Грань могущества

– Я давно хотела поинтересоваться у вас обоих – почему вы зовете своего друга «врачом»? – Франческа убрала со лба закрывающий глаза каштановый локон и посмотрела на спутников. Аркадий уже было дернулся, чтобы опередить Выкрутаса, но вовремя сдержался и решил выслушать версию, которую преподнесет итальянке «Алекс».

– Не «врачом», Франческа, а Хирургом. Тут мы имеем в наличии очень печальную историю, – Выкрутас демонстративно громко вздохнул и постарался изобразить на лице максимально грустную мину, – в раннем детстве наш «Айвен» упал с велосипеда и сильно повредил один, довольно важный для каждого мальчика и мужчины орган. Врач, который им занимался, что-то там сделал неправильно, так что в чем-то он и взрослый мужчина, а в отдельных местах, к сожалению, остался двенадцатилетним пацаном. Чтобы хоть как-то загладить свою вину и немного отвлечь мальчика от грустных мыслей, тот самый доктор подарил ему стетоскоп и скальпель. Утраты это, конечно, не вернуло, но на какое-то время пилюлю подсластило. После того, как наш «Айвен» в первый раз похвастался перед друзьями своими подарками, он и получил это прозвище. Вот как-то так, – мужчина с донельзя серьезным лицом покачал головой, призывая всех слушателей безоговорочно принять его версию.

– Звучит занимательно и одновременно с этим прискорбно. Однако я отношусь как раз к тем людям, которые не доверяют простым словам и привыкли лично проверять истинность тех или иных измышлений, – Франческа многозначительно улыбнулась обескураженным мужчинам и грациозно выскользнула из магазина, оставив тех вопросительно смотреть в удивленные глаза друг друга.

Когда троица приблизилась к дому ученого, из какого-то крошечного и незаметного переулка, им навстречу вынырнул раскрасневшийся от пекла Хирург. Сложив пальцы определенным образом, он показал друзьям, что за время их отсутствия ничего экстраординарного не произошло. Оставшееся до цели их похода расстояние он шел впереди группы, не обращая внимания на изучающие взгляды, которыми его одаривала единственная женщина их команды. Дневное солнце нещадно прожаривало кожу путешественников: привыкшая к его южным лучам итальянка чувствовала себя вполне сносно, в то время как северные гости Египта уже вовсю изнывали под его нестерпимым гнетом. Серая деревянная дверь в дом профессора на вид особой крепостью не отличалась, на последних метрах Хирург предложил просто выломать ее, если этот «ботаник» вздумает заартачиться и не открыть ее перед издыхающими от жары искателями. Словно опасаясь прозвучавшей угрозы, дверь неожиданно распахнулась, едва не оглушив идущего спереди мужчину. Возникшая после этого безмолвная пауза почти всем показалась вечностью. Придерживающая ручку сморщенная рука пожилого старика безвольно опустилась, а глубокий вздох, в сочетании с немного напряженным и сильно уставшим взглядом глубоко посаженных серых глаз дал понять всем присутствующим, что следующие несколько часов они проведут за очень непростой, но крайне необходимой многим участникам беседой.

Глава 7

Проявляя максимум гостеприимства, мужчина распределил гостей по своей, довольно просторной гостиной, которая выполняла еще и роль столовой. Аркадий наблюдал, как семидесятидевятилетний Гюнтер Кауфманн (а именно столько лет было ученому, судя по данным из Википедии), очень бодро перемещался по комнате и, не меняя выражения лица, таскал с места на место довольно массивные деревянные стулья. Благородная седина уже давно и окончательно одержала победу в битве за волосяной покров головы профессора, даже аккуратная бородка и усы мужчины имели насыщенный белый цвет. Хозяин дома имел довольно опрятный вид, особенно если учитывать то, что после смерти супруги он так и не удосужился с кем-нибудь сблизиться и уже долгое время жил жизнью одинокого вдовца. Однако, по мнению Дружинина, без заботливой женской руки здесь явно не обходилось, уж слишком в доме все было чисто. Решив, что эта загадка рано или поздно все равно разрешится, писатель уселся на предложенное хозяином место и принялся терпеливо ждать, когда суета с распределением мест все же закончится. Взгляд его встретился с пустыми глазницами какого-то древнего идола, чья плоская и несколько корявая фигура взирала на незваных гостей из дальнего угла помещения. Шею изваяния украшала довольно грубая веревка, на конце которой болтался деревянный диск, сильно напоминающий солнечный. В единственной оставшейся руке идол держал кривоватое копье с грубо выструганным острым наконечником, а неестественно огромный рот изваяния демонстрировал не то момент воинственного крика, не то желание проглотить наиболее неприятных хозяину гостей. Мысленно Аркадий решил, что в своем доме он ни за что бы не поставил такую страшноватую скульптуру, уж больно неживой и устрашающей она выглядела даже при ярком дневном свете.

– Сеньорина Франческа, вы не поможете мне организовать кофе для всей нашей компании? – ученый устало присел в кресло и махнул рукой в сторону кухни. – Моя домработница взяла выходной на пару дней, а варить кофе по-египетски я так и не научился, хотя обожаю его до безумия, вопреки всем предупреждениям врачей.

– Конечно, господин профессор, – женщина направилась в указанном направлении, но на половине пути остановилась и оглянулась в сторону напарников, – кто-нибудь мне поможет?

Выкрутас с Хирургом моментально вскочили со своих мест и тут же затеяли громкую возню, стараясь оттолкнуть и вновь усадить соперника на место. Этих нескольких секунд суеты хватило, чтобы женщина успела удалиться в соседнюю комнату в компании более проворного Дружинина, а два других члена команды вновь опустились на стулья и демонстративно отвернулись в разные стороны. Наблюдавшему за этим представлением ученому оставалось лишь усмехнуться в усы и разразиться длинной тирадой на немецком языке, из которой друзья не поняли ровным счетом ни единого слова.

– Я так понимаю, раз вы все здесь – с Тони и его товарищем приключилась нечто нехорошее, – Гюнтер отставил в сторону наполовину выпитый кофе и внимательно посмотрел на лица своих гостей. Английский язык профессора был так же безупречен, как и у итальянки, однако в нем вполне ожидаемо присутствовали резковатые немецкие оттенки, – кстати, спасибо, сеньорина Франческа, за этот божественный кофе, у вас он получился даже лучше, чем у моей домработницы Шамиз.

– А чем «кофе по-египетски» отличается от какого-нибудь другого? – Выкрутас посмотрел на женщину слегка прищуренными глазами и наклонил голову в знак вопроса.

– Я тебе, Алекс, это потом отдельно, на ушко, расскажу, – Франческа многозначительно двинула черными бровями, заметив, что Хирург моментально схватил смартфон и принялся что-то быстро набирать на экране. – Да, профессор, к сожалению, вы абсолютно правы. Мой брат Тони и его русский друг Кир пропали, а мы представляем из себя команду единомышленников, которые объединены одной целью – найти их.

– Вот ведь я так и предполагал, что находка этого злополучного Тареса ни к чему хорошему не приведет! – ученый громко стукнул чашкой по блюдцу, едва не расплескав по столу остатки ароматного напитка. – Столетия, может быть, даже тысячелетия мир не видел его, лучше бы так и было дальше!

– Что такое этот «Тарес» и почему он так опасен? – Аркадий несколько мгновений рылся в своем телефоне и продемонстрировал снимок хозяину дома. – Я ведь правильно понимаю – речь идет об этой найденной пирамидке?

– О ней самой! – профессор залпом допил кофе и откинулся на стуле. – Для понимания того, что могло случиться с вашими друзьями, вы должны осознать то, с чем вы имеете дело. А имеете вы дело едва ли не с самым могущественным артефактом за всю историю человечества! – мужчина обвел внимательным взглядом своих гостей, удостоверившись, что его слова произвели на присутствующих должное впечатление…

– Начнем плясать, так сказать, от истоков, – ученый жестом призвал слушателей устраиваться поудобнее и внимательно слушать его последующие слова. Ради такого случая Хирург даже включил онлайн-переводчик на своем смартфоне, а Выкрутас с Дружининым придвинулись ближе к столу и демонстративно уложили подбородки на свои ладони. Франческа отодвинулась подальше и в знак повышенного внимания закинула ногу на ногу. Смуглые женские колени на какие-то пару мгновений отвлекли находящихся в комнате мужчин, однако следующие слова профессора заставили всех вновь вернуться к начатой теме.

– Что есть наше тело и наша душа? – Гюнтер знаком дал понять слушателям, что этот вопрос является риторическим. – Для лучшего восприятия я иногда буду оперировать знакомыми всем вам понятиями и по ходу дела прошу не мучить меня лишними вопросами. Постараюсь сделать так, чтобы их не возникло, но в любом случае все обсуждения потом! – мужчина дождался утвердительных кивков в свой адрес и продолжил.

– Рассмотрим человеческую жизнь с самого момента ее рождения. Когда младенец покидает лоно матери, он представляет собой всего лишь биологическую оболочку, своего рода контейнер. Выражаясь компьютерным языком – это сошедший со сборочного конвейера компьютер. Новенький, лишенный всякого программного обеспечения и даже основополагающей любого подобного механизма – операционной системы. В этот момент у него есть только БИОС – начальная оболочка. То есть тело знает, что у него есть руки, ноги, сердце, глаза, уши, рот и так далее. Переводя на компьютерный язык: механизму известно, что у него есть процессор, столько-то памяти и есть устройства ввода-вывода. Чтобы все это начало нормально функционировать и правильно взаимодействовать между собой и с внешним миром, нужна «операционная система». Говоря по-другому – душа. Она и попадает внутрь рожденного «биологического контейнера» с первыми же секундами его появления на свет. Попадает, естественно, извне – из кладовой «Вселенского разума», «Единого информационного поля» или «Хроник Акаши» – можно это называть как угодно, суть все равно не изменится. Всю последующую жизнь эта душа, подобно операционной системе компьютера совершенствуется, обрастает навыками, способами взаимодействия и влияния, эмоциями, наконец. Так или иначе пытается реализовать свое текущее предназначение и выйти на максимум своих возможностей. По окончании достаточно короткой жизни биологической оболочки эта операционная система изымается и, прежде чем вновь прописаться в следующем компьютере, проходит через очищение. В некоторых религиях это даже прописано, как попадание в Чистилище. Так вот, при очистке из операционной системы удаляются все воспоминания о предыдущей биологической оболочке, кое-что чистится и корректируется, а затем фиксируется в скрытых до поры до времени областях памяти этой системы-души. В зависимости от того, какие навыки душа уже получила, какие еще предстоит обрести, а какие лучше всего будет вытеснить чем-нибудь другим – операционная система ждет своего часа и устанавливается в следующую биооболочку, подходящую под эти параметры. И так происходит от раза к разу, до тех пор, пока, с точки зрения Вселенского разума, душа не достигнет того самого предела совершенства. Тогда она окончательно сливается с глобальным информационным полем, а все то, что было приобретено за периоды всех ее воплощений, вновь активируется и теперь уже служит во благо Вселенной. Есть среди присутствующих кто-нибудь несогласный или непонимающий всего сказанного?

– Нет, конечно! Я даже могу сказать, что в прошлом своем воплощении… – Выкрутас осекся, увидев направленный в его сторону кулак Аркадия. Хирург в то же самое время с силой сжимал свой смартфон, однако напряженный взгляд его почему-то пытался просверлить дно опустевшей кофейной чашки.

– Как католичка я исповедую несколько другие взгляды, – Франческа поменяла положение своих длинных ног, чем вновь привлекла к себе всеобщее внимание, – однако я совершенно не исключаю наличия альтернативных мнений и никому не запрещаю их придерживаться.

– Вот и отлично! Значит, обойдемся без сломанных костей и сжигания меня на костре, – Гюнтер погладил двумя пальцами свою бороду и подмигнул гостям. – Тогда можно и продолжить. На самом деле операционная система не полностью находится внутри биологической оболочки, то есть человека. Часть ее никогда не покидает Вселенских информационных хранилищ и в режиме онлайн взаимодействует с другой частью и самой биооболочкой. Часто именно это помогает человеку в тех или иных его решениях: внешняя часть сознания вытаскивает из своеобразной «Глобальной библиотеки» нужную конкретно в этот момент информацию, а дальнейшее уже дело техники. В этом и заключается гениальность одних и ограниченность других: у каждой операционной системы в зависимости от ее опыта и предназначения разная степень доступа к «Вселенской информационной базе». При этом каждая душа имеет свой единственный и уникальный так называемый идентификационный номер. С каждой прожитой жизнью к этому номеру лишь добавляется несколько символов, что делает его еще более уникальным. Поэтому никогда и не получится полноценно клонировать человека, как не получится полностью клонировать информационную и системную составляющую компьютера, часть информации и вычислительных данных которого хранятся во внешних источниках, например в Интернете или облачных хранилищах. Иногда, по очень разным причинам, прочная связь между внешними и внутренними составляющими сознания рвутся, либо начинают работать с перебоями и искажениями. Отсюда сумасшествия и прочие подобные проявления, когда внутренней части операционной системы хватает лишь на поддержание простого функционирования биологической оболочки, ни на что больше. Яркий тому пример – фильмы про так называемых «зомби». Понятно, что все это вымысел, однако он хорошо демонстрирует ситуацию, когда внешняя часть операционной системы отключена полностью, а внутренняя, зараженная вирусом, работает лишь на уровне удовлетворения основных физических потребностей живого контейнера. Или могут возникать перекосы, когда одна часть сознания начинает чрезмерно превалировать над другой: появляются гении с элементами безумия, либо безумцы с проблесками гениальности. Ну и еще одна из крайностей: гений в биооболочке, которая не способна по какой-то причине нормально функционировать. Неординарных людей я привел лишь в качестве примера, все эти и многие другие отклонения от нормы возможны и в самых обычных случаях, примеров которым тысячи и миллионы. К сожалению, что-либо изменить в сложившейся ситуации, как правило, не представляется возможным – наука и медицина тут бессильны. Да на самом деле это вовсе и не в их компетенции. И вот тут на сцене появляется… – ученый внезапно замолчал и обвел своих гостей хитрым взглядом.

– Тарес! – Аркадий одним словом подытожил длинную речь хозяина дома и одновременно с этим высказал свою догадку, которая резонно напрашивалась после всех услышанных им умозаключений.

Глава 8

– Тарес, Тарес… – Выкрутас устремил внимательный взгляд прямо в глаза престарелого ученого, – что за штуковина такая загадочная? Про то, как сделать ядерную бомбу в домашних условиях Интернет выдает и то значительно больше информации, чем про этот Тарес!

– Дорогой Алекс, по моему глубокому мнению, этот артефакт значительно опаснее любой бомбы, – профессор вышел из-за стола и буквально через несколько секунд вернулся, держа в руках ноутбук. – Скрывать не буду, в этом мире тех, кто хоть краем уха слышал о нем можно пересчитать по пальцам, а тех, кто хотя бы приблизительно понимает, что это такое и как оно работает – и того меньше. Ваш покорный слуга по крупицам собирал скудную и разрозненную информацию на протяжении почти сорока лет, так что вряд ли на Земле найдется кто-нибудь, кто знает о Таресе больше меня. За исключением, может… Хотя ладно, об этом пока не буду.

Мужчина нажал несколько кнопок на пульте дистанционного управления: раздалось едва различимое жужжание и через считанные мгновения плотные шторы лишили солнечные лучи доступа в охлажденное кондиционером помещение. Одновременно с этим яркими красками вспыхнул экран огромного плоского телевизора, висящего на одной из стен в окружении каких-то непонятных фигурок и масок. Появившаяся на нем картинка полностью дублировала информацию с ноутбука, принесенного хозяином. Первая же картинка была одной из тех смазанных фотографий, которые возбужденные необычной находкой Антонио с Кириллом выслали ученому перед самым своим приездом. Гости профессора, как по команде, развернули свои стулья в сторону монитора и принялись вновь разглядывать снимки, которые транслировались на экран в цикличном режиме. Некоторые фотографии были несравненно четче и качественнее других, судя по всему, они были сделаны уже здесь старой, но все еще не утратившей должную твердость, рукой пожилого ученого. Именно на этих снимках и можно было во всех мельчайших деталях рассмотреть таинственный артефакт, собравший в небольшом египетском доме столь разношерстную по своему составу команду.

Тарес представлял собой небольшой идеальный тетраэдр, то есть пирамидку, составленную из абсолютно одинаковых равносторонних треугольников. Из-за этого не было никакой возможности понять, какая из граней здесь является основанием, а какие – чем-то совсем другим. Длина ребра не превышала десяти сантиметров, а изготовлен он был из казавшегося на первый взгляд монолитного и прозрачного кристалла. Что это был за материал, не знал даже профессор, однако, по его словам, кристалл был довольно тяжелым и настолько твердым, что оставлял царапины не только на стекле, но и на металле. Каждую из граней украшали многочисленные узоры, нанесенные с помощью чистого золота. Внешне эти рисунки напоминали нечто среднее между шумерской клинописью, китайскими и египетскими иероглифами, а также дорожками компьютерной печатной платы. Ни один из символов Гюнтеру Кауфманну знаком не был, однако у того не исчезала надежда рано или поздно расшифровать их, даже если на это уйдут все оставшиеся ему годы. Судя по тому, как при этих словах горели выцветшие за долгие годы глаза профессора, было понятно, что от своих слов он ни за что не отступится.

– Честно говоря, не выглядит этот Тарес, как что-то страшное, – Франческа не отрываясь от экрана, несколько равнодушно разглядывала сменяющие друг друга картинки.

– Я того же мнения, – Аркадий протер немного уставшие глаза и перевел взгляд на ученого, – больше напоминает какой-нибудь сувенир или даже игрушку.

– Вечно вы, молодежь, торопитесь со своими выводами, – немного дрожащим пальцем профессор поставил одну из фотографий на паузу и окинул взглядом гостей, – тогда слушайте про Тарес дальше.

– Всю озвученную мною информацию я искал в самых различных древних источниках десятки лет. Анализировал, домысливал, читал между строк, – мужчина устало откинулся на стуле, всем своим видом показывая, насколько титаническую работу он проделал. – Если честно, до недавнего времени я даже не был уверен, что все это правда и артефакт действительно существует. Но раз я его несколько дней назад держал вот в этих руках, то и остальные предположения с большой степенью вероятности имеют право на существование. А чтобы понять, для чего Тарес создан, я лучше объясню принцип его действия.

– Итак, берем эту пирамидку, кладем ее на бетонную плиту. Выбираем кувалду потяжелее и бьем по артефакту до тех пор, пока кристалл окончательно не превратится в пыль, – мужчина засмеялся, увидев удивленные лица своих гостей, – видели бы вы сейчас себя со стороны! Конечно же, друзья мои, это шутка. Это я чтобы окончательно привлечь ваше внимание, хотя судя по поднятому вверх большому пальцу, нашему Алексу мой юмор пришелся по душе. Так вот, если одним словом описать предназначение Тареса – это прибор коррекции и управления одной конкретной биологической оболочкой и той операционной системой, которая в ней установлена. Не волнуйтесь, сейчас поясню подробнее. Как я уже говорил, каждая «операционная система» или по-нашему «душа» имеет свой уникальный порядковый номер в глобальном информационном поле. Чтобы с ней производить какие-либо действия, нужно вначале ее идентифицировать. Для этого внутрь пирамидки помещается кусочек человеческой ткани: волос, кожа, капля крови, неважно что. После этого артефакт сможет воздействовать только на конкретный единичный объект.

– А как это происходит? – Дружинин попытался представить описываемый профессором процесс, но пока у него ничего вразумительного не получилось.

– Если по порядку, то происходит это в несколько этапов. Когда Тарес долго не использовался, то для начала его нужно активировать. Так же, как мы компьютерную флешку форматируем, приводя ее в готовность к работе, принятию новой информации и избавляя от остатков старых данных. Для этого пирамиду в определенное время нужно поместить в определенное место на нашей планете: тогда она обнулится, откроется и будет готова к дальнейшей работе. Затем ее нужно заполнить специальной жидкостью – универсальным информационным проводником. В эту жидкость для идентификации конкретной операционной системы нужно будет поместить кусочек ткани того человека, с которым в дальнейшем планируется работать, и закрыть пирамиду. Все – наш управляющий механизм готов к работе. Теперь нужно попасть в то место Земли, где есть узел связи со «Вселенским информационным полем», и уже оттуда при помощи Тареса производить все действия. Это понятно?

– И да, и нет! – по наморщенному лбу итальянки было ясно, что почти каждое слово ученого требует подробного пояснения.

– Я так и думал, поэтому теперь объясню каждый этап подробнее. Форматирование Тареса обычно происходит в так называемых древних обсерваториях. До нашего времени дожили лишь некоторые из них: британский Стоунхэндж, мексиканский Эль-Караколь, французский Карнак и им подобные. В каждом таком месте обязательно присутствуют парочка специальных камней-порталов, разместив внутри которых пирамиду, можно добиться эффекта полной информационной очистки. Сделать это нужно непременно на восходе солнца: с первыми лучами нашего светила Вселенский разум передает своеобразные коды обнуления, при желании так можно отформатировать не только Тарес, но и саму операционную систему, правда в этом случае методика совершенно другая. Если все сделано правильно – пирамида раскроется и будет готова к приему идентификационного образца новой души.

– А что является универсальной информационной жидкостью? Ртуть какая-нибудь или оливковое масло?

– Нет, Алекс, все значительно проще. Это всего лишь вода. Однако вода не простая, а природная. Лучше всего с горных или подземных источников, чистых ручьев. Лишенная всякой технической и химической обработки, а самое главное – абсолютно информационно очищенная. Отформатировать воду на самом деле просто, достаточно прогнать ее через разные агрегатные состояния: быстро заморозить, а затем так же быстро разморозить или выпарить, а потом этот пар снова сконденсировать в воду. Вот только делать это нужно исключительно в особых местах.

– Опять какие-то ограничения!

– Нет, Алекс, не ограничения, а предосторожности. Мы же не хотим, чтобы в процессе информационной очистки вода напиталась чужими энергиями. Для этого по всему свету разбросаны специальные помещения, обычно их «дольменами» называют.

– А-а-а, знаю такие! – Выкрутас внезапно оживился. – Такой мощный каменный ящик с толстой плитой сверху и дыркой спереди.

– А я вот не знаю про такие штуковины, – Франческа повернулась к мужчинам и демонстративно наморщила лоб, – что за «талмены» такие?

– Я тебе про них на ушко потом расскажу! – молчащий до этого Хирург стрельнул глазами в сторону итальянки и вновь уткнулся в экран смартфона.

– Возвращаясь к дольменам… Благодаря особым, зачастую почти невидимым рисункам, камням с повышенным содержанием кварца и своей формы замкнутого ящика они полностью изолируют небольшой пятачок пространства от внешнего информационного воздействия. Вот только людям долго там находиться тоже нельзя, так как дольмен временно разрывает связь между внутренней составляющей твоей операционной системы и той, которая находится в распоряжении Глобального разума. Пробудешь внутри дольше, чем нужно, и дальше произойдет что-нибудь из того, что я описывал: сумасшествие, «зомби» или потеря памяти.

– И сколько безопасно можно внутри находиться? – Аркадий мысленно попробовал угадать ответ ученого, но тот своими словами разочаровал писателя.

– Не знаю, уважаемый Аркадий, дольмены – это не моя тема. Но думаю, что очень немного: минуты, может, считанные часы, но никак не дни. Про эти сооружения также известно очень мало, версий об их предназначении много, я лишь озвучил одну из них. Однако вернемся к нашему Таресу. Будем считать, что мы уже его отформатировали, активировали и загрузили внутрь информационно чистую воду вместе с образцом биологического материала. Осталось только установить нашу идентификационную «флешку» в разъем соответствующего «компьютера» и начать делать то, ради чего все это затевалось. Как вы догадываетесь, этот «компьютер» имеет хороший и постоянно действующий двухсторонний канал связи со Вселенским информационным полем, что в нашем случае является необходимым условием для всех дальнейших действий.

– А где этот самый «компьютер» находится? – Франческа еще раз взглянула на экран телевизора и остановила взгляд на ноутбуке профессора.

– К этому вопросу, моя дорогая сеньорина, мы еще вернемся. Сейчас, что касается нашего Тареса. У этой пирамидки целых четыре вершины, а значит, существуют четыре варианта установки «флешки» в разъем. В первом случае мы получаем возможность корректировки или более точной настройки операционной системы. Можно будет отрегулировать уровни тех или иных эмоций и чувств, память, скорость восприятия информации и реакции на нее и даже уровень интеллекта. Списка всех настроек у меня, конечно же, нет, можете фантазировать как угодно. Естественно, все корректируемые параметры можно увеличивать, уменьшать и отключать полностью. Это и есть первое положение нашей флешки-Тареса.

– Круто! – после долгого молчания Хирург первым решился прервать затянувшуюся паузу. – А другие варианты?

– Следующее положение – это воздействие через операционную систему на биологическую оболочку. Попросту говоря, корректировка физического состояния конкретного человека-носителя. Понятно, что оторванную руку Тарес не способен отрастить, однако кое в чем он сможет помочь. Возможно, он способен активировать те или иные защитные или восстановительные функции организма для победы над конкретным недугом или травмой, либо просто добавить сил и энергии. Наверно, при правильной настройке может даже добавить какое-то количество лет жизни. Как и в предыдущем случае, пирамидка может как что-то улучшить, так и ухудшить, а то и совсем выключить биооболочку.