Зарисовки о разном

– Да, нравится, – автоматически ответил я, обернулся – рядом ни души.

– Это я!

– Ты кто? – поёжившись, спросил я.

– Я призрак этой машины!

– У машины не может быть души, – с гусиной кожей на руках, но с сарказмом ответил я.

– О! Ещё как может быть, вот скажи мне, чем мы отличаемся от людей?

– Многим, очень многим, машина – это разные куски железа и сплавов, собранные воедино, которые двигаются благодаря мотору.

– Вы тоже собраны из тела, рук и ног, – парировал призрак, – двигаетесь благодаря сердцу и мышцам, как и мы, созданы одними же родителями и, в отличие от нас, передвигаетесь намного медленнее, чем мы, так почему же мы не можем иметь душу, повернись, посмотри назад.

Я послушно оглянулся – сзади меня стоял, поблёскивая белой крышей, новенький Buick Super и широко, как настоящий американец, улыбался передним бампером вплоть до зеркал заднего вида.

– Ах вот каким красавцем ты был ещё недавно! – не удержался я.

– Недавно, недавно, – передразнивая, – лет семьдесят назад был молод, красив, меня мыли, качали покрышки, протирали пыль внутри, даже аккумулятор заряжали, а щас меня трава жрёт, деревья насквозь через крышу растут. Вот уже много лет как жизнь остановилась для нас, весна стала осенью, лето – зимой, рыжая ржавчина ест наши моторы.

– А когда-то по всей стране ездили, – неизвестно откуда появился Cadillac, – я даже в Монако побывал, по Basse Corniche до самого Монте-Карло катались, какие только попы не плюхались на мои кожаные сиденья, а по ночам такие фокусы выкидывали на заднем банкете, только рессоры скрипели в такт, я много тайн знаю, – шёпотом.

– Да ладно тебе бахвалиться, – перебил красавец Chevrolet, – нам всем есть что рассказать, три года дипломатов возил, они такое провозили в своих мешках!..

– Не слушайте этих трепачей, – подлетел сбоку Jeep Willys MB, – это я бог войны, без меня не обошлось ни одно крупное сражение.

И тут все стали спорить, кто лучше, кто хуже, я же стоял и слушал заворожённо, кто-то протестовал, что масло надо менять в год два раза, я колодки стираю раз в пять лет, хвалился Saab, зато у тебя вечно перегрев мотора, съязвил красавец Pontiac.

– Господа, господа машины, вы только не ругайтесь, все вы хороши, всё живёт и умирает – люди, железо, плоть человеческая, а особенно после смерти мы все равны, независимо от того, кто был кем, какой марки и где производился, – решил почему-то я их примирить.

– Дорогой, дорогой, очнись, – голос жены сквозь туман в голове, – с кем это ты разговариваешь, рядом нет никого.

– Опять он грибы на вкус пробовал, – голос Андерса сквозь смех.

– Только один, да и тот просто горчил.

А потом мы пошли все вместе к машине, на прощанье я повернулся и заметил, как бампер слетел с Buick Super на траву, зашумели сосны, качаясь, я очень хотел спросить кукушку, сколько мне жить осталось. Но молчала теперь кукушка мне назло, и тогда я подумал ещё, ну и что, каждый день падают с машин бампера и сосны шумят.

Наброски о разном

У неё было звёздное имя, её звали Стелла, загадочная девушка с вьющимися волосами, не по годам серьёзная, изящные тёмно-зелёные глаза на строгом лице настораживали принципиальностью, её нежные руки с тонкой кистью, не дрогнув, подписывали самые важные бумаги в компании, где она работала. Смеялась она редко, улыбалась только тогда, когда это было нужно по работе. Начальство ей пророчило блестящую карьеру, а вокруг думали, у неё нет сердца, в голове одна работа.

И всё-таки он рискнул, знал, что это безумие – назначить свидание своему непосредственному шефу, и прежде чем пойти на это, обдумал сотни вариантов её отказа и столько же своих оправданий. Написал письмо, как школьник записку, предложил время и место свидания, подбросил утром незаметно на стол.

Каково же было его изумление, когда она согласилась. Он был готов к любому её отказу, а о согласии только мечтал, опешил и сдуру пригласил в кино, она пожала плечами и согласилась. Фильм был ужасный, но хуже всего, он не знал, что делать – может, взять её за руку, а вдруг отдёрнет, или, может, обнять, а вдруг даст леща прямо в зале? Так прошёл весь фильм – он в сомнениях, а она вся как будто в кино. Потом было ещё хуже – шли вместе к остановке, чтобы расстаться, как хлынул тёплый майский дождь, и оба быстро промокли до нитки. Он смотрел на промокшую Стеллу, и ему было стыдно за свою неловкость, за дурацкий фильм, за то, что забыл купить цветы, что промокла и вся дрожит.

Неожиданно лицо её просветлело, озарилось лавиной безудержных весёлых эмоций, которые до сих прятались за маской сдержанной замкнутости, её словно прорвало.

– Радуга, радуга, смотри, какая радуга! – кричала она, подымая руки вверх, беззаботно подпрыгивая.

И в самом деле, небо озарилось восхитительной радужной дугой, она ярко горела всеми невообразимыми цветами, которые только может воспринимать наш глаз, её гигантские размеры простиралась от одного конца света до другого, соединяя их всеспасающей красотой, возвещая радость и веселье, недаром древние народы верили в её сакральное волшебство, счастье приносящей считалась радуга всегда.

Он посмотрел на неё и понял, что перед ним ребёнок, просто взрослый ребёнок, который молод, чудно красив, как никто, он подошёл и обнял её, прижимая к себе, она не сопротивлялась, доверчиво прильнув к нему.

И пусть себе думают люди, коллеги, что хотят – о тебе, обо мне, о нас, только я знаю теперь твою тайну – ты девушка-радуга, что родилась для меня.

Когда-то очень давно люди боялись огня и любили воду, пока не заметили, что не только они боятся его, даже дикие звери в ужасе прячутся кто куда при виде огненных языков пожара. Вот именно поэтому люди попытались приручить огонь. Это было нелегко, и всё-таки они добились своего, покорили его, с тех пор он стал их верным другом. Сначала они отпугивали зверей, сидя у костра в пещере, впоследствии грелись, готовили пищу на костре. С водой у людей дружба была изначально благодатной, она была просто необходима для их существования, 80% человека – это жидкость, отсюда и склонность селиться рядом с водой, которая их поила, кормила рыбой. Огонь и вода, две противоположности, два несходства, водой можно залить пожар, а огнём выпарить воду, натуральная несовместимость, противники.

Так и люди бывают огонь и вода, одни горят безумным пламенем, пытаясь провести перемены вокруг себя, изменить мир, а другие текут по жизни, как вода между пальцев, осторожничают. Вот и живут тысячелетиями бок о бок, сосуществуют огонь и вода, покой и буря.

В городском парке на скамеечке сидел старичок с аккуратно подстриженной серебряной бородкой, в руке он держал трость из бамбука и выводил от нечего делать неизвестные иероглифы на песке. К нему рядом подсела влюбленная парочка, у девушки в руке была синяя тетрадка в кожаном переплёте. Нацеловавшись, они стали безучастно смотреть по сторонам застывшим взглядом.

– До экзамена ещё целых два часа, может, повторим пару вопросов? – спросила она.

– Да ну, надоело, – ответил он с досадой, немного подумав, – ладно, валяй.

– Что означает мигание зелёного сигнала светофора?

– Светофор испорчен!

– Для информирования водителей о предстоящей смене зелёного сигнала светофора на жёлтый, – вмешался старик. Молодые люди, улыбаясь, переглянулись между собой, и он спросил старика:

– Дедушка, а откуда зародыши птиц получают кислород внутри яйца, чтобы не задохнуться?

– Под скорлупой яйца имеется мешочек с воздухом, а также через микроскопические поры вокруг зародыша.

– А кто открыл закон инерции?

– Галилео Галилей, – быстро ответил дед. – Может, вас интересует, почему я сижу именно на этой скамейке, а не на какой-нибудь другой?

– Интересует, дедушка, – вмешалась девушка, – даже очень.

– А потому что сейчас здесь тень от дерева мне падает на голову, а на тело солнце, в результате мне тут тепло и приятно.

– Ну а что-нибудь есть такое, о чём вы не знаете? – с раздражением спросил парень.

– Я старый человек, многое видел на своём веку, путешествовал, воевал, строил, учился, много читал, но до сих пор не могу понять, как женщина выбирает себе мужчину, почему она отказывает одному и даёт согласие другому.

Планета Земля, чуть с наклоном крутясь вокруг своей оси, одновременно вращаясь по орбите вокруг солнца, делит день и ночь на себе с незапамятных времён. Где было сегодня темно, завтра станет светло, продолжая неустанно менять темноту на свет и наоборот. Вот уж есть от чего получить головокружение, но не беспокойтесь, оно нам не грозит, учащённое сердцебиение у мужчин разве только от женщин возможно, так уж загадочно устроен этот мир. Даже неугомонный обитатель просторов вселенной, рыжий безумец Марс со своей неистовой силой, смирённый чарами прекрасной Венеры, мирно заснул у неё на коленях под лёгкий шёпот космической тишины.

На сегодня был запланирован выход нового астронавта в открытый космос. Немного обескураженный неуправляемым страхом от первого впечатления бездонной красоты перед собой, он шагнул не задумываясь в пустоту, отбросив все свои последние сомнения. Остановился, кинул пристальный взгляд на Землю с океанами, морями, заливами теперь уже таких далёких стран. Бесконечная вселенная его объяла, звёзды, галактики, чёрные дыры с параллельными мирами – есть от чего сойти с ума.

А он, не соображая, по привычке искал глазами свою страну под небесами, улицу, заветную скамейку перед домом, где сидели они в саду перед клумбой с цветами и целовались, тогда он первый раз дотронулся до её упругой груди под розовой сорочкой с кружевами, она вздохнула, промолчала и ничего ему не сказала, продолжала обниматься как ни в чём не бывало под волшебным мерцанием старушки луны.

За окном дождь. По телевизору новости – война, засуха, политика, спорт. Выключил телевизор, включил радио – война, засуха, политика, спорт. Поменял частоту – Моцарт, Симфония 40 соль минор – сухо объявил диктор. Как раз к дождю, почему-то подумал я, наблюдая за тучами через дверь балкона, но эта трепетная музыка восхищает своей гармонией, полнотой чувств и даже грусть. Не успел я вознестись на седьмое небо, как вошла жена и попросила сходить за хлебом, скоро обед. Не хлебом единым жив человек, но всё-таки. Как раз и дождь перестал лить, на улице было свежо, прохладно, весна только начиналась. Навстречу шли люди, они были хмурые, нерадостные, озабоченные, а ведь весна на улице, может, после дождя, подумал я, вот если бы им дать послушать что-нибудь красивое, вечное, возвышенное, может, тогда они бы изменились, стали бы лучше, лица прояснились, повеселели, были бы добрыми, более отзывчивыми на чужую боль, например, на страдания. Опять мысли.

В конце улицы под навесом, где обычно уличный продавец продавал фрукты, стояло старенькое пианино, и кто-то играл отрывок из Ф. Шопена – «Капли дождя». Глазам своим не веря и даже ушам, решил ущипнуть себя, может, это сон? Нет, это был не сон, настоящий пианист сидел в потёртом пиджачке с седыми длинными волосами и воодушевлённо смотрел в отрезок неба из-под края навеса. Его тонкие длинные пальцы грациозно бегали по потускневшим от времени клавишам, а рядом на бордюре лежала шляпа уличного музыканта с помятыми краями, с парой медных монет внутри. Музыка плавно лилась из инструмента, наполняя божественными звуками улицу. Рядом проходили люди с постными лицами, они по-прежнему были хмурые и безрадостные, мне показалось даже, что какие же они всё-таки одинокие в этом бренном мире, уж с таким откровенным безразличием они проходили около этой волшебной музыки. Дождавшись окончания игры, я бросил деньги в шляпу, на что музыкант кивнул мне со странной улыбкой и взялся за другое произведение. Тут я вспомнил, зачем вышел из дому, и пошёл в сторону булочной, что была на другом конце улицы.