Чудо ты мое, зеленоглазое

Витька вышел в центр комнаты. После небольшой, трагической паузы он воздел руки к потолку и по-театральному ломким и до удивления противным голосом запричитал:

– Ах, любовь!.. Любовь! О, этот великий подарок бездарному человечеству!.. Ты спасешь нас, любовь, ты воскрешаешь нас, любовь!.. Любовь!.. Ты всегда права, ты права даже сейчас, потому что вот этот тупица, – Витькин палец ткнул в сторону Владимира Ивановича. – Готов и дальше ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о любовь!..

Бывший гинеколог содрогнулся от ужаса. Ему еще никогда в жизни не приходилось выслушивать столь циничного издевательства над святым чувством, божественное происхождение которого не смели оспаривать даже самые мрачные гении человечества.

Между тем Витька продолжал бесчинствовать.

– Что может быть прекраснее любви? – крикливо вопрошал он потолок. – Ничто!.. Какое чувство может быть выше и сильнее любви, Господи? Что?.. Нет, Господи, я говорю не об импотентах, пьяницах и старых, жадных банкирах. Я имею в виду еще молодых, мало износившихся идиотов в белых халатах… Совершенно правильно, Господи, прекраснее любви нет ничего на этом свете! Но вся беда некоторых из нас состоит в том, что они очень любят сладкое.

Витька замер, посмотрел на ветеринара и строго спросил:

– Ну, что-нибудь понял?

– Нет, – честно признался ошарашенный ветеринар.

– А действует на тебя?

– Еще как!..

– Хорошо. Повторяю еще раз для бестолковых, – Витька снова воздел руки к потолку. – Ах, кайф!.. Кайф! О, этот великий подарок бездарному человечеству! Ты спасаешь нас, кайф, ты воскрешаешь нас, кайф!.. Кайф!.. Кайф, ты всегда прав и прав даже сейчас, потому что этот тупица, – палец Витьки снова ткнул в сторону ветеринара, – готов и сейчас ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о кайф! Что может быть прекраснее кайфа?.. Ничто. Господи, какой балдеж может нам заменить кайф?..

Владимир Иванович слабо улыбнулся.

– Я понял, но…

– Ни хрена ты не понял, – оборвал ветеринара Витька. Он подошел к столу и положил перед ним чистый лист бумаги. – Нарисуй мне картину.

– Что-что?!..

– Картину. Только талантливую. Ну, например, что-нибудь покруче «Гибели Помпеи» или «Мадонны с младенцем».

– Я не сумею, – честно признался ветеринар.

– Почему?

– Потому что у меня нет таланта.

– Понятно. Но талант любить свою взбалмошную и веселую женушку у тебя все-таки есть?

Владимир Иванович промолчал. Пауза получилась довольно длинной.

Виноватая улыбка ветеринара стала еще и чуть кислой.

– Ты хочешь сказать, что любовь и этот… Ну… В общем, кайф разные вещи?

– Суть даже не в этом!.. Ты заметил, насколько глупо и бездарно я тебе все объяснял? А теперь попробуй сейчас взглянуть на нас со стороны: два великовозрастных мужика стоят и говорят о любви… Это примерно тоже самое, что обрисовывать на стене контур веселого солнечного зайчика. Сначала его обвожу я, а потом ты… Солнечный зайчик скользит дальше, а на обоях появляется все больше кружков. Нет, конечно, я отлично понимаю, что говорить о любви – это обожаемое хобби нашей интеллигенции, но… – Витька щелкнул пальцами. – Стоит ли при этом терять радостное ощущение жизни? Хотя, конечно, с другой стороны, очень трудно увидеть улыбку на лице ученого интеллигента препарирующего лягушку. В этом типе нет лукавой и веселой радости жизни, понимаешь? Иногда глупой радости, иногда беспричинной, а иногда и просто драчливой… Но именно она и дает смысл жизни.

– Всегда?

Витька загадочно промолчал.

Владимир Иванович задумался. Философский по своему содержанию совет случайного посетителя был вообще-то не плох. Хотя бы потому, что заключал в себе изрядную порцию жизнерадостного цинизма. Но, с дугой стороны, начать перестройку своих отношений с любимой женщиной зная, что она в любой момент может хлопнуть дверью, было крайне не простым делом.

– Поздно! – дрогнувшим голосом сказал Владимир Иванович.

Витька не спеша закурил.

– Кстати, моя жена тоже разводиться собирается.

В грустных глазах ветеринара появилась надежда.

– А ты что?

Владимир Иванович даже не поинтересовался как относится Витька к своей супруге. Он находился самом отчаянном положении и искренне полагал, что все мужья обожают своих жен. По крайней мере, в данный момент.

– Я?.. – Витька задумчиво смотрел на колечки дыма. – Слушай, давай немного прервемся. Сейчас мы займемся моими проблемами.

– А потом вернемся к моим? – жадно спросил Владимир Иванович.

– Конечно.

Ветеринар легко согласился. Чужие проблемы в сравнении с собственными, казались ему сущим пустяком.

Прежде, чем приступить к существу вопроса Витька предупредил:

– Вовка, только ты не удивляйся. Хорошо?

– Это будет трудно, но попробую, – улыбнулся ветеринар. – Вы умный, но очень добрый человек. Сегодня эти два качества очень редко сочетаются в людях. Впрочем, ладно!.. Спрашивай, Витя.

– Видишь ли, в чем дело… – Витька провел пальцем по лакированной поверхности стола. Палец замер, а потом выписал замысловатую кривую. – Мне нужно осмотреть всех городских кошек.

– Всех, конечно, тебе вряд ли удастся, но… – быстро заговорил Владимир Иванович. Тут до него дошел смысл проблемы. Он быстро заморгал округлившимися от удивления глазами. – Слушай, а зачем это тебе?!

– Бизнес.

– Ты что их продавать собрался? Изучаешь конъюнктуру рынка?

– Что-то в этом роде.

Целую минуту Владимир Иванович молча смотрел в окно.

– Дай честное слово, что не будешь шить из кошек шапки, – наконец строго сказал он. – И вообще заниматься любой гадостью.

Витька охотно перекрестился.

– Честное слово! Какой, к шутам, из меня живодер?

– Не скажи, – Владимир Иванович задумчиво почесал кончик носа. – Что-то такое в тебе все-таки определенно есть… Теперь о деле. От тебя пахнет копченой рыбой. Ты уже пытался ловить кошек?