пропал в салоне автомобиля.

– Теперь мне хотелось бы присесть, выпить стаканчик виски или рома за приятной беседой, господа, – обратился Томас к своим спутникам, когда осмотр был закончен.

Как оказалось, в доме из алкоголя была только водка, от которой Томас не смог отказаться. После пары рюмок он начал свой допрос:

– Итак, Фрау Гураль, что вы делали в тот вечер, когда пропал господин Ершов?

– Что и всегда. Закончила работать около шести. И ждала Александра Борисовича, чтобы разогреть ему ужин.

– Он говорил вам что-нибудь перед тем, как пойти на прогулку?

– М-м-м… Не припоминаю.

– И он не жаловался вам на плохое самочувствие?

– Нет, но я видела, что он доставал какие-то лекарства.

– Сколько вы здесь работаете?

– Восемь лет. И ко мне никогда не было никаких претензий.

– И поэтому Ершов решил вас уволить?

– Меня? Это неправда. Опять ваши выдумки, – в очередной раз вскипела женщина.

– Отрицание. Если бы не отрицание, человек просто сошел бы с ума. Когда нам говорят что-то ужасающее, пугающее, первая реакция человека – отрицание. Я сотни раз наблюдал этот механизм. У большинства людей он возникает непредсказуемо. Человек теряет внимание, его разум как бы отключается на какое-то время. С вами такого не произошло. Значит, реакция выдуманная. Приговор – ложь. Наказание – пытка, пока не признаетесь. Фрау Гураль, – встал Томас и поднес свои глаза почти вплотную к зрачкам своей жертвы, – вы точно знали, что вас увольняют. Вы убирали все комнаты, кроме хозяйской. Ершов вас туда просто не допускал. Он не доверял такой прохвостке, как вы. Скорее всего, вы знали какие-то секреты, и он боялся. Возможно, шантаж?! – Томас начал быстро мерить шагами кухню, на которой они находились. – Почему же я не вижу… Шайсе! Ладно, в любом случае вы плохо выполняли работу. Хозяин хотел откупиться от вас. На его столе я нашел лист бумаги, где напротив ваших инициалов стояла сумма в пятьсот тысяч рублей. Для зарплаты непомерно много, а вот для увольнительных подходит. Вы узнаете об этом. Идти некуда. И, предполагая, что новый молодой хозяин вас не выгонит, убиваете герра Ершова. Суд. Присяжные. Оправдательный приговор. Что-то здесь не сходится. И вторая сумма… – он сел на стул и выпил еще рюмку водки.

– Если вы закончили, будьте добры покинуть этот дом. А я вызову полицию, чтобы своим делом занялись профессионалы.

– И тогда я буду просто обязан им сообщить, что знаю. А именно, что вас должны были уволить, потому что вашей работой, возможно, были недовольны или же, что еще хуже, вам не доверяли. Вы лучше других знали привычки господина Ершова. Игра на вашей половине поля. Не стоит ссориться с судьей, – уже совершенно спокойно проговорил Томас. – Виктор, пойдем. Я хочу познакомиться с твоей красоткой.

Екатерина – девушка Виктора – была очень привлекательна. Она соответствовала почти всем канонам современной красоты. Согласно рекомендациям модных журналов, идеалом является тело ростом от 170 см, а лучше от 175 см, пропорции в районе 90-60-90. Возможны отклонения на 5 см, но не больше. Грудь меньше – доска. Талия больше – толстуха. Катя, несмотря на слухи, которые пускали ее подруги, была красива от природы. Она редко прибегала к услугам косметологов и прочих «волшебников» и никогда не ходила к докторам, чтобы подкачать губы или увеличить грудь, как уверяли ее недоброжелатели.