Сенявин

Через 2 недели им и ещё 4 капитанам присваивается звание капитанов 1 ранга. Дмитрий Николаевич Сенявин так же получает очередное звание лейтенант флота.

Манифестом Императрицы Екатерины от 8 апреля объявлялось, что «…полуостров Крымский, остров Тамань и вся Кубанская сторона приняты под державу Российскую». В этом документе говорилось о многочисленных нарушениях, сделанных Османской империей в нарушение статей Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Наше правительство указывало на попытки Турции захватить Прикубанье и ввести войска на Таманский полуостров, объявив его жителей своими подданными. Крымский хан Шагин -Гирей по настоянию Григория Потёмкина решил оставить мятежный полуостров, сложить свои полномочия и отправиться в Тамань. Граф де -Бальмен сообщал Клокачёву «что Порта, получа сие известие может к поощрению крымцов на избрание нового хана, к берегам крымским хотя малое число судов отправить, то нужно чтоб и наши суда около сих берегов начали крейсировать. За сим сообщаю, что ахтиарская гавань гренадёрским батальоном занята, а завтрашний день полки капорский и днепровский пехотные и часть полевой артиллерии туда прибудут».

26 апреля вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев со сборной эскадрой вышел из Керчи «в повеленную ордером крымскаго полуострова Ахтиарскую гавань». Этим отрядом из 11 кораблей в которой на фрегате №10 был лейтенант Дмитрий Сенявин адмирал прибыл благополучно в Ахтиарскую бухту 2 мая 1783 года. Назову суда и капитанов командовавшими ими, это были: три 36-пушечных фрегата №№9-«Поспешный» (лейтенант Н. Г. Курганов), 10-«Крым» (капитан-лейтенант И. М. Берсенев),13-«Победа» (лейтенант Михаил Чефалиано); два донских корабля 28-пушечный «Хотин» (капитан-лейтенант Ф. В. Поскочин) и 16-пушечный «Азов» (капитан бригадирского ранга Т. Г. Козлянинов) флаг контр-адмирала Ф.Ф.Макензи; 3 шхуны: «Победослав Дунайский» (лейтенант Н. Ф. Селиверстов), «Измаил» (лейтенант С. Г. Цвелинов), «Вячеслав» (лейтенант С. Ф. Филатов); 2 полякры (двухмачтовое парусно-гребное судно): «Патмос», «Св. Екатерина» и бот «Битюг» (лейтенант М. М. Ельчанинов). Всего морских служителей было 1086 человек.

На следующий день Клокачев, Макензи и Одинцов совершили обход Ахтиарской бухты на боте «Битюг». Они решали, где разместить главный порт, киленбанок, госпиталь, склады корабельной артиллерии и как расставить корабли.

Вице-адмирал Клокачев получил указ отбыть в Херсон для принятия под командование строительство кораблей. Руководство эскадрой, строительством порта и крепости было возложено на контр-адмирала Фому Макензи. Он же днём позже написал рапорт в адмиралтейскую комиссию графу Ивану Григорьевичу Чернышеву: «…в сей бухте я нашел два фрегата под командой Одинцова и принял под свое командование.

Вице-адмирал Ф. А Клокачев. Неизвестный художник 18 в.

При сем, не премину я вашему сиятельству донести, что при самом входе в Ахтиярскую гавань дивился я хорошему ея с морю положению, а вошедши и осмотревши, могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани – положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов, по всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себеотделены на разные гавани, то есть – военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша. Ныне я принялся аккуратно всю гавань и положение ее мест описывать, и коль скоро кончу, немедленно пришлю карту… Ежели благоугодно будет иметь ея Императорскому Величеству в здешней гавани флот, то на подобном основании надобно будет завесть здесь порт, как в Кронштадте».

Контр-адмирал Фома Фомич Макензи (которому 43года) родился в Астрахани, где служил во флоте уже 20 лет и командовал портом и флотилией его отец шаутбенахт Фома Калинович. Фома Фомич перенёс свой флаг на 36-пушечный фрегат «Крым», так как на «Хотине» при переходе образовалась течь и требовался срочный ремонт. Именно в это время при ознакомлении с командой он примечает молодого и бойкого лейтенанта Сенявина и берёт его к себе адьютантом. Вот как вспоминал Дмитрий Николаевич те первые дни: «… пришли в Ахтиар. Командиры собрались на обед к адмиралу. „Господа, здесь мы будем зимовать. Старайтесь каждый для себя что-нибудь выстроить. Я буду помогать Вам. Идемте кушать“. Сели за стол, обедали хорошо, встали веселы, а ввечеру допили и на шханцах танцевали. Около полуночи бал кончился. На другой день принялись за дело. Сперва каждый командир назначил себе место, куда поставить свое судно на зимовку, там и начал делать пристань и строить прежде баню. Потом начали строить домики для себя и казармы для людей. 3 июля адмирал Макензи заложил часовню во имя Николая Чудотворца, где и ныне церковь морская существует… часовня освящена 6 августа, кузница была готова в 3 недели, пристань сделана с небольшим в месяц, а в дом перешел адмирал и дал бал на новоселье 1-го ноября. Вот откуда начало города Севастополя… позже сделаны хорошие два тротуара – один от пристани до крыльца дома адмиральского, а другой от дома и до часовни – и обсажены в четыре ряда фруктовыми деревьями. Выстроено 6 красных лавок с жилыми наверху покоями, один изрядной трактир, несколько лавок маркитанских, три капитанские дома, несколько магазейн и шлюпочный сарай в адмиралтействе; все сии строения каменные или дощатые. Бухта Херсонесская отделена от карантина. Инженеры и артиллеристы устроили батарею при входе в гавань».

Не всё так весело было при строительстве, как-то казалось молодому Дмитрию Сенявину. Строительство порта, шло тяжело. Солдаты пехотных полков графа де Бальмена начали болеть чумой. Болезнь косила всех невзирая на чины. Фома Макензи пишет с тревогой Чернышеву, что он не спускает морские команды на берег «…там уже умерло 500 человек егерей. Я всего оного избегаю по спасению всего общества, оставил всех господ штаб – и обер-офицеров и служителей на судах, кроме тех, кои у печения хлебов и других надобностей… а вино, в подкрепление по здешнему тяжелому климату и по многим в заведении берегового строения работам, каждый день отпускалось по чарке, – мясо, вместо соленого, свежее парное с выгодой через свежую пищу лишиться болезней».

В июне этого года близ Карасубазара, на вершине горы «Ак-кая» Григорий Потемкин принял присягу крымско-татарской знати и представителей всех сословий Императрице Екатерины и Российской империи «Крым, Тамань и Едисанская и Джамбулукская орды присягнули». Генерал-поручик Александр Суворов с войсками в это время находился в Ейском укреплении и совместно с казаками атамана А. И. Иловайского принуждал ногайцев подчиниться Государыни Императрицы.

В Ахтиаре контр-адмирал Макензи продолжает строительство города. В письмах адмиралтейств коллегии он сетует на нехватку леса и стройматериалов. К тому же к осени плавание транспортных судов начало замедляться и денег в казне эскадры почти не было. Для каменного строительства в Ахтиаре и «лутчаго показания в кладке для штаб- и обер-офицеров упокоев стен и составления извести по их искусству, и делания в некоторых местах около тех покоев укрепления» было нанято 12 мастеров-греков (старший «албанец» Дмитриев), «…сысканных капитаном Алексиано в Балаклаве и знающих хорошо строить порядочные здания из тамошнего камня и плитняка».

Наши моряки около Херсонесса нашли в Козачьей бухте 4 больших грузовых лодки, которые были «испорченныя во время возмущения». Они их отремонтировали и стали возить из каменоломни камень для строительства домов. Ничего не говоря Макензи они привели ночью эти лодки с камнем к месту, где было заложено адмиралтейство. Молодой лейтенант Дмитрий Сенявин активно принимал участие в возведении зданий и иногда самостоятельно руководит матросами. Вот как он вспоминал про этот случай: «Это было уже на разсвете. Я послал барказы, каждый на свое судно, с приказанием, чтобы немедленно присланы были на берег все плотники, со всеми наличными досками и гвоздями, кузнецы с инструментами, а барказы с фалконетами и при них по 30 холостых зарядов; а капитаны смотрели бы, когда адмирал поедет на берег, тогда и они ехали бы за ним. Устроив все таким образом, я приехал на фрегат в то время, как адмирал только проснулся; я доложил ему, что Бог послал нам добычу,4 лодки и что уже они на берегу. Адмирал Макензи весьма тому обрадовался, поцеловал меня и сказал: «Сегодня обедают у меня все капитаны; а с тобою Сенявин, выпьем мы особо по бутылке шампанского». В 10 часов мы позавтракали и поехали на берег, чтобы осмотреть лодки. Священник был уже в облачении и отслужил молебен, после чего все пропели: «Тебе, Бога, хвалим». Подняли на лодках флаги, барказы произвели пальбу в 101 выстрел, потом со всего флота салютовано по 31 выстрелу. В это самое время вошли в гавань 2 галиота и 3 казацкия лодки из Таганрога, нагруженные разными вещами для исправления судов наших и первоначального береговаго обзаведения. Контр-адмирал Мекензи был вне себя от радости, и когда все выпили по рюмке шампанского, он приказав наливать по другой, сказал: «Сенявин надобно теперь, чтобы из всех орудий палили, в одно время»; он особенно любил пушечную пальбу, и в тот же момент, по сигналу, началась пальба со всех судов и барказов; мы все подняли рюмки, поздравили его, он поблагодарил и сказал: «…бай гот, как это все хорошо устроил Сенявин. Спасибо тебе. Дайте нам вина и выпьем ещё по рюмке, за здоровье нас. Прикажи налить еще столько же».

Контр-адмирал Макензи осенью докладывал в Адмиралтейств-коллегию, что построил «светлицы для житья штаб и обер-офицерам, а нижним чинам казармы». Для складирования, материалов, которые приходили с Таганрога он начал строить склады и «магазины», в которых разместил на хранение сухари, соленое мясо, масло, вино и другие продукты. Этот человек часто тратил свои деньги для срочных нужд и, конечно, государственные средства, которые ему доставляли кораблями. Различные специалисты были в его распоряжении, а вот бухгалтеров и учетчиков не было, что потом скажется на его судьбе. Он жаловался начальству на нехватку лесоматериалов для изготовления перекрытий и стропильных систем. Для стен домов всегда было достаточно местного камня и целых пиленных блоков привозимых с Херсонесса. В рапорте он сообщает в столицу, что «…плавание транспортным судам по нынешнему глубочайшему осеннему времени прекратилось. По таковым обстоятельствам для исправления фрегатов и поврежденных гребных судов, вынужден просить через посланного от меня офицера, татарских начальников, для отыскания в их дачах годных дерев, а на последок в выробку и вывозку ихним каштом за сходную казне цену, позволения; но без позволения сей коллегии сам собою приступить не осмеливаюсь. При всем же оном, при вверенной мне эскадре, денежной казны по наличию почти ничего нет». Последние слова, конечно, очень плохо истолковали чиновники в Санкт-Петербурге и решили проверить финансовую сторону содержание эскадры, строительства города и порта. Адъютант адмирала Дмитрий Сенявин по-своему по-молодому воспринимал строительство и бытовые неустройства. Он пишет: «…зиму провели весело. Адмирал назначил для благородного собрания большую пустую магазейну. В свободное время занимались разными охотами, все имели хороших борзых собак, ловили рыбу неводом, а так как Севастополь издавна не был никем обитаем, то заливы его сделались наилучшим убежищем рыбам и плавучим птицам. Адмирал наш любил давать празднества. Ни одна свадьба, крестины и даже похороны не обходились без него, везде он бывал, а потом у него все обедают и танцуют всегда почти до рассвета».

Наступил новый 1784 год. Зима в том году была почти без снега, но дули сильные ветра. Лейтенант Дмитрий Сенявин не имел семьи и проживал в новопостроенном доме своего начальника контр-адмирала Макензи.

10 февраля заложенный город в Ахтиарской гавани город был назван Севастополем (в переводе с греческого «знаменитый город»), который стал главной базой русского флота на Черном море. В указе генерал-губернатору князю Потёмкину было сказано: «с распространением границ Империи Всероссийской устроить новые укрепления… в пределах Екатеринославского Наместничества устроить следущие укрепления…9. крепость большую Севастополь, где ныне Ахтияр, и где должны быть Адмиралтейство, верфь для перваго ранга кораблей, порт и военное селение 10. Балаклаву, исправя как оная есть и содержа стражу ея поселенными тут Греческими войсками 11. Феодосию или Кафу, поправя старые замки и снабдя их артиллерию 12. вместо Керчи и Еникаля, сильную крепость под именем Боспор, у Павловского редута, при входе в Боспор Киммерический 13. Фанагорию, довольно сильное укрепление на острове Тамань 15 Ейское укрепление, приведя оное в доброе состояние».

В июне генерал-губернатор Григорий Александрович Потёмкин посетил Севастополь и пробыл там 2 дня. Он рассматривал каким образом расположилась эскадра, посещал береговые строения. Ординарцем к Потёмкину был назначен лейтенант Дмитрий Сенявин, который всё знал и мог ответить на любой вопрос генерал-губернатора. Этот молодой человек очень понравился Потёмкину, который, конечно, его приметил. Довольный приёмом и строительством губернатор «изволил с великим удовольствием отсюда отбыть». Позже в письме графу Чернышеву контр-адмирал Макензи писал: «…я осмелился ему доложить о издержанных мною деньгах на разное цивильное строение и прочие надобности, который изволил обещать заплатить, то уповаю Ваше Сиятельство, и вы меня також и коллегия простите за дерзость, которую я сделал». Он без позволения построил каменную пристань и несколько магазинов. Фома Фомич так же в этом году нашел источники с пресной водой в горной местности и собирался провести трубопровод в Севастопольское адмиралтейство. Местные греки Балаклавы начали производство водопроводных труб из обожжённой глины. Моряки и солдаты готовили траншею и даже уложили первые метры водовода.

В этом году капитан 2 ранга Павел Васильевич Пустошкин на выделенном фрегате «Победа» со специалистами занимался промером глубин и исследованием фарватера для судов от Херсонесса до устьев Днепра и Буга. В июле проходя мимо Гаджибея он заметил стоящие там 2 линейных турецких корабля и фрегат. Об этом он сообщил в Севастополь. Контр-адмирал Макензи приказал капитану 1 ранга Панайоти Алексиано взять под командование в Севастопольской гавани 3 фрегата находящихся в полной боевой готовности и выйти крейсировать в море. Он так же определил этот отряд для охраны прохождения новых кораблей из Таганрога и Херсона.

Письмо из архива РГИАВМФ.

На Днепре в июне был закончен корабль «Слава Екатерины». Достройку его вёл корабельный мастер Семён Иванович Афанасьев по чертежам Александра Семёновича Катасонова. Три года он стоял на стапеле. Нужда заставила Потёмкина ускорить его достройку и проводку его в Глубокую пристань. Вот как пишет вице-адмирал Яков Филиппович Сухотин графу Ивану Чернышеву почему так долго проходил выход корабля: «…здешняя проводка корабля как затруднительна, что на силу слишком в 2 месяца от постановления на камели мог отправить, но думаю, что сей первый опыт научит делать оное скорее. Прибытие корабля к Очакову турков весьма потревожило». После переводки этого судна в Днепровский лиман к Кинбурну на нём ставились и оснащались мачты, выставлялись орудия и станки. Затем отведя корабль в глубокое место, на него приняли балласт, порох, пресную воду, продовольствие, которое доставлялось на транспортных лодках. Командиром на этот линейный корабль был назначен капитан 1 ранга Марко Иванович Войнович.

В августе у адмирала Алексея Наумовича Синявина случилось горе. Его красавица дочка 23-летняя Екатерина родила внучку и заболела «чахоткой», вирус которого она подхватила в сырой Венеции. Граф Воронцов писал брату: «Вы уже знаете о моём горе, но вы не можете даже представить, до какой степени я несчастен. Я был так счастлив, что завидовал сам себе. Сегодня моё существование ужасно. Три года безоблачного счастья прошли как один миг, и теперь моя будущая жизнь будет вечным страданием. Меня постигла судьба графа Григория Орлова. Замечательная женщина, лучший друг, бесподобный характер, всё это я потерял с моим ангелом Катериной Алексеевной! Сегодня одиннадцатый день моего ада. Уверен, что Бог позаботится о бедном Алексее Наумовиче и о его красавицах дочерях. Я умоляю Вас любовью, которая есть у Вас ко мне, чтобы Вы помогли этим бедным сиротам… Я уеду отсюда, как только у меня будут силы, и вернусь в Пизу, чтобы закончить свои дела. В настоящее время я не в состоянии ничего делать. Теперь все прошлые несчастья ничто по сравнению с тем, что произошло». Адмирал Синявин при таком известии сильно заболел и стал просить отставки у Императрицы. Екатерина Алексеевна разрешила ему «годовой отпуск с содержанием». Алексей Наумович, возложив заботы по уходу за своими младшими дочерями на старшую 24-летнюю Анастасию, и срочно уехал в Италию.

14 сентября 1784 года новый 66-пушечный линейный корабль «Слава Екатерины» под управлением Войновича и фрегат «Херсон» с капитан-лейтенантом Перри прибыли в Севастополь в сопровождении отряда фрегатов Алексиано. Став на рейде, корабль гулко палил из пушек, моряки радостно встречали его на Николаевском мысу. Пристав на шлюпке к берегу, Марко Иванович поднялся по каменной лестнице на площадку и торжественно рапортовал о прибытии командиру Севастопольского порта контр-адмиралу Фоме Макензи. Именно здесь впервые встретились лейтенант Дмитрий Сенявин и капитан Марко Войнович, который пожал ему руку. По прибытии корабля Макензи писал графу Чернышеву: «…я истинно восхищен прибытием корабля, ибо судно сие в такой исправности, что лучше желать нельзя». А вот как пишет в воспоминаниях Сенявин: «В начале 1784 года князь Потемкин-Таврический был назначен Главнокомандующим Черноморским флотом. Светлейший часто посещал Крым и Севастополь. Я всегда назначался к нему в ординарцы. Город Севастополь весною довольно уже образовался, все строения оштукатурены, выбелены, хорошо покрашены палевой или серой краской, крыши все черепичные, и все это вместе на покатости берега делало вид очень хороший. Самый лучший взгляд на Севастополь есть с северной стороны. В сентябре прибыл к нам из Херсона первый построенный там 70-пушечный корабль „Слава Екатерины“, под командой капитана 1 ранга графа Войновича». На самом деле корабль оказался только с виду красивым, после тщательного осмотра его в Севастополе, оказалось, что часть наборных элементов «которые составляют крепость всего форштевня совсем сгнили». Теперь их надо перебрать и заменить, на что нужно много времени. Корабельный мастер отвечал, что это произошло из-за «долговременного бытия на стапеле». Вице-адмирал Яков Филиппович Сухотин распорядился строящийся в Херсоне корабль «Св. Павел» разобрать и сделать из него 50-пушечный фрегат. Командир этого фрегата 40-летний капитан 1 ранга Фёдор Фёдорович Ушаков в зиму проводил профилактические мероприятия по прекращению чумы в Херсонской гавани за что был награжден первым орденом «Св. Владимира» 4 степени.

Корабль «Слава Екатерины». Художник С. Проценко

27 октября вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев на 51 году жизни скончался в Херсоне от чумы «моровой язвы». Он был похоронен в загородном овраге, ставшем братской могилой для многих погибших от этой болезни. Его хоронили «по чумному обряду» – без людных проводов, траурных речей, ружейного салюта. В похоронах по этому обряду участвовали: сын покойного лейтенант А. Ф. Клокачев, капитан 1 ранга Фёдор Ушаков, слуга адмирала, флотский священник и два морских служителя. За один месяц в Херсоне умерло более 100 человек. Даже в Севастополе как не береглись умерших было 39 моряков за сентябрь. Он был похоронен в загородном овраге, ставшем братской могилой для многих погибших от этой болезни.

В ноябре в Севастополь прибыл инженер-полковник Николай Иванович Корсаков для обследования городских земель. К нему командиром порта Макензи был прикомандирован Дмитрий Сенявин, который всё знал в Севастополе и в окрестностях. Инженером был разработан документ названный «Краткая идея укрепления Севастопольского пристанища» в который входили чертежи и сметы. Корсаковым был подготовлен первый план системной застройки города, умные и дельные советы давал наш герой лейтенант Сенявин. Вот как пишет Корсаков в рапорте князю Потёмкину: «…в Севастополе место под крепость наивыгоднейшее то, которое Ваша светлость сами в Вашу бытность назначить изволили. Оно прикосновенно к самому ходу в гавань, батарея или блокгаус на противной стороне пролива к нему всех ближе и оборонять с его можно Херсонесскую гавань, которую Вы для купеческих судов определить изволили. Сие место можно защитить от бомбордирования и во внутренности оного иметь для перетембирования обветшалых кораблей доки, так как и все главные магазины, вода в оное, хотя чрез удаленное разстояние, однако привести можно, а сверх сего, я не теряю надежды, чтоб и не оставить оную в самых градских стенах чрез колодцы. Где старой Херсонесс, тут может быть купеческой форштат, как для удобности выгруски товаров, так довольствия в пресной воде».

Наступил очередной 1785 год. Зима была щадящая и только в феврале внезапно нагрянули морозы до -8 градусов. Простояв неделю, они прекратились, но всё время продолжалось строительство города. В Севастополь прибыл новый генерал-губернатор и привёз известие, что его собирается посетить Императрица. Контр-адмирал Макензи докладывает Чернышёву: «…делание здесь к прибытию Ее Императорского Величества пристаней и расчистку дорог произвожу. Дом, построенный для меня, его высокопревосходительство Михаил Васильевич Коховский приказал употребить к прибытию Ее Величества вместо дворца, который к сему и приготовляется».

Рапорт капитана Мордвинова. Документ РГАВМФ.

Между Южной и Артиллерийской бухтами образовалась первая городская площадь (ныне это площадь Нахимова). От неё велось строительство домов вдоль дороги на Балаклаву. Контр-адмирал начал ремонтировать в бухте 44-пушечный фрегат №12 «Стрела», который совсем недавно был выпущен с Гнилотоновской верфи. Капитан -лейтенант Дмитрий Андреевич Доможиров всей своей командой построили приспособления, при помощи которых положили на бок фрегат. После обследования оказалось, что «набор фрегатский весь сгнил». Скорее всего его уже собирали из гнилой древесины. В это время Макензи приказал отыскать деревья, годные для строения и починки судов. Вот как он пишет в письме Чернышеву: «…имею честь донести вашему сиятельству, что я сам, с корабельным подмастерьем, ездил в здешние горы, где растут оные деревья, и нахожу поблизости здешних мест, годные кницы для починки фрегатов; так же и для стандерсов и брештуков – висячия и лежачия кницы; а для гребных судов форштевни и набор, и на обшивку в доски кряжья. Так как мне здесь великая надобность состоит в баркасах, то намерен заложить два, чтоб могли во время нужды поднять становой якорь, так же и в случае надобности транспортировать людей с берега на суда, могли бы подымать до ста человек…отпущенные, при отправлении, на все суда кабельтовы и толстые тросы, по вводе в бухту этих судов, по неимению около берегов и по средине гавани палов, а к ним швартовов, употребляются становые якоря с канатами на глубине, а кабельтовы и тросы завезены на берег и закреплены за каменья».

Контр-адмирал Маккензи в апреле для крейсерства отправляет из своей эскадры корабль «Хотин» под командованием капитан-лейтенанта Заостровского около Севастопольской гавани, шхуну «Победослав Дунайский» с лейтенантом Селиверстовым к Козлову. В Феодосию шхуну «Измаил» с лейтенантом Борисовым. В Еникале в пролив был поставлен бот «Новопавловск». В это же время в Херсоне спустили на воду корабль «Святой Павел» под командой капитана 1 ранга Фёдора Ушакова. Его на камелях перевели через мелководье и спустили в лиман «между Станиславом и Глубокой пристанью». 25 мая на него была поставлена «последняя бизань-мачта», загрузили балласт и вывели в Чёрное море.

В июле из Севастополя вышла в практическое крейсерство эскадра, состоявшая из отремонтированного линейного корабля «Слава Екатерины» и 6 фрегатов, под командованием капитана 1-го ранга Марко Войновича. Эта эскадра прошла вокруг берегов Крыма, от Кафы до Хаджибея и обратно, и начале августа возвратилась на севастопольский рейд.

В августе князь Г.А Потёмкин пишет Императрице о строительстве в Крыму: «Главная и одна только крепость должна быть Севастополь при гавани того же имени, которой описание и сметы у сего прилагаются. Есть ли Вашему императорскому величеству угодно сие место укрепить и выстроить сходственно с его знаменитостию, то оно должно быть таковое. Еже ли ж выстроить только одно Адмиралтейство без укреплений, в таковом случае сумма потребуется меньшая». РГАДА. Ф. 16. Д. 799 (Ч.1). Л. 89—90 об.

Государыня Екатерина II утвердила проект генерал-губернатора Потемкина о необходимости «укрепления Севастопольского пристанища». Она отметила важность превращения Севастополя в «крепость чрезвычайной силы». Согласно первому официально установленному штату, подготовленному Григорием Потемкиным и утвержденному Императрицей, в составе Черноморского флота полагалось иметь 12 линейных кораблей, 20 фрегатов, 5 шхун и 23 других более мелких судна с общей численностью только морских служителей в 13 500 человек. Специальным Императорским указом генерал-губернатор Потемкин произведен в ранг неограниченного начальника над Черноморским флотом с правами производства в чины до капитана 2 ранга включительно.

Фрагмент письма Потёмкина-Екатерине. Документ РГАДА.

1 сентября в Севастополь прибывает 50-пушечный корабль «Святой Павел» под командой капитана 1 ранга Фёдора Ушакова. Не осталось никаких сведений о заходе этого корабля в гавань. Всё прошло буднично, потому что корабли Севастопольской эскадры только что возвратились из плавания и стояли на якорях, а команды занимались разоружением судов. Ушаков остановил свой корабль у входа в Южную бухту. Контр-адмирал Макензи приказал своему адьютанту лейтенанту Сенявину готовить катер. Они прибыли к новому фрегату и поднялись по трапу. Капитан 1 ранга Ушаков отдал честь и передал написанный рапорт. Макензи был немного не доволен поведением капитана-героя «укротителя чумы в Херсоне». Это немного пренебрежительное отношение к старшему по званию увидел при первой встречи и Дмитрий Сенявин. Между ними как мы видим по всей жизни пролегла какая-то неприязнь. По уставу Ушаков должен был лично прибыть на берег для доклада командиру порта.

В Херсоне летом были спущены на воду два новых корабля это 66-пушечный линейный корабль «Мария Магдалина» (командир, капитан 1 ранга Вениамин (Тиамин) Тиздель) и 54-пушечный фрегат «Св. Георгий Победоносец» (капитан 1 ранга Петр Петрович Клавер). Эти корабли строил корабельный мастер бригадирского ранга Семён Иванович Афанасьев.

Контр-адмирал Макензи на должности командира порта из-за слабого контроля сверху постепенно расслабился и становился разгульным человеком. Князь Григорий Потёмкин инспектирующий Севастополь остался довольным строительством порта и городом. Адъютант вице-адмирала Сенявин во всём старался хвалить своего руководителя. После отъезда Потёмкина лейтенант Дмитрий Сенявин часто в ущерб государственным делам вынужден был сопровождать своего начальника на разные выезды к частным лицам Крыма. Вот как он описал одно из застолий: «…случились в Георгиевском монастыре похороны супруги графа В. В. Каховского. Граф, не желая иметь из посторонних никого участником горести своей, он никого и не просил на похороны, но адмирал мой, узнав только о том, тотчас в коляску, меня посадил с собою, и мы прискакали к самому времени погребения. От начала и до конца печальной сей церемонии адмирал горько плакал, потом всех, кто тут случился, просил к себе обедать. Граф отказался, а отец Дорофей, архиепископ Таврический, охотно приехал и еще несколько других чиновников. Сели за стол, певчие пели самые умилительные концерты, а музыка играла подобно им самые трогательные шутки. До половины обеда все были в глубоком молчании, а если и начинали говорить, то не иначе как с сердечным вздохом и весьма тихо. Между тем вино наливалось в рюмки безостановочно, и под конец обеда заговорили все громко, шутливо и даже с хохотом, встали из-за стола, готовы уже были и потанцевать. Адмирал при поцелуе руки у владыки Дорофея благодарил за посещение и просил позволения спеть певчим песенку. Владыко при тяжком вздохе благословил певчих и сказал адмиралу: «И вправду, ваше превосходительство, не все же горе проплакать и протужить, скоро ли, коротко, и мы отправимся вслед за покойницей. Певчие запели отборные сладострастные малороссийские песни, музыка загремела, и пошла потеха. После кофе и ликеров адмирал весьма вежливо спросил отца Дорофея, не противно ли будет, если сегодняшний вечер посетят дамы и танцевать. Благочестивый отец отвечал, что ему весьма приятно будет видеть дам и девиц, забавляющихся весело и приятно. Посмотрите теперь на эти проказы: поутру – плач, а ввечеру – бал. Не правда ли, что адмирал наш был весельчак и проказник».

Осенью, когда в Севастополе объявилась ревизия, посланная Потемкиным, к тому времени являвшимся главнокомандующим Черноморского флота. Контр -адмирал Фома Макензи сказался больным и устранился от проверки уехав в свой хутор на горах. Вся работа с проверяющими легла на плечи Дмитрия Сенявина. Государственная ревизия обнаружила крупные недостачи, и высочайшим повелением «главный командир» должен был привлечен к ответственности «за неправильное расходование казенных сумм». Всего на год для строительства и содержание порта было выделено «607 049 рубля 20 копеек» очень большие деньги на то время. Пока не было ещё никакого решения он оставался на должности.

Автограф Потёмкина из письма Екатерине. Документ РГАДА.

В ноябре вице-адмиралу Якову Сухотину в Херсоне пришла почта из столицы с наградами. Он пересылает с нарочным офицером орден «Св. Владимира» 4 степени в Севастополь капитану 1 ранга Фёдору Ушакову «за успешную борьбу с чумой».

17 ноября 1785 года 66-пушечный линейный корабль «Мария Магдалина» и 54-пушечный фрегат «Св. Георгий Победоносец» пришли из Херсона. На этих кораблях вместе с экипажем прибыли семьи командиров Тизделя и Клавера. Вот как позже вспоминал Вениамин Тиздель: «В новостроющемся городе Севастополь не было для нас квартир, а потому до декабря мне пришлось жить на корабле с семейством, что признаюсь не совсем удобно, и так как погоды стояли очень холодныя, то 6 декабря я переехал в маленький собственный домик адмирала Макензи за 10 рублей в месяц, что, как он сам говорил, сделал только для земляка. Он посоветовал мне строить дом, и для того приказал моим людям колоть и носить каменья». Свой корабль капитан 1 ранга Тиздель поставил в бухте на Северной стороне, там же начал строить казармы и дом. Его жена Сарра с маленьким сыном так же переехала в дом контр-адмирала, но вскоре малыш умер от простуды. Строительство города и порта продолжалось. Возникли на окраинах матросские поселения такие как слобода Корабельная, Артиллерийская, Карантинная. На возведенных береговых батареях и на мысах в земляных укреплениях солдатами пехотных частей было установлено 53 орудия.

В Херсоне произошли изменения. Вице-адмирал Яков Сухотин справился с чумою, построил корабли и просил Потёмкина отпустить его лечиться в Санкт-Петербург. На его место назначили капитана 1 ранга Николая Семёновича Мордвинова главным командиром Черноморского флота, именовавшимся в тот период старшим членом Черноморского Адмиралтейского правления.

Наступила зима и дел по флотской части стало меньше. Контр-адмирал Фома Фомич Макензи, подводя итоги прожитого года решил созвать всех капитанов в своём большом доме в Южной бухте для встречи Нового года. Вот как вспоминал конец и начало нового Дмитрий Сенявин: «…31-го декабря, во весь день было веселье у адмирала Макензи. После роскошного обеда – прямо за карты и за танцы; все были действующие, зрителей никого, и кто как желал, тот так и забавлялся. За полчаса пред полночью позвали к ужину; в последнюю минуту, пред новым годом, рюмки все налиты шампанским, бьет двенадцать часов; все встали, поздравляют адмирала и друг друга с Новым годом; но адмирал наш – ни слова; тихо спустился на стул, поставил рюмку, потупил глаза в тарелку и крепко задумался. Сначала всем показалось, что он выдумывает какой нибудь хороший тост задать; а после скоро приметили, что пот на лице его выступил, как говорится, градом; все начали его спрашивать, что вам сделалось, что вам случилось? Адмирал, сильно вздохнув, сказал; „мне нынешний год умереть, 13 нас сидит за столом“. Тут все пустились уверять его, что эти приметы самые пустые; все рассказывали, что со всяким это случалось по нескольку раз, и все остались не только живы, но и здоровы; наконец, адмирал заключил, что умереть надобно, необходимо, но надобно также и рюмку свою выпить, благодарил всех и всех поздравил с Новым годом и рюмку свою выпил начисто, как бывало с ним всегда. Встали из-за стола, принимались веселиться, да как-то все не клеилось. Адмирал мой сделался очень скучен, однако, не оставил, между тем, чтобы не нарядить себя в женское платье и представить старую англичанку, танцующую менуэт; это была любимая его забава, когда бывал он весел. Скоро все с бала разошлись (потому разошлись, что тогда во всем Севастополе было всех экипажей одна адмиральская коляска, да корабельного мастера одне дрожки, на столбиках, которые в Москве называются войлочки). На другой день адмирал был очень скучен; вечером только у графа Войновича несколько развеселился, остальные святочные вечера проводили довольно весело и так весело, что адмирал мой забыл было, что недавно ужинал сам-тринадцатым. Как вдруг, 7-го числа, на вечере, адмирал занемог, а 10-го, поутру, скончался; мне сердечно было его жаль».

А вот как про смерть Макензи вспоминал капитан Тиздель: «…этот добрый человек имел несчастную страсть и, в наступившие праздники Рождества, как-то особенно много пил; 6 января слег в постель и много раз выражал желание сделать духовное завещание, причем выбрал меня в душеприказчики, но не успел исполнить своего желания, умер 12 января. За неимением священника я читал над ним отпевальныя молитвы, а в церемонии был маршалом. Процессиею дирижировал Марко Иванович Войнович». Контр-адмирал Ф. Ф. Макензи, обвинённый столичными чиновниками в неправильном расходовании казённых сумм, своими внутренними переживаниями (которые никому не показывал) преждевременно подорвал здоровье и умер от сердечного приступа. Похоронили его в Севастополе.

2. Лейтенант Сенявин адъютант начальника Севастопольской эскадры Марко Войновича. Императрица в Севастополе. Буря у мыса Калиакрия. Битва в Днепровском лимане. Бой около Фидониси. Крейсерство у берегов Анатолии

В январе 1786 году командиром Севастопольской эскадры был назначен капитан 1 ранга Марко Иванович Войнович. Эта эскадра состояла из следующих судов, которые помещались в Севастопольской бухте: 66 пушечные трехмачтовые двухдечные линейные корабли: «Слава Екатерины» -под командой Марко Войновича, «Святой Павел» – Федор Ушаков, «Мария Магдалина» -Тиамин Тиздель. В её составе были различных фрегатов от 40 до 12 пушек общим числом двенадцать: «Св. Георгий» -капитан Яков Саблин, «Св. Андрей» -Роберт Вильсон, «Осторожный» – Иван Берсенев, «Поспешный» -Фома Прокофьев, «Крым» -Алексей Тверетинов, «Стрела» -Дмитрий Доможиров, «Победа» -Петр Овсянников, «Перун» – Панайоти Алексиано, «Легкий» – Иван Кусаков, «Скорый» -Михаил Обольянинов, «Вестник» -Федор Заостровский, «Почтальон» -Иван Палицын. Так же было 3 шхуны, 1 шхунара, 4 бота (на «Карабуте» лейтенант Дмитрий Сенявин), 2 пинка, 1 яхта итого 27 военных судов с 860 орудиями и около 5000 моряков в число которых входили переселившиеся в Крым греки. На флот поступили прошедшие обучение молодые мичманы «Егор Карно, Дмитрий Альвениоти, Егор Журжа, Фому Влаханти, Баптиста Драко, Ефима Куцука». В новом городе уже было возведено порядка 50 строений. На оконечности западного мыса была построена пристань из тесанного камня, недалеко находился и дом адмирала. Там же чуть дальше начал строить дом капитан 1 ранга Тиздель. Вот как он вспоминал: «… новый наш главный начальник капитан Войнович предложил мне строить большой дом и обещал содействовать чем только может, дал место и 28 февраля я заложил дом в 70 фут и 40 ширины; к 1 мая начал стлать крышу. Тогда же мне случилось дешево купить (за 185 рублей) маленький каменный домик; я перебрался туда из дома Макензи».

Лейтенант Дмитрий Сенявин хоть и выполнял работу адьютанта, но постоянно просил у Войновича дать в его управление небольшое судно и в итоге был назначен командиром на почтовый бот. Этому поспособствовал сам Григорий Потёмкин, указав Марко Ивановичу «…перепоручи своего флаг-офицера на пассаж- бот. Посланник наш Яков Иванович просил надёжного офицера отыскать». Вот как он описывает эти события сам Дмитрий: «Весной я заболел лихорадкой. Всякое старание лекарей было мне бесполезно. Граф Войнович, сделавшийся к тому времени главным командиром флота, искренне заботился о моем здоровье и назначил меня командиром 12-пушечного пассаж-бота (Карабут), которое беспрерывно ходило к Константинополю с депешами к посланнику, предполагая, что с переменою климата лихорадка меня оставит. Я скоро пришел в Константинополь и представил себя посланнику Я. И. Булгакову и обедал у него. За столом случился доктор Жароти (славился в Константинополе). Подавали макароны, приготовленные на сливках в паштете. Мне они очень показались, и я наложил себе полную тарелку и даже с верхом. Посланник приметил и сказал: „Как вы думаете, доктор, хорошо ли лихорадочному кушать эти макароны и таку еже огромную порцию“? Доктор Жароти, как итальянец, прежде сделал приличную ужимку, а потом отвечал, что если такую порцию скушает здоровый, то непременно приключится ему лихорадка и даром никак это не пройдет. Однако после этой порции лихорадка меня оставила и с тех самых пор как будто никогда ее и не было». Обратно Сенявин вдоль западного берега Чёрного моря вернулся в Херсон мимо турецкого Болгара, острова Змеиный и Тендра. Секретный пакет был передан в руки капитану 1 ранга Николаю Мордвинову и далее фельдъегерской службой доставлен Потёмкину. Это был первый случай удачного плавания молодого 23-летнего лейтенанта Сенявина в лице капитана судна. Он так же доложил, что у турок готовятся к выходу в море 5 военных кораблей.

В Кронштадте Императрица приказала в этом году приготовить 15 кораблей и 6 фрегатов «…отправить в море эскадру под начальством вице-адмирала фон-Круза и с ним контр-адмиралов Козлянинова и Повалишина». Они учили команды крейсируя между Дагерордом и Готландом. Из Архангельска в Кронштадт вышла эскадра контр-адмирала Спиридова в составе 2 кораблей и 3 фрегатов.

Князь Григорий Потёмкин приказывает в Херсонском адмиралтействе начать строительство двухдечного 100-пушечного линейного корабля по чертежу мастера Афанасьева. Там же на воду спустили 66-пушечный корабль «Александр», которым командовал капитан 2-го ранга Дмитрий Доможиров. Новые строящиеся корабли на верфях Империи в подводной части стали обшивать медными листами «крепления производить медными боутами, рулевые крючья и петли, гвозди и прочия вещи так же делать медные». Вечером 22 сентября корабль «Александр» вышел в открытое море и взял курс на Севастополь. На другой день корабль прошел мимо мыса Хаджибей. Разразившаяся буря с сильным ветром возле Крыма погнала корабль на берег. На малой скорости 5 узлов новопостроенный «Александр» разбился на рифе возле мыса Тарханкут оконечности западного Крыма. Спаслись почти все. Гражданские люди и офицеры разместились в трех шлюпках. Остальные матросы, которым не досталось места, добирались вплавь до пустынного берега. По результатам расследования, Адмиралтейская комиссия признала виновными капитана Доможирова и лейтенанта Юрьева. Их лишили всех званий и приговорили к работам на галерах. Через полгода причиной кораблекрушения признают «неизвестные и переменные течения», Доможирова восстановили в его правах, но командовать кораблем ему больше не доверят.

В конце года в Севастополь прибывает генерал-губернатор Таврической губернии князь Григорий Александрович Потёмкин. Он сообщает Войновичу и Мордвинову, что Императрица собирается посетить Южную армию и Черноморский флот. Вот как об этой встрече писал капитан Тиамин Тиздель: «…20 декабря я перебрался в свой отстроенный большой дом, и так как то был день рождения моей жены, то по этому случаю у меня был бал. Вечером ко мне приехал князь Потемкин, осматривал устройство гавани и адмиралтейства. Войнович в присутствии капитанов Мордвинова и Алексиано, предложил мне продать в казну мой большой дом и сам оценил его в 2500 рублей, и о покупке этой он просил Потемкина; но князь позволил ему (Войновичу) жить в доме назначенном для адмиралов, и после того о покупке моего дома не было речи. Потемкин, уезжая объявил нам, что весною Императрица намеревается предпринять путешествие в Крым».

Наступил очередной 1787 и значимый год в истории Российской империи и в жизни лейтенанта Дмитрия Сенявина. Контр-адмирал Марко Войнович командир порта докладывает Григорию Потемкину о нехватке пресной воды в городе и на судах: «крайняя надобность провесть текущую воду в Севастополь, как для обывателей онаго; а еще нужнее если случится скорое флоту вооружение, то источник пресной воды у берега значительно ускорит его готовность к исправному выходу в море». Потёмкин пообещал найти денежные средства для проводки в Севастополь воды из горных источников. Почти с начала марта все корабли Севастопольской эскадры начали готовить для смотра Императрицы.

В Оттоманской империи происходили различные перемены. Григорий Потемкин различными мерами и способами пытался тушить разгорающееся «пламя новой войны». Действительный статский советник и дипломат, и чрезвычайный посланник в Константинополе Яков Иванович Булгаков всегда стремился вести дела так «чтоб сам султан дрожал от имени русскаго». Именно он склонил Порту заключить с Россией торговое соглашение, а затем подписать акт об уступке Крыма, Тамани и земель на Кубани. У Булгакова были куплены много осведомителей в Константинополе и многие иностранные послы. Оттоманская порта, конечно, не могла примериться с потерей части своих земель, и подстрекаемая французским правительством не теряла надежды при новой войне с Россиею возвратить их себе назад.