Гиблый Выходной

Глубоко дыша и скрипя зубами, охранник проводил ненавидящим взглядом бесцветных глаз скрывшуюся в цеховых воротах женщину и полез с свою индивидуальную аптечку, которую всегда носил в сумке. Груда разнообразных медикаментозных препаратов: диазепам, хлордиазоксид, тиаприд, сонапакс, феназипам, атаракс, азалептин, лоразепам, еще груда всяких редких препаратов. Куча седативных препаратов, всякие успокоительные. А где новое лекарство, которое ему выписали на прошлой неделе? Он должен рассасывать таблетку под языком как раз в таких случаях, когда чувствовал нарастающее возбуждение. Такой кругленький флакончик с синей крышкой. Желтоватые маленькие таблеточки. Эорнидян высыпал содержимое аптечки на стол, перепроверил все карманы, осмотрел сумку. Нового флакончика не было, Петя забыл его дома или потерял.

У Пети Эорнидяна начиналась вспышка гнева.

08:42 – 08:55

В несколько мгновений они, перепрыгивая через три ступеньки, слетели с металлической лестницы и, сгрудились внизу, потому что, оказалось, что с этой низкой диспозиции они не могли видеть преследуемых. Точило утверждал, что, будучи еще наверху и вглядываясь в панораму цеха, он заметил среди станков две движущиеся фигуры – мужика и бабенку, но оказавшись внизу, он уже засомневался в себе и с жаром доказывал, что только что, спускаясь по лестнице, увидел фигуру человека в совершенно противоположной стороне. А там, где по словам Точило двигались те двое – сейчас не было ни души. Значит Точиле показалось.

Женя Брюквин сильно раздражался. Их так тщательно проработанный план по отъему денег трещал по швам. Сначала они застряли на парковке, затем зачем-то тянули с нападением, потом глупейшим образом перепутали кабинеты, а вот сейчас потеряли преследуемых из виду. Как можно было так тупить? Парочка с деньгами ушла прямо из-под носа, ушла спокойно, безмятежно, даже не подразумевая о том, что на них готовилось нападение с оружием. Бухгалтер и кто-то там по производству вошли в кабинет, взяли свои деньги, вышли из кабинета и прогулочным шагом покидают цех, а Женя со своими напарниками проявляют себя в высшей степени неумно. Это плохо, такие тотальные косяки, зафиксированные его видеокамерой, ни выставляют ни самого Женю Брюквина ни его компанию в лучшем свете. Скорее – наоборот. Если он выложит эту видеозапись в «ютьюб», то, без сомнения, опозорит себя на весь мир как самый неудачливый, самый нелепый и самый дебильный грабитель. Он конечно, стремился быть самым-самым, но совсем не в этих сомнительных областях. Хорошо, что он вовремя отказался от пришедшей ранее идеи вести прямую трансляцию – стрим. Вот была бы потеха!

Брюквин поправил камеру на лбу и побежал за Точило и Максимилианом Громовержцем, которые выбрали направление поиска, руководствуясь не сколько чем-то объективным, сколько просто наобум. Предложение разделиться они опровергли, так как после ряда неудач перестали друг другу доверять. Точило уже давно снял пистолет с предохранителя и держал его наготове, а Максимилиан Громовержец убрал свой римский меч обратно во внутренние кожаные ножны, спрятанные в штанине, став хромоногим. Как оказалось, он доставал меч только в случаях его применения и убирал, как только нужда в нем отпадала, пусть даже убранный в штанину меч не позволял его правой ноге сгибаться в колене. Вместо меча он держал пластиковый ящик для инструментов в который они намеревались переложить отобранные у бухгалтерши и начальника производства. Троица грабителей побежала мимо станков о которых молодые люди знали только то, что это станки по производству межкомнатных дверей. Никто из них никогда не работал на каком-либо предприятии и не обслуживал никакие станки (разве что только сам Женя Брюквин устраивался сюда рабочим в разведывательных целях и оттарабанил один день), не понимая как можно заработать какие-то более-менее серьезные деньги честным пролетарским трудом. Работу на производстве каждый из троицы рассматривал как самый последний вариант, когда денежная нужда так прижмет, что от голода живот прилипает к позвоночнику.

Вдруг их окликнул какой-то мужик, должно быть тот самый, которого заметил ранее Точило. Мужчинка был невысокий, плотный, в квадратных очках и напоминал располневшего маньяка-людоеда Чикатило. На голове высокая шапка-кастрюлька, которая давно и успешно выходит из моды. Максимилиану Громовержцу, Точиле и Жене Брюквину пришлось остановиться, как как мужик был настроен в крайней степени возмущенно, да и вообще появление этого дяди было для них неприятным сюрпризом. Свидетели в их деле не нужны. Обладатель высокой зимней шапки взирал на встречных с неописуемой ненавистью, которая буквально, прожигала каждого из троих насквозь.

Брюквин и Точило незаметно убрали огнестрельное оружие – один за ремень, второй за спину.

– Вы кто такие? – спросил мужик, переводя вооруженный очками взгляд с одного на другого и, по-видимому, размышляя, как половчее всадить каждому из них нож в печень.

– Мы-то? – Точило плотно сжимал за спиной рукоятку «Хеклер и Коха». – Че, не видишь, дядя? Рабочие мы.

– Какие рабочие? – еще больше возмутился встречный мужчина и склонил голову к левому плечу. Женя решил, что мужчинка является охранником, но сразу отмел это предположение. На охранника он не похож, скорее на какого-то чиновничка, опасающегося за свой нечестно заработанный кошелек. Тем-более, охранника они видели – это был обыкновенный пузатый задрот, втрое моложе обладателя шапки-кастрюльки.

– Какие-какие? – передразнил Точило дядю. – Тебе-то что за дело? Не видишь, мы торопимся.

– Я спрашиваю – кто вы такие? – металлическим голосом говорил мужчина и Жени Брюквину показалось, что дядя сейчас выхватит из-за пояса ружейный обрез и перестреляет всех их троих. Дядя явно был не простой рабочий. Очень неприятная личность, как бы поскорее от него избавиться…

– Блин, чувак, мы чиним вентиляцию! – рявкнул Точило. Раз он взялся вести диалог, то он и продолжал, потому что Женя Брюквин, честно говоря, немного растерялся и даже чуть-чуть оробел. Незнакомец подавлял его своим ненавидящим взглядом. А Максимилиан Громовержец вообще молчал. Но его правая рука была в кармане брюк.

– Что? – у встречного комично вытянулось лицо. Казалось его вытаращенные глаза удерживаются в глазных впадинах исключительно за счет давящих на них линз квадратных очков. Он захлопал ртом как пойманная рыба. – Кто вас вызвал?

– Кто-кто? Генеральный ваш, кто же еще! – грубо ответствовал Точило, чем привел едва не падающего от апоплексического удара встречного мужчину в полнейший ступор.

– Кто? – переспросил он. – Соломонов?

– Я же говорю – самый генеральный! – втолковывал мужчине Точило. – А вот ты кто такой? Че дома не сидишь?

– А… а что это у тебя на голове? – тихо спросил незнакомец замогильным голосом и показал чуть дрожащим перстом на пристроенный на лбу Брюквина автомобильный видеорегистратор. – Это камера? Она снимает, да?

– Это фонарик!

С этими словами Точило оттолкнул незнакомца с пути, и троица оставила его позади. Когда пробежав несколько десятков метров вдоль какого-то длинного вытянутого вдоль стены станка со множеством роликов и колесиков Женя Брюквин обернулся, он не увидел уже никого. Странный дяденька исчез так же внезапно, как и появился. Женя предположил, что тот не ожидал увидеть посторонних свидетелей так же как они не предполагали встретить в цеху никого кроме двух потерянных преследуемых. Для обоих сторон встреча была ненужной. Кем бы он ни был, но лишние свидетели им были не нужны и Женя порадовался, что видеокамера на его лбу, а не на лбу незнакомца иначе пришлось бы кому-то из них троих применять оружие.

– Да какой он свидетель? – тяжело дыша сказал Точило и вгляделся в открывшееся пространство. Никого. Побежали дальше. – Он вообще ничего не понял. Какой-то дурак. Заметил, как он на нас таращился? Как Лаврентий Берия на ожившего Иосифа Сталина!

Бегая меж деревообрабатывающего оборудования Женя Брюквин поражался неудобной, буквально хаотичной расстановки станков. Они стояли в совершенно странных позициях, без какого-бы то ни было порядка или строгого плана. Станки загораживали друг друга, заслонялись, между ними в произвольном порядке стояли бесконечное множество поддонов с полуготовой продукцией, дверными деталями, заготовками. Был полнейший хаос и бардак. Троице постоянно приходилось петлять между всем этим, порой возвращаясь туда откуда пришли, грабители вынуждены обходить там, где можно было бы пройти напрямую. Петляя по цеху, Брюквин не понимал для чего здесь те или иные перегородки, отделяющие некоторые участки цеха, почему особенно крупные станки расположены в таких неудобных местах, что заслоняют собой видимость и заставляют их (и рабочих) обходить их с различных сторон. Многие места были буквально изолированы почти со всех сторон, образуя укромные местечки, прекрасно подходящие для прелюбодеяний или партизанской деятельности. Благодаря бесцельной расстановки, полученной в следствии многократной перестановки станков с одних мест на другие цех, и так вывернутый во все стороны и отделенный на фигуральные участки, напоминал средневековый город с неровными улочками и нелепо поставленными домишками, загораживающими путь, свет и обзор.

Они вышли к каким-то воротам, заглянули внутрь и обнаружили за ними отдельный участок, залитый ослепительно белым светом и источавшим химический запах растворителей, лаков и красок. Женя Брюквин, который проработал в цеху целый день, объяснил, что это лакокрасочный участок и тут преследуемые очень могли бы укрыться. Троица долго обыскивала светлое помещение, чихала и кашляла и, никого не найдя, поспешила скорее покинуть участок. Вернувшись в основной цех, Брюквин предложил бежать к главному входу и там подстерегать беженцев с баблом.

– А где тут этот выход? – спросил запыхавшийся Точило. – Тут черт голову сломит! Лабиринт этого… как его… у которого башка бычья была…

– Минотавра?

– Наверно, – не стал спорить Точило. – Блин, Женя, ты же работал тут, почему как следует не запомнил план цеха?

– Сам видишь, здесь так просто не освоишься. Пошли за мной, я припоминаю дорогу назад…

Но Женя не успел закончить фразу как его резко потянул за плечо доселе молчавший как аутист Максимилиан Громовержец. Точило и Женя Брюквин синхронно выхватили оружие, полагая что Максимилиан Громовержец оказался зорче их всех и засек-таки убегающую от них парочку с деньгами. Они проследили за указующим перстом своего дружка и разом обомлели. Их товарищ показывал на висельника. Повешенный! У Жени Брюквина сам собой открылся рот и по спине пробежали крупные мурашки.

– Это… что за… – только и мог проговорить Точило, медленно, почти крадучись приближаясь к висящему на электрическом проводе длинному телу неизвестного. Человек висел, опустив голову к груди, руки безвольно висели вдоль тела. – Что за…

Рядом с висельником стоял поддон с дверями и Женя Брюквин тяжело на него опустился, ноги вдруг перестали его держать. Нет, он не боялся трупов, как таковых, он сам был убийцей собственного ребенка. Его не пугал вид мертвого тела. Его ошеломил сам факт этого тела именно здесь, в этом цеху и именно сейчас. Ему становилось не по себе, на время он даже забыл за каким дьяволом вообще блуждает в этом проклятом цеху.

– Ну чего расселся, – нервно крикнул ему Точило. – Пошли от сюда…

– Но…

– Пошли. Ни к чему не прикасайтесь.

Они медленно и с опаской, будто труп внезапно откроет глаза и испепелит их демоническим взглядом, обогнули повешенного и быстренько исчезли среди станков. Но, разумеется, осадок на душе у каждого остался сильнейший, никто их троих не знал, что и думать, что и сказать. Брюквин высказал мнение, что хорошо бы поскорее найти этих двух типчиков с деньгами и, сделав дело, свалить как можно быстрей. Точило согласился. Хромающий на ногу Максимилиан Громовержец ничего не говорил, зачем озвучивать вслух и без того очевидные факты? И наконец вскоре, когда они вошли на огороженный участок, поблизости от основных ворот, где европоддоны с необработанными заготовками занимали площадь большую чем немногочисленные станки, они наткнулись на двух человек. Один постарше и с бородой, другой помоложе и без бороды.

Они тащили третьего, держа его за руки и за ноги.

Увидев друг друга обе стороны воззрились каждый на каждого глазищами, полными смятения и растерянности. Встреченные незнакомцы так и застыли с недвижимым телом на весу, а трое бандитов замерли, накрепко сжав рукоятки огнестрельного оружия спрятанного за спины.

Немая сцена длилась около минуты.

– Э… ребят, – начал тот что с бородой. – Вы, это… вам чего?

– Нам? – встрепенулся Женя Брюквин. – Нам ничего.

– Вот как… а че вы здесь?

– А че мы здесь? – глупо переспросил Брюквин.

– Это я вас, ребят, спрашиваю.

– Мы? А мы ищем…

– Кого? – бородатый и молодой не отпускали своего недвижимого товарища, застыв с ним на месте.

– Ну этого… – Брюквину показалось что у носимого мужчины черные ладони. Да и вообще он выглядел как мертвый. Женя переглянулся с Точило и сглотнул комок в горле. – Этого… как его…

– Директора, – подсказал Точило.

– Директора? – спросил молодой. – Какого директора? Здесь нет никакого директора. Сегодня вообще выходной.

– А вы это… – Брюквин кивнул на недвижимого. – Куда вы его?

– Кого?