Несохраненные спирит-истории

Слэйд сощурился и, казалось, приготовился к нападению, которое он, без всяких сомнений, мог бы совершить, окажись они вдвоем без целой толпы свидетелей.

– Как бы вы не старались, – продолжал Джереми Чендайзер, придав выразительному лицу выражение снисходительного призрения, – какие-бы трюки не использовали – у вас не получится ничего. Я же знаю, что прятали кусочки угольков, мелков и графитовые крошки в рукавах и под ногтями как рук так и ног. Я знаю не только это. Так что теперь советую вам, пока ещё не поздно окончательно не пасть лицом, собраться, исчезнуть и более не напоминать о своем существовании. И тогда, обещаю, мы с мистером Леманном снимем свои претензии и объяснимся с журналистами. В противном случае завтра после выпуска утренних газет вас осмеют как самого отъявленного жулика! Повторяю – у профессора ничего не выйдет. А знаете почему? Не только потому, что его теория пустая болтовня, но ещё и потому… – Чендайзер склонился к самому уху багровеющего собеседника, невольно дыхнув на него смесью эля и трубочного табака, – что вы забываете, что моя Молли Холтрин, дух которой вы с профессором так стараетесь вызвать была девушкой. Девушкой, мистер Слэйд. И весьма воспитанной и утонченной, она увлекалась историей искусств и поэзией. И если вы ещё не поняли, то ставлю вас в известность, что она никогда-бы не позволила себе войти в двери паба! Ни за что! Оказаться среди толпы пьяных и курящих джентьменов для нее было-бы немыслимо! Посему, мистер Слэйд, советую прекращать этот нелепый балаган и более не тратить наши шилинги на аренду бильярдного стола.

– Так вот почему… – мысленно прошипел едва сдерживаемый от гнева Слэйд. – То-есть вы умышленно пригласили нас в такое место, где нас ждала неудача? Ах, вот как!

Воцарившееся между ними звенящее молчание прервалось скрипучим как у умудренного годами старца голосом мистера Генри Слэйд. За весь диалог с Чендайзером не разомкнул уст, его усы оставались неподвижны и Джереми уверял себя, что ментальный голос в голове – это результат алкогольного опьянения и постороннего шума в помещении.

«Вы вынуждаете меня на крайние меры, мистер Чендайзер, – шелестел морским бризом голос Слэйда, а взгляд его будто пришпилил Джереми к полу, – Теперь слушайте меня! Слушайте и смотрите на меня… Вы меня слушаете?»

Секунда. Вторая. Третья. Еще. Струна незримого соединения. Две пары глаз. Пятая секунда. Шестая… Расфокусировка периферического зрения. Седьмая… Восьмая… Медленный нерешительный кивок.

«Теперь делайте то, что я вам скажу… только то, что я вам скажу…»

Спустя некоторое время мистер Генри Слэйд вышел в центр зала и во всеуслышании громко объявил, что он с профессором Целльнером собираются сделать последнюю попытку завязывания узелков. Последнюю. Он пригласил уже разошедшихся гостей вернуться к бильярдному столу, под свою ответственность разрешил им ставить кружки с элем прямо на сукно. Пообещав, что эта попытка будет самой последней и если и она обернется неудачей, то он с профессором отдаст себя на милость всеобщего порицания и публично пообещает снять с себя бремя мериума и навсегда прекратить практиковать подобные сеансы. Зал зашевелился, заговорил и в несколько минут сконцентрировался вокруг стола, окружив белого от напряжения профессора Целльнера и доктора Леманна голдящей толпой. Последняя попытка, вот сейчас-то все и решиться! Вновь стали осматривать коробку, материю и верёвку с печатями.

– Вы не видели мистера Чендайзера? – спросил доктор Леманн, так и не дождавшись своего компаньона, следящего за левой рукой профессора. – Джентльмены, будьте любезны, позовите нашего Джереми. Кто-нибудь его видел?

– Мистер Чендайзер покинул паб, – сказал хозяин «Тритона», помогая подвигать стулья. – Он сказал, что ему поплохело, он выглядел скверно, надо сказать. Наш друг на этот раз перебрал с элем. Надо понять, джентльмены, у каждого из нас бывало такое, не правда-ли.