Недо

И Маша вдруг подхватила игру.

– Не очень-то и хотелось, – сказала она. – Можем и поспать спокойно.

– Да я и сплю почти, сплю и сон вижу, приятный сон, чертовски приятный сон, – приговаривал Грошев.

– Ну и пусть снится, он сам по себе, а мы сами по себе. Сами по себе. Сами по себе.

– Вот именно. Еще минуточку пусть поснится, и хватит. И еще минуточку, и еще, и еще, и еще. А мы даже не замечаем, не замечаем, не замечаем.

– Правда, правда, правда… Говори. Мне нравится, когда ты говоришь.

И Грошев что-то говорил – до самого последнего момента, но потом все же замолчал, и Маша уже не просила говорить, страдальчески сморщилась, будто ей было больно, но Грошев знал, что это не боль.

В общем, все вышло славно, через две недели они опять наведались в этот пансионат. Закрепили успех.

Однажды Маша засиделась у Грошева допоздна, он предложил ей остаться. Маша согласилась, позвонила сыну, сказала, что гостит с ночевкой у подруги, было видно, что эта маленькая ложь приносит ей большое удовольствие. Так скромные девушки строгим мамам врут. Наутро Грошев проснулся позже Маши, она была в ванной. Ну вот, уже неудобство, хмуро подумал Грошев. Сейчас бы умыться, кофе выпить – и за работу; нет, жди, пока она там… Когда вышла, сказал:

– Извини, у меня даже лишней зубной щетки нет.

– А я со своей. И щетка есть, и все что нужно. – У Маши была в руках объемистая косметичка.

– Ты что же, знала, что…

– Конечно!

Наверное, Грошев слишком откровенно испугался, Маша рассмеялась:

– Успокойся, я всегда с собой щетку ношу. Подруга-стоматолог научила: всегда и везде имей щетку, ибо, – Маша подняла руку и провозгласила, изображая подругу, налегая на «о», будто читала церковную проповедь, – чистить зубы надо не только утром и вечером, а после каждой еды! Ну что, кофе, легкий завтрак – и по своим делам?

Догадливая, оценил Грошев.

И было еще несколько ночей у него дома, но ни разу Маша не покусилась остаться на день, не заводила здесь своих вещей, только тапки.

Грошев взял телефон, прочел два сообщения:

«Ты все еще болеешь?» и «Можно хотя бы написать, что жив?!!!»

Грошев написал:

«Жив. Позже позвоню».

Нет, просить денег он у Маши сейчас не будет. Она одолжит, но настоит на том, чтобы приехать. Это не ко времени, не к состоянию, да еще увидит Юну, надо будет что-то говорить…

– Вот что, – сказал он Юне. – Давай не спешить. Есть один человек, он и с деньгами поможет, и с работой для тебя. Но ему так просто не позвонишь, я сообщение напишу, он сам позвонит, когда сможет.

– Олигарх какой-нибудь?

– Практически.

Грошев имел в виду Злотникова, с которым проработал долгое время. Вернее, на которого работал. Был при нем переводчиком, помощником, конфидентом. Злотников – человек широкого профиля, имеющий расплывчатый статус общественного деятеля. В России таких немало, в том числе в высших сферах, и занимаются они самыми неожиданными вещами – то это поставки импортного оборудования для отечественных атомных электростанций, то, наоборот, поставки отечественного оборудования зарубежным станциям, то организация международной экономической конференции, то вдруг поездка в Китай и встречи с тамошними лесозаготовителями, то надо срочно лететь во Владивосток и что-то там налаживать в рыболовецкой отрасли. Он решал вопросы, и это самое верное название его профессии и специальности – решатель вопросов. Злотникова ценили, он имел несколько правительственных наград, Грошеву при нем было сытно, почти даже богато, но все кончается, ему нашли замену в виде родственницы какого-то зама какого-то министра, Злотников расстался с Грошевым дружески, однако никакого другого места не предложил. И Грошев обнаружил, что перспективы не просматриваются, запасов почти нет, а тут и семейный кризис, сбережения ушли на покупку квартиры, и вот он таков, каков теперь есть, – беден, почти нищ, и прежние знакомства не играют никакой роли. Спасибо, что нашлись знакомые знакомых, которые свели его с Тонкиным, тот дал для пробы перевести книгу, Грошев выполнил перевод быстро и качественно, стал получать работу регулярно, платили не миллионы, но на жизнь хватало, а большего Грошев уже и не хотел.

Да, к Злотникову придется толкнуться. Тот кое-чем Грошеву обязан, кое-что Грошев знает о нем, чего не знают другие, – тоже, как говорится, фактор. Короче, Злотников должен помочь.

И Грошев написал: «Сергей Ильич, попал в неприятную ситуацию, страшно неловко, не одолжите на пару месяцев… – тут он написал “10”, подержал палец в воздухе и тюкнул еще раз по нолику, – 100 тыщ?» «Тыщ», а не «тысяч», это правильно, это добавляет немного юморца в просьбу. Дескать, деньги для вас и для меня не такие уж большие, нефиг их тысячами величать.

Подумав, все стер. Нельзя так прямо и в лоб. Надо не буквами излагать просьбу, а словами. Устно.

Он написал: «Сергей Ильич, могу позвонить?»

Через пару минут тенькнуло:

«Вечером после 21».

«Спасибо!»

Коротая день, Грошев рассказал Юне о своей работе со Злотниковым, о поездках, о занятных случаях, но ей было не очень интересно.

Грошев предложил прогуляться.

– Как это? Нельзя же.

– А мы будто до магазина. А сами – в парк.

По пустой, безлюдной и почти безмашинной улице Грошев и Юна направились к лесу. Перешли дорогу, сзади послышался сигнал. Грошев оглянулся. Из остановившейся белой машины с голубой полосой вышли двое полицейских, один постарше, другой помоложе.

– Куда направляемся? – спросил старший.

– Здравствуйте, – наставительно сказала Юна.

– Здравствуйте, – не чинясь, исправился старший. – Так куда?

– В парк, – ответил Грошев.

– А что домашний режим объявлен, не знаете?

– Это когда? – удивилась Юна. – У нас телевизора нет, мы ничего не слышали.

– Да ладно, в интернете тоже сообщают все время, не могли не знать, – не поверил молодой. – Сам президент попросил.

– Просьба – не приказ, – сказал Грошев.

Старшему его слова не понравились.

– Если президент просит, значит, приказ. А если даже и не приказ, он на вашу сознательность надеется. И я вас тоже добром прошу: не надо прогулок пока, другие увидят, – старший кивнул в сторону домов, – тоже захотят, цепная реакция начнется.

Полицейские были обычные служаки, Грошеву не хотелось вступать в ненужный конфликт. Он сказал:

– Ладно, убедили. Вернемся.