Василёк

– Вы много знаете о нас. – удивился я, пытаясь сосредоточиться на беседе и не думая о опасности плавания на этом корытообразном суденышке.

– Население Земли стремительно растёт. Человечество бежит семимильными шагами по дороге Прогресса. Радиотелевидение интернет. Все это в купе увеличивает ее границы, ну не физические конечно. Духовные. Нас вытесняет из наших реалий.

Киноиндустрия порождает новые, искорёженные отражения. Мы вынуждены изучать вас. Мы это почти вы, ваши помыслы и желания, мы ваши отражения.

Ваш мир расширяется слишком быстро, пелена растягивается появляются бреши. Так в наш мир прилетел ваш мусорный пакет, и взбесил Игуаронов, став последней каплей в чаше их терпения. Я лишь шла, следом услышав гневные реплики и призывы к мести. А, когда за вами выползла Омарная креветка, я решила вмешаться. – Кима выдохнула.

– И много детей Адама пыталось закрыть эти бреши?

Штурман резко крутанул руль. Заскрипели мачты и реи, натянулся такелаж. Судно накренилось и начала делать поворот.

– Вон твой дуб с цепями и котом. – уклонилась от ответа Кима махнув рукой в сторону берега. До кромки суши было метров сто, но дуб выглядел на самом деле гигантским. Опутанный золотой гирляндой цепей, он словно страж охранял вход в бухту Забвения.

Поймав фарватер, рулевой выровнял крен, а легкий бриз наполнив паруса понёс шхуну к берегам Виригии.

* * *

Море волновалось, не сильно, но для меня, первый раз в жизни оказавшегося в открытом океане на утлом суденышке, это казалось чуть ли не девяти бальным штормом.

Ветер, наполнявший паруса заставлял шхуну приседать под волной загребая носом, и соленая вода заливала весь нос, включая гальюны.

Качка выворачивала меня почти на изнанку. Вестибулярный аппарат не справлялся. Что вызвало шквал шуточек со стороны моряков.

Скрип снастей и мерное похлопывание парусов заставляли меня хвататься за леера при малейшем крене. Но не моряк я, с этим просто нужно было смириться.

Еще это проклятущий эль… Дернуло же меня хватануть пинту этого пенного напитка.

Сейчас мочевой пузырь предательски норовил сжаться, и чтобы не замочить плащ, и окончательно не упасть в своих глазах я, улучив момент поднялся на корму. Волны с грохотом сходились в шумном беге, накрывая друг друга. Наше судно казалось мне безвольной щепой в бушующем море. Попутный ветер бил мне в лицо. Я обернулся на залитые волнами гальюны.

Я готов был уже скакать на пятках, не зная, что делать. Как снизу поднялся седобородый.

Морской волк, поняв мою проблему, пнул в мою сторону ведро с длинной веревкой, привязанной к ручке.

– Сполоснуть не забудь. – рявкнул седобородый и двинулся по шатающийся палубе к капитанскому мостику.

Справив нужду, я решил зачеркнуть воду ведром и недолго думая швырнул его за борт.

Веревка натянулась, моментально наполнившись водой. Корабль, идущий под полными парусами, развил не плохую скорость. Меня резко дернуло. Толи от неожиданности толи на самом деле толчок был мощным, я плюхнулся на палубу и ведро словно якорь подтащило меня к корме. Я проехался попой по отшлифованным временем доскам. Шлифованные, но не гладкие, заноз в свою пятую точку опоры я все-таки нахватал.

Меня прижало к борту. Рука вывернулась. Я стиснул зубы и напряг мышцы, что есть мочи.

Веревка лопнула, освобождая меня из капкана. Прижав плащ к интимному месту едва перебирая саднящими ягодицами, я спустился в кают-компанию.

Мой рассказ уложил магмар под стол, они смеялись до коликов в животе. Мне хотелось прибить их всех, или провалиться под землю. Но без посторонней помощи я обойтись не мог.

Кима покачав головой, взяла меня за руку и повела в кубрик. Вскипятив воды, она пояснялась выковыривать занозы из моей задницы. Такого стыда и позора я не испытывал никогда. Но Кима не смеялась.

Она методично вытаскивала щепы и занозы протирая все кипяченой водой.

Было чертовски больно. Я дергался, но молчал.

– Тебе повезло, будь ты поменьше тебя бы выбросило за борт. Старая пиратская шутка стоила жизни не одной сотне пассажиров.

Она в очередной раз макнула полотенцем в чашку с водой. Я опустил голову готовясь к очередной волне боли. И вдруг оторопел, я увидел ее в отражении, когда обагрённая кровью гладь воды стала почти зеркальной.

Красные ленты, вплетенные в пшеничные волосы, сияли ярким пламенем. Большие темные глаза, наполненные состраданием и сочувствием. Нежная кожа, алые лепестки губ. Прекрасно сложённая, именно ее я видел в облаках перед тем, как вся эта катавасия превратила мою жизнь в не пойми что.

Тряпка вернулась в чашу разрывая гладь водяного зеркала.

– Адынеширай?

– Откуда ты знаешь о Адынеширай?

Спросила Кима отложив тряпку и подойдя ко мне, присела на рундук, пристально вглядываясь в мои глаза пытаясь понять лгу я, или говорю искренне.

Я почти утонул в омуте этих чёрных глаз. Смелая и в тоже время беззащитная, отважная и робкая, такой огромный букет несопоставимых противоречий и очень милая не смотря на камышовую внешность.

– Перед атакой этих земноводных… – начал я.

– Игуаронов.

– Я видел образ девушки в облаках, красивее ее я не видел, а потом слышал зов, похожий на тихий шелест листвы. И сейчас в отражении в чаше, я снова увидел ее в тебе. А кто она такая я не знаю, врать не буду. Но ее имя я запомнил. Или скорее… может даже… или просто вспомнил… Я запутался …

Кима засмущалась и отвела взгляд.

– Адынеширай дочь морского владыки Ундина, Короля Флауддинов, повелителя штормов и океанского дна.

Дело было еще во времена Горбаха. Величайшего императора покорившего и Оргий и Хаир.

Рыбаки и промысловики империи нещадно убивали морских обитателей. Их жертвами становились все: от гребенчатых гелафов до шаркидов и русалок. Даже могучие кадхасы становились жертвами браконьеров.

Царь Ундина бездействовал околдованный великим магом Горбахом. И тогда Адынеширай собрав воинство из шаркидов и игуаронов атаковала цитадель Чародея на острове Фей-го.

Кровь тогда перекрасила воды гиблого места в красный.

Я была тогда с ней. Мы сломили сопротивление и ценой больших потерь ворвались в тронный зал.

Увидив нас, чародей поднялся со своего трона, но он не стал нас атаковать.

Его слова до сих пор звучат в моих ушах словно набат:

– Ты не ведаешь, что творишь. Я завоевывал земли Фео не из праздности или мании собственного величия. Эта крепость всего лишь щит перед врагом, не знающим пощады.

Мне нужны были ресурсы, чтобы сдерживать их натиск. Но теперь это уже не моя забота.

Кима на секунду замолкла, словно заново переживая тот день.

– Горбах швырнул на пол свою булаву. Символ власти и грозный магический посох.