Вселенская Стая. Мировоззренческий фантастический роман

– Я думал, что ты никогда не вернёшься, – улыбаясь, сказал он, принявшись сразу протирать платочком очки. – Хотел было уже идти за тобой, спасать от чар нашей прекрасной Елены.

Андрей немного смутился от такого высказывания, став тотчас красным как рак.

– Ты бы не пил больше, дядя Коля, а то жена опять будет из дому выгонять… – вздохнув, пробурчал он в ответ, желая поскорее переключиться на другую тему для разговора, замечая попутно взглядом одноразовый стаканчик, наполовину заполненный непонятной прозрачной жидкостью, вероятно, той же самой, какая находилась в бутылке.

Стаканчик одиноко стоял на столе, как и положено чуть поодаль от своего истинного владельца, чтобы своим провокационным видом не вызывать нежелательных подозрений.

– Она – меня?! Да я скорее сам её выгоню! Эх, если бы ты знал, Андрюша, как она мне надоела, хуже собаки. Сил моих больше не осталось её терпеть.

Николай взял стаканчик в руки и, крякнув, принял в себя налитое его содержимое, после чего закрыл нос и рот рукавом куртки.

– Сам-то не желаешь выпить после перехода? Водка настоящая, не суррогат. Все токсины выгонит, даже и не заметишь.

– Нет уж, спасибо. И так еле на ногах стою. Давай уж завтра, когда отдохну, высплюсь, как следует… Ты лучше расскажи, какие события происходили тут без меня.

Андрей нагнулся за рюкзаком, который оказался слишком уж неподъёмным, таким, что наш отважный экспедитор кое-как взвалил его себе на плечи. У него аж потемнело в глазах.

«Как я рюкзак-то донёс, не понимаю, тяжесть неимоверная? Наверное, какие-нибудь сверхъестественные силы в очередной раз помогли мне его дотащить, – злорадно посмеялся он над собой. – Хорошо же Палыч, однако, позаботился, так сказать, постарался, облегчив мне его наполовину. Без его помощи я бы уж точно не добрался бы до дому, не пересёк эту чрезмерно оживлённую местность с грызунами, как грибами после дождя рассаженными на ней в каждом кусту. Чего, правда, в этот год их так много развелось?»

Когда у Андрея в голове прояснилось, и ход мыслей вернулся в правильное русло, он, наконец, услышал, что Николай уже вовсю что-то оживлённо и красноречиво ему втолковывал:

– …И вот она, испытывая непреодолимое желание сделать мне подлость, что есть дури бьёт меня сковородой по голове! Хорошо, что это у неё получилось не очень сильно. Как ты себе такое представляешь? Напилась сама до невменяемости, а я ещё и виноватым остался?! Нет, сегодня я домой и сам не пойду. Надоело мне уже, пусть живёт, как хочет. Ухожу я от неё однозначно.

– Да, конечно, так и нужно сделать, – поддерживая разговор, устало согласился Андрей, зевая во всё горло. – Давно надо было, раз такое дело у вас творится. Как подобное можно терпеть?

Андрей знал, что Николай от своей жены уходить вовсе не собирается, так как все изложенные факты происходили у них далеко не в первый раз. И время от времени Николай, как обычно такое бывало, жаловался на выходки собственной супруги по тому или иному обстоятельству их совместной семейной жизни.

Глава 2. Посёлок

Некоторое время спустя как никогда понимающие друг друга наши хорошие приятели двинулись в свой неблизкий путь единственной дорогой, протянувшейся тёмной извилистой лентой точно между отвесными выступами скал. Лишь изредка фигуры путников озарялись тусклым светом керосиновых ламп, закреплённых невероятным образом прямо тут же, в углублениях и трещинах причудливых туннелей. Огромные, свисающие сверху сосульки белого известняка, казалось, своей тенью цепляли их острыми краями за макушки, проходили поверх человеческих голов, словно большие ножи, скользящие сквозь сливочное масло, будто бы чуточку, лишь на мгновение, прикасаясь к ним в действительности, привольно перебирая волосы лёгким движением ветра. Дорога вела напрямую под землю, в ту её особенную часть, где и пыталась укрыться от опасностей внешнего мира, более или менее обустроить свою жизнь, оставшаяся немногочисленная группа их соплеменников, наперекор неприятностям продолжавшая бороться за существование в этом страшном суровом мире.

Но люди, обитавшие внизу, по крайней мере, двое из них, возвращающихся обратно, вовсе не унывали от такого печального положения дел, а скорее напротив, пребывали в достаточно возбуждённом и радостном состоянии. Николай, немного прихрамывая, старался, как виделось ему в тот момент, помочь Андрею нести его тяжёлый походный мешок. Хотя со стороны подобные действия выглядели совсем наоборот, и уже Андрей вместе с рюкзаком тащил на себе подвыпившего дядю Колю до дому. Тот давно снял свою кепку и, удерживая её между пальцами, оживлённо размахивал ею в разные стороны, перекладывая по мере надобности из одной руки в другую, а заодно и пересказывал попутчику все собранные им сплетни и слухи, возникшие за время его отсутствия.

– И вот, пока ты благоволил шарахаться по разным злачным местам нашего мегаполиса, Оксана неприличными вопросами меня извела совсем. Ты не поверишь! Бегает ко мне каждый день, да не по разу. Как за правило взяла. И что самое главное – всё курит и курит. Ты ведь знаешь, что после того как я бросил курить, я совершенно не могу переносить дыма этих злосчастных сигарет. Просто всего наизнанку так и выворачивает, – Николай начал изображать, как данный факт стал ему неприятен.

– И какими это вопросами, интересно, она тебя мучает последнее время? – иронично полюбопытствовал у него Андрей, почёсывая затылок и посмеиваясь над ним себе под нос. – Уж не хочет ли она случаем предложить тебе чего-нибудь эдакого непристойного?

– Да бог с тобою! Оксана просто таким образом мужа своего искала. Как ты ушёл, тот два дня дома не показывался, – быстро в оправдание выкрикнул Петрович, с испугу махая от смелого предположения руками. – Вот она его и вылавливает. А я и знать не знаю, куда он подевался. Бегает, ругается на чём свет стоит, а что поделаешь, если он таков и есть. Весь посёлок кверху дном перевернула: где он да что с ним? Видели того в баре сначала – так Людмила твоя сказала, сам уж придумывать не смею. Затем у Натальи в гостях пропадал, поговаривают. А та, само собой, отрицает всё. Здесь Оксана, наверное, накрутила себе больше. Потом ещё где-то, я уж в подробности не вдавался. Это всё мать ей на мозги капает. Оксана слушает её, сам вероятно в курсе, как не бог весть кого. Да и характер не сахар – так уж вовсе плохо делается. Ты же знаешь Оксану, она заполошная, что если задумает – уж никакими силами переубедить невозможно, – тут Николай ухмыльнулся и уверенно переместил кепку из правой руки в левую. – Ещё в прошлый раз, спасаясь от неё, тот в бочку из-под воды залез. Обнаружила ведь! А сейчас два дня уже ищет, не может его отыскать. Вот ведь как оно получается.

– А что если действительно с ним что-нибудь плохое произошло? – обеспокоенно предположил Андрей, в изумлении поднимая глаза на собеседника.

– Ха, да куда он, небось, денется! Сидит с какой-нибудь очередной компанией да водочку попивает, – уверенно выразился так Николай. – Не в первый раз такое дело.

– Ну а охотников она спрашивала? Может куда с ними подался?

– Так ведь никто ничего толком-то и не говорит. Или не знают, или скрывают, памятуя характер Оксаны, что потом сами крайними и останутся, – Николай тут ненадолго задумался, а затем мрачно прибавил: – Навряд ли он куда-нибудь из посёлка денется, особенно сейчас, в такое время. Иное, мягко сказать, было бы просто неразумным.

– Да и пусть себе гуляет. Перебесится – после всё нормально будет, – вознамерился заверить его Андрей.

– Вот и Оксана второго ребёнка хочет завести, чтобы как-нибудь мужа своего образумить. А тому всё равно. Мама, естественно, против высказывается. Говорит, что ежели сейчас ему на них наплевать, и на неё, и на ребёнка, то как только будет ещё один, он уж совсем на шею сядет. Это я, к примеру, могу пьянствовать, жизнь свою прожил, а ему всё равно как-то надо брать себя в руки. С другой стороны – они его просто достали своими придирками. Поливают грязью с головы до ног по всему посёлку. Кто же такое способен выдержать? – Николай обречённо вздохнул, возвращая измятую кепку обратно на голову. – Сложная ситуация, без пол-литра точно не разберёшься.

Далее друзья неожиданно притихли и шли молча, видимо собираясь с мыслями, ни о чём особо не разговаривали, пока тема для их непосредственно-близкого общения не нашлась сама собой.

– Домочадцев моих не проведывал случайно? – поинтересовался Андрей с чувством крайне возникшего беспокойства, таким вопросом явственно выказывая заботу об оставленных ближних. – А то, как они тут без меня обходились? Хотя прошло не так и много времени, но всё равно волнительно. Сам ведь знаешь.

– Конечно знаю. Вполне понимаю. Заходил, естественно, как не зайти, – со знанием дела отвечал Николай. – Всё хорошо: мать и сестра живы, здоровы. Напоили меня чаем, а я конфеты принёс. Сам не желаешь конфетку отведать, а то они на всякий случай у меня всегда с собой? – посмеявшись, предложил он, и, не дожидаясь ответа, сунул несколько карамелек Андрею в карман.

– Да мне-то зачем?! Не нужно, не люблю я сладкого! – запротестовал было тот, пробуя вернуть гостинец обратно. Но видя, что из этой затеи ничего толкового не получится, он прекратил безуспешные попытки, оставив конфеты в кармане.

– Спасибо, что навестил их, дядя Коля, – поблагодарил он напоследок, в завершение всех проводимых манипуляций.

– Ой, да какие проблемы? Посидели, чаю попили, о тебе поговорили. Мог бы даже и не спрашивать. Не первый раз такое дело. Я ведь всегда знаю, когда ты уходишь…

Они ещё долго говорили о разных, не существенных в данный момент событиях, жизненных мелочах и проблемах, о которых часто любят рассуждать люди, чтобы по обыкновению скоротать время, находясь в процессе какого-нибудь долгого и нежелательного занятия. Ведь Николай был крайне одиноким человеком, хоть и сам определился пребывать возле своей скандальной сварливой жены, подобно тому как нитка прочно сидит в иголке. Так или иначе, но он всеми силами стремился в полной мере обрести в её лице некую дружескую поддержку. Сам того не замечая, Николай сильно привязался и к Андрею, испытывая в отношении него в какой-то степени полноценные родственные чувства. Андрей даже и не думал противиться этой тёплой его восприимчивости, а скорее был искренне рад иметь такого хорошего старшего друга, с которым можно было всегда посоветоваться, да и к тому же просто по-приятельски поболтать. Ведь родных детей у Николая не было. Младший из двоих сыновей трагически погиб на охоте, когда их отряд наткнулся на многочисленное скопище грызунов около посёлка, и спасти его не представилось возможным. Другой пропал уже в самой экспедиции. Уходя в Город, он просто не вернулся назад, как это происходило почти со всеми снабженцами в конечном итоге. Возможно Николай и тешил себя некоторой надеждой на то, что старший сын всё-таки объявится когда-нибудь, но почему-то с каждым годом таких иллюзий у него становилось всё меньше. Потерю должен был кто-то восполнить, и вся забота и внимание с его стороны доставались исключительно Андрею, единственному близкому человеку такого подходящего молодого возраста.

За разговорами приятели не заметили, как вышли из очередного угрюмого сумрачного туннеля на открытую местность, преодолев, кстати, довольно значительное расстояние. Посёлок располагался в низине подземного плато, со всех сторон окружённого высочайшими, скрывающими его истинное положение отвесными скалами. Путники находились внутри огромного, хорошо укреплённого периметра, достойно служившего убежищем для такой, чудом уцелевшей немногочисленной группы людей, защищённых естественным образом от ужасов внешнего мира. Иногда, правда, в их обитель наведывались летучие мыши, выискивая, чем поживиться, но подобное их нападение не представляло особой проблемы для охотников, дежуривших на своих постах круглыми сутками. Грызуны же пробраться сюда не могли по причине неумения перемещаться по воздуху, как их ближайшие сородичи, упомянутые выше. Да и собственно большего рвения от этих тварей ожидать было трудно, так как вся техническая оснащённость посёлка позволяла жителям чувствовать себя вполне свободно, тем более что активность остальных злобных хищников отмечалась значительно меньше.

Андрей на секунду остановился, осматривая окрестности с небольшой высоты. Посёлок предстал пред ним как на ладони. Повсюду горели костры, освещая тусклым призрачным светом маленькие убогие хижины, церковь, бар, больницу, другие общественные строения, служившие различным целям, но в совокупности выполняющие единое дело по обеспечению и поддержанию жизни в посёлке. Здания, почти все, так или иначе располагались вокруг небольшого подземного озера, служившего источником столь необходимой людям чистой воды. Теперь лишь нужно было как можно быстрее спуститься с этой небольшой горки по тропинке вниз, чтобы попасть домой. А там до родной лачуги будет и рукой подать. Друзья, конечно же, поспешили продолжить движение, утопая ногами в мягком песке, старавшемся затянуть их в свои объятья.

Довольно скоро наши путники, усталые, но довольные, оказались возле этого блистающего ровного озера, подобно огромному зеркалу растянувшегося по всей площади обозримого пространства вокруг. Вода в нём переливалась красноватыми отблесками – отражением горевших костров, словно лучиками проступивших шероховатых неровностей, игры искривления и преломления света, некоего завораживающего причудливого узора, созданного природой для истинного восхищения ею. Проплывали, проступали из тумана знакомые до боли ветхие домики соплеменников, сооружённые в основном из камней, чередуясь со стволами деревьев, сухой травой, остатками шкур животных и прочего ненужного мусора. Оград или заборов, хоть как-то разделяющих одно хозяйство от другого, не наблюдалось. Впрочем, этого и не нужно было. Люди тут хорошо знали друг друга и доверяли любому жителю посёлка, так как существовали совместно.

На улице становилось пустынно. Хозяева, должно быть, находились в собственных хижинах и занимались какими-нибудь неотложными занятиями. Рыбаки готовили снасти к завтрашней ловле либо потрошили рыбу для засолки и дальнейшего хранения. Охотники точили ножи, топоры, стрелы арбалетов. Земледельцы раскладывали возле жилищ для просушки клубни и коренья растений, чтобы продать или обменять их на небольшом рынке. Мясники разделывали туши животных, разделяли по частям шкуру, мясо, кости, внутренности.

– Эй, Петрович, здорово! – прокричал издалека чей-то звонкий голос, столь бесцеремонно обратившийся к Николаю.

Тот поднял руку в знак приветствия, повертел головой туда-сюда, пытаясь оглядеться и определить, откуда именно доносится такая речь. Но ничего толкового так для себя не отметив, махнул рукой и с нескрываемым сожалением направился дальше.

Андрей же остановился. Обернувшись назад, он увидел, что вдалеке начал прорисовываться женский силуэт, который достаточно быстро, можно отметить – с невероятной скоростью – приближался именно к ним. Как определил наш экспедитор – это была та самая Оксана, которой они с дядей Колей дорогой перемыли все косточки. Если судить по внешности, то на первый взгляд она могла показаться девушкой вполне обычной, лет тридцати, невысокого роста, но довольно крепкого телосложения. Лицо её выглядело несколько смуглым с чуть выступающими веснушками. Волосы были коротко подстрижены и виделись в приятном каштановом свете, но, к сожалению, отсвечивали ещё каким-то нехорошим светло-рыжим оттенком. Однако если присмотреться к ней поближе и мало-мальски с нею пообщаться, то сразу выявлялись некоторые странности в её поведении: спешность при разговоре, беспричинная суетливость, беспокойство, возможно, неудовлетворённость сложившимися обстоятельствами, а также постоянный страх остаться без необходимых средств к существованию. Даже в одежде её чувствовалась какая-то излишняя предусмотрительность. Несмотря на то, что в посёлке почти не ощущалось холода, на ней были надеты тёплая куртка-ветровка, тяжёлые ватные штаны и кожаные зимние ботинки на прочной толстой подошве.

– Привет, Андрюха! – немного запыхавшись, сказала она. – Только что из Города объявился? Что-то поздновато для такого твоего возвращения! Где же ты задержался, позволь полюбопытствовать?

Естественно, не дождавшись от него чёткого вразумительного ответа, либо больше от своего врождённого нетерпения, либо от желания поделиться с ещё одним встреченным ею знакомым собственными искренними переживаниями, которые необычайно сильно переполняли в тот момент всё её сердце и душу, она, негодуя, продолжила:

– Ты знаешь, что мой муженёк аж целых два дня дома не ночевал! Вот же скотина какая! Сегодня под вечер только объявился. Тебе дядя Коля, наверное, всё рассказал. Вообще обнаглел, прямо не знаю, что с ним и делать.

– Ага, я же говорил, что он никуда из посёлка не денется, а ты всё беспокоиться изволишь, – воротившись назад, тут же вмешался в разговор Николай Петрович. – Сама-то чего так поздно на улице делаешь? Опасно сейчас так вот запросто по вечерам выходить.

– Да вот, думала вас встретить. А то мой суженый наконец-то уснул, – не торопясь отвечала она. – Что я буду дома одна сидеть? Хотела ещё к Любашке зайти поболтать.

Оксана достала сигарету, затем закурила, много раз суетливо чиркая зажигалкой в темноте.

– Знаешь, Андрей, а ведь, говорят, скоро конец света наступить должен! Ничего об этом не слышал? – на эмоциях провозгласила она, выпустив очередную порцию дыма. – Не наблюдал по дороге каких-нибудь там изменений, предзнаменований, в конце концов, возникших из ниоткуда? Может в Городе чего необычное появилось?

– Чего это ты вдруг этим заинтересовалась? – удивлённо-настороженно спросил её тот, однако после, видимо опомнившись, спешно и возмущённо прибавил: – Да какой конец света, Оксана! Кто тебе подобное мог сказать? Всё стоит на своих местах, как и положено.

– Вот-вот, она такими вопросами мне уже все уши прожужжала, – громко произнёс Николай, показывая в её сторону с чувством необычайной скорби на лице, будто именно в этом и заключался весь смысл его дальнейшего существования. – Как только у неё на болтовню сил хватает.

– Нет, ну а всё-таки? Что вы по этому поводу думаете? Ведь наверняка, состоите в курсе происходящего, – тем не менее не унималась она, но, поглядев на недовольные лица собеседников, всё же отступила. – Ну хорошо, хорошо, спрошу уж у кого-нибудь другого, ежели ко мне такое отношение испытываете.