Лазурная фея Волшебной страны

Страшила величественной поступью поднялся в кабину и повернулся к своим подданным.

– Речь… сейчас будет речь, – прошелестело в толпе.

Голова соломенного правителя ощетинилась иголками и булавками, но он был слишком взволнован, и ему никак не удавалось собраться с мыслями. Наконец он махнул рукой:

– Ладно, поехали!

Толпа радостно зааплодировала, а Страшила уверенно опустился в кресло пилота и потянул на себя самый большой рычаг.

Серебристая гора

Как красива Волшебная страна с такой высоты! Страшила с восторгом озирался кругом. Внизу расстилались зелёные луга, вспаханные поля, голубой змейкой струилась река, вдалеке темнела кромка леса. Прямо по курсу высились башни Изумрудного города – самого прекрасного города на Земле.

От такого великолепия у Страшилы даже захватило дух. Он повёл вертолёт вдоль городских стен. Игривые лучи солнца смело проникали в кабину пилота, озорные блики солнечных зайчиков плясали на приборной доске. Встречный ветер бил в смотровое стекло. Снизу доносились восторженные крики горожан.

Страшила нажал на рычаг, вертолёт взмыл ещё выше. На такую высоту никто ещё не забирался в Волшебной стране – ни птицы, ни драконы, ни даже Летучие Обезьяны. И тут взору Страшилы открылось неожиданное зрелище. Далеко-далеко на севере, среди бескрайних лесов, сверкала серебристым блеском верхушка незнакомой горы.

– Что это? – Страшила пригляделся.

Вершина казалась покатой и гладкой, словно панцирь гигантской черепахи. В лучах полуденного солнца неведомая гора искрилась так, будто вся была усыпана серебром.

– Может быть, это снег? – пробормотал Страшила, убавляя ход вертолёта. – Но снег белее и ярче. Тут что-то другое… Неужели волшебство?

Соломенный пилот прикинул в уме расстояние: до загадочной горы было не меньше трёх десятков миль. Вертолёт пройдёт этот путь за полчаса.

Страшила уже собрался было развернуть летучую машину на север, но вовремя спохватился. На столь дальний полёт ему не хватит топлива. Да и горожане, ждущие правителя внизу, будут волноваться, если он не вернётся вовремя.

– Что ж, придётся отложить разведку, – со вздохом молвил Страшила. – Впрочем, для начала и так неплохо: мало кто может похвастать, что при первом же полёте открыл целую гору.

Изящным виражом Страшила завершил облёт города и мягко приземлился на лужайке близ ворот. Обрадованные горожане встретили его рукоплесканиями и забросали охапками цветов.

Когда шум приветствий немного поутих, правитель рассказал подданным о своём открытии.

– Серебристая гора в лесу? Впервые слышу! – покачал головой фельдмаршал Дин Гиор.

– Может быть, это одна из Кругосветных гор? – предположил Страж Ворот Фарамант.

– Нет-нет, – взволнованно отвечал Страшила. – Гряда Кругосветных гор проходит гораздо дальше. А тут одинокая вершина посреди леса. И блестит, как будто металлическая. Кругосветные горы совсем другие.

– Металлическая? – переспросил механик Лестар. – А не может ли это быть… – маленький мастер замолк на полуслове и задумчиво наморщил лоб.

– Говорите же! – раздались нетерпеливые возгласы в толпе горожан.

– Я просто подумал… Вдруг это не гора, а космический корабль? Вроде того, на котором прилетали Пришельцы с Рамерии?

– Вряд ли, – усомнился Страшила. – Корабль не может быть настолько велик. Эта гора – как бы вам объяснить – она не то чтобы высокая, скорее плоская, но уж очень большая. Как перевёрнутый таз размером с город. Никакой двигатель не смог бы поднять в воздух этакую махину.

Горожане озадаченно переглянулись.

– Я думаю, нам надо снарядить экс-пе-ди-ци-ю в те края, чтобы разведать, что это за гора, – торжественно объявил Страшила.

Но тут раздалось насмешливое карканье – с хрипловатым смехом на плечо Страшилы опустилась ворона Кагги-Карр:

– Вы, люди, порой удивительно неразумны! – каркнула взъерошенная птица правителю прямо в ухо.

– Что такое? – обеспокоился Страшила.

– Прежде чем посылать экспедицию, не лучше ли было бы спросить у птиц? Вдруг они что-то знают об этой горе?

– И правда! – обрадованный Страшила хлопнул себя по лбу. – Давайте созовём птиц! Разошлём эстафету… Где твои кумушки-сойки, сороки, чижи, трясогузки? Зови их скорей, милая Кагги-Карр!

– На сей раз можно обойтись без них, – ворона скромно потупила взор. – Об этой горе расскажу вам я.

– Ты? – в один голос воскликнули Фарамант и Дин Гиор, а Страшила одарил ворону восхищённым взглядом.

– Кто же ещё? – приосанилась Кагги-Карр. – Я не раз бывала в той стороне и сама видела эту гору. Необычная гора, скажу вам сразу. Ничего на ней не растёт. Ни деревца, ни кустика. Вся гора – сплошь гладкая и серебристая, словно опрокинутый котёл. Ни один зверь не взбирается на неё, ни одна птица не вьёт там свои гнёзда. Уж на что у меня острый глаз, так даже захудалого жучка я на той горе не нашла. Пришлось искать угощения в ближней роще. В общем, мало проку порядочной птице от этой горы. Потому и прозванье у неё такое – Бестолковая гора.

Если б мог, Страшила при этих словах залился бы румянцем.

«Вот уж мудрец так мудрец, – думал он про себя. – Открыл Бестолковую гору! Да ещё такую, о которой всем птицам известно! Эх, стыдоба…»

– А откуда гора эта взялась? – спросил вслух Страшила, чтобы скрыть смущение. – На чудо природы она не похожа.

– Чего не знаю, того не знаю, – ворона сразу насупилась. – Мой дедушка, старый ворон, рассказывал мне, будто и вправду раньше там не было никакой горы. А потом, откуда ни возьмись, появилась. Только очень давно это было – лет триста тому назад, если не все четыреста. Может, какой волшебник её воздвиг, тренируя свои колдовские умения. Кто ж теперь узнает…

– Да, странная история, – подвёл итог Страшила. – Есть тут над чем поразмыслить…

И в окружении самых верных своих подданных Страшила направился во дворец, оставив вертолёт на попечение мастеров Лестара и Линдора.

Раздумья Страшилы

В эту ночь Страшила долго не мог найти покоя. Бестолковая гора никак не шла у него из головы. Заложив руки за спину, соломенный правитель расхаживал туда-сюда по Тронному залу. Из распахнутых окон веял свежий ночной ветерок. Светила луна.

– Гора, где никто не живёт, – бормотал себе под нос Страшила. – Опрокинутый котёл, перевёрнутый таз, черепаха… Что же мне это напоминает? Серебристая поверхность, гладкая, ни одного жучка, ни зверя, ни птицы… Прочная, словно затем, чтобы никто не пробился внутрь. Внутрь… А вдруг там внутри что-то есть?

Эта мысль показалась Страшиле дельной. Он в волнении заходил по комнате.

– Что-то спрятано внутри этой горы, – приговаривал соломенный мудрец. – Что-то тайное укрыто там от чужих глаз, от всего мира. Нет, решительно – надо собирать экспедицию! Сейчас же издам указ!

Страшила уселся за мраморный стол, на котором были разложены книги и свитки. Поперёк стола лежал большой квадратный холст – подробная карта Волшебной страны. Ярким фломастером Страшила отметил на ней точку севернее Изумрудного острова, где, по его расчётам, находилась Бестолковая гора.

Затем правитель взял чистый лист пергамента и принялся составлять указ. Да-да, Страшила сам выводил на листе буквы и цифры. В прежние времена указы за правителя писал под диктовку Страж Ворот Фарамант или кто-нибудь из придворных, оказавшийся поблизости.

Но для Страшилы это было не очень удобно: ведь самые мудрые мысли посещали его по ночам, когда записать их было некому, поскольку все друзья и придворные спали. Сам соломенный человек никогда не спал, и ночами ему частенько доводилось сидеть в одиночестве, коротая скучные часы до рассвета. Умные мысли так и роились в его голове. Страшила пробовал было делиться своими размышлениями с дуболомами (деревянные солдаты тоже не нуждались в сне), но тем не хватало сообразительности, чтобы по достоинству оценить его идеи. Дуболомы только кивали, таращили глаза-пуговицы и глупо ухмылялись.

Тогда-то Страшила и решил взяться за грамоту всерьёз. В кладовке, среди вещей, оставшихся от волшебника Гудвина, он разыскал стопку бумаги и большое перо лазурного цвета. Затем призвал на подмогу старейшину гномов Кастальо – заслуженного летописца гномьего племени. И тот принялся обучать Страшилу искусству письма.

День за днём Страшила корпел над прописями, выводя крючочки и чёрточки под присмотром мудрого гнома. А по ночам делал упражнения уже сам, стараясь не наставить клякс в толстой пергаментной тетради. Упорство взяло своё, и в конце концов Страшила наловчился писать разборчиво и без помарок. (Хотя, по правде говоря, буквы у него порой разбегались в разные стороны, словно перепуганные жучки-паучки при виде воробья.)