Василёк

– Наверное, после сегодняшнего, я уже ни в чем не уверен, а так то: ментам нельзя, домой нельзя. На работу тоже нельзя. А если все одно бомжевать, так хоть с надеждой на что-то хорошее. Да и жажду приключений ещё с самого детства утолить хотел. Это шанс.

Я улыбнулся, а в памяти всплыли образы великих героев из любимых сказок. Плечи расправились сами собой, грудь поднялась словно впитывая мощь и силу книжных героев и образов. И вдруг все проблемы этого мира стали мелкими и не существенными.

– Не я пас, сгинем мы там. Пропадём не за понюшку табака. Я тут останусь. Прости. Не мое это. Я своё отвоевал.

Я протянул Паше ладонь. Тот замялся.

– Предаст он дружбу твою. – гнев сталью звенел в голосе Кимы.

– Только уйдём мы, как он в полицию побежит. Да тебя во всем обвинит.

– Ну и что с того? Я холостой, у него семья. Как им без кормильца? Спасём мы мир или нет, не известно. А так хоть не за грош пропаду.

Я не опустил руку и после моих слов Паша впился в неё и начал трясти.

Вытащив из кармана связку ключей, я бросил их Павлу.

– Бери машину, тебе она нужнее, не поминай меня лихом, а бог даст может и свидимся.

Пашка поймал ключи.

– Спасибо… – все что он сумел сказать, и поспешно зашагал к внедорожнику.

Я, сунув топор за пояс, повернулся к камышовой женщине:

– Ну веди красавица. Только вот беда, я тоже этот Аксион не знаю.

– Пошли Уриил, одной проблемой больше, что ни будь да, придумаем.

Кима взглянула мне в глаза, пристально словно пытаясь выведать что-то сокровенное в недрах моей души.

Я не отвёл взгляда от чёрных как ночь глаз кикиморы.

– А ты не так прост, как хочешь казаться. – Я улыбнулся неожиданному комплименту.

– Не отставай, заблудишься, а ты теперь Последняя Надежда порубежья.

Очертя голову крестным знамением, я шагнул в прибрежные камыши за Кимой.

* * *

Камыши были достаточно густыми, да и идти приходилось почти по колено в воде. Джинсы быстро намокли и повисли на ремне достаточно чувствительным грузом. Плюс кроссовки увязали в илистом дне, так что шагать было совсем не комфортно. Вдруг в какой-то момент сверкнула молния и шарахнул гром. Грянулся прям над головой, внушая первобытный страх. Крупные капли дождя обрушились сверху плотным водопадом.

Вода заливала глаза. А шуршащий на штормовом ветру камыш заглушал слова.

Да и Кима почти сливалась с растительностью, благо ее тёмно-бурое бикини служила хоть каким-то ориентиров этом колыхающем море камышовых зарослей.

Я стиснул зубы и устремился за качающимся на бёдрах кикиморы макраме.

Долго мы шли или нет, не скажу, но река, вдоль которой мы шли в одночасье разлилась широким заливом. Камыши кончились, и я вышел на каменистую прибрежную полосу.

Едва я вышел из зарослей рогоза ветер стих и последние капли дождя упав на гальку тут же исчезли впитанные землей. О прошедшей грозе напоминала лишь моя насквозь промокшая одежда.

Горизонт над бесконечной водной гладью, уходящей за его грань, был чист. Такого глубокого и голубого неба я не видал от родясь. Воздух был пропитан свежестью и солью и пах озоном.

Пока я любовался видами Кима собирала хворост. И прежде, чем я спохватился она натаскала достаточно большую гору из веток и досок.

– А доски тут откуда?

– Все просто, остатки промысловых шхун и шлюпок. – Кима бросила очередную вязанку в кучу.

– Видишь тот грот?

Девушка указала хворостиной на чёрное пятно в основании гранитного утеса.

Я мотнул головой.

– Это логово Гуральдия Корра, Кракена – по-вашему. Так вот его слизь и икринки высоко ценятся местными магами и врачевателями.

Но не всегда удача сопутствует храбрым.

Иногда Гуральдий остаётся в логове, а лагуна пополняется обломками. Игуароны так же тут достаточно частые гости. Но огонь сушит их кожу и к костру они не подойдут.

– Но жар мангала их не отпугнул…

– Поэтому и нужен большой костёр. Да и к вечеру похолодает сильно. Не просушившись, ты подхватишь лихорадку и сгоришь от внутреннего жара ещё до завтрашнего полудня. Есть чем огонь развести?

Извлечённый из кармана крикет долго противился, не желая высекать иску промокшим кремнием, но в конце концов, моя настойчивость было вознаграждена.

И через пару мгновений жар костра взвился к небесам. Сложённая на манер пионерского костра пирамида вспыхнула словно спичка.

Пламя ярким огнём осветило побережье, танцуя на высуженной ветром древесине.

Но большой костёр ещё и громадная потребность в дровах, благо обломков было много, что свидетельствовало о дороговизне осьминожьей слизи и никчёмной стоимости человеческой жизни в этом отражении.

Развесив майку и джинсы на импровизированные стойки, я подобрал валун и уселся по ближе к огню.

– А чего труселя то не снял? Застудишь хозяйство то, девки любить не будут, иль меня застеснялся? Я ж кикимора, чего я только не видала окрест своих берегов.

Кима смущенно улыбнулась.

– У меня и наполовину бы ваших чудачеств фантазии не хватило.

Толи угасающее светило бросило на Кикимору свой отблеск, а может быть просто девушка покраснела, вспомнив людское бесстыдство.

Под бурчание Кимы семейники заняли место рядом с кроссовками.

Конечно, в том, что случилось потом, виноват только я, но как же это было обидно.