Верь мне

Ульяна же почти каждый вечер раскладывала на большом столе в комнате какие-то бумаги, смотрела в них, что-то отмечала и выписывала в тонкую тетрадь. Женьке даже не было любопытно, чем же там занимается Ульяна, такое странное и страшное равнодушие затопило всю её. И казалось, что теперь уже она совершенно одна в этом неприветливом мире, и всё чаще вспоминались слова одной пожилой соседки, которые та негромко проговорила вслед девочке, думая, что она не услышит. Но Женька услышала:

– Бедная девочка…ни матери, ни отца теперь… а с мачехой, сладкое ли житьё? У той, говорят, скоро своё дитя будет, родное…

Вынырнула Женька из океана своих невеселых мыслей, услышав, как отворилась калитка во дворе. Кто-то негромко переговаривался в полумраке, и Женька пошла включить фонарь над крыльцом, чтобы встретить гостей.

– Ульян, там кто-то пришел к нам, – сказала она, проходя мимо Ульяны, сидевшей за какой-то толстенной книгой.

Послышался негромкий стук в дверь и голос Меланьи Фёдоровны:

– Девочки, это мы с дедом!

–Что случилось? – обеспокоенно спросила Ульяна, отворив дверь.

Меланья Фёдоровна и дед Николай вошли в дом, по лицам их было видно, что они пришли не просто так в такое время.

– Ульяночка, ты присядь, малыша побереги. Нельзя тебе волноваться, – Меланья усадила Ульяну на диван, – Сейчас Клава Конева к нам зашла, рассказала, что сегодня вечером нашли женщину убитую, в Тарасовке. От нас это всего вёрст десять будет, а то и меньше. И говорят будто её так же… как Киру, задушили…

– Так это доказывает, что это не Сергей! – воскликнула Ульяна, – Они должны будут его отпустить!

– В первую очередь это значит, что вам нельзя тут одним, это опасно! – сказал дед Николай, – Женщина жила с сыном вдвоём, а он в пионерский лагерь уехал, а её…

Все замолчали, потрясённые новостью и смотрели друг на друга.

Глава 78.

Меланья Фёдоровна с дедом Николаем жили теперь на два дома, как и Ульяна с Женей, потому что не хотели, чтобы какой-то из домов оставался пустым. Хорошо, что у Вадима начался отпуск и они всей семьёй приехали в дом родителей. Так всем стало намного спокойнее, насколько вообще это возможно.

И теперь дед Николай ежевечерне отправлялся с ночевкой в дом Сергея, чтобы Ульяна и Женя не оставались одни. Для этого ему пришлось уволиться с работы ночного сторожа, по настоянию Меланьи, да и остальной семьи. Ведь если уж происходят в округе такие события, то ночные дежурства – опасное занятие.

В один из вечеров, когда летний вечер неожиданно накрыла угольно-черная тьма от наползавшей из-за реки грозовой тучи, Женька никак не могла заснуть. Уже давно большинство домов в посёлке погасили огни, а природа затихла в ожидании проливного дождя, в воздухе пахло грозой… Девочка тихо встала с постели и, придвинув стул к окну, чуть растворила раму, чтобы впустить в комнату легкий ветерок.

Вездесущий Василёк тут же заявился к ней, и мягким прыжком водрузился на подоконник, посмотрев на Женю, как ей показалось, немного укоризненно.

– Немножко проветрим, посидим, и спать. Не смотри так, не ругайся, – прошептала Женька и погладила мягкую гладкую шёрстку.

Небо осветилось от ярких зигзагов, гром ворчал всё ближе, девочка закрыла раму и собралась было уже нырнуть в тёплую постель, как открывшаяся во всполохе молнии картина заставила её замереть.

Она метнулась к окну, и не сводила глаз с соседского двора, ожидая следующего отсвета молнии. А он не заставил себя ждать и подтвердил, что и в первый раз она всё увидела правильно и ей не показалось… Из окна Женькиной спальни был виден весь двор Антонины Андреевой, и теперь, когда во всём поселке была кромешная тьма, в свете молний Женька отчетливо увидела, как на крыльцо соседки поднялся мужской силуэт и замер в ожидании ответа. В следующей молнии девочка увидела, что дверь открылась, проём осветился бледным светом небольшого фонаря… мужчина поспешно вошёл в дом, и следующий грозовой отсвет показал девочке лишь пустую тёмную улицу и двор.

Женька задумалась… что бы это всё могло означать? А что, если соседка в опасности? Что, если и её… Ведь почему-то этот человек так спешил, и даже чуть пригибался, стоя на крыльце, но ведь хозяйка сама впустила его в дом… Конечно, Женька не успела всего разглядеть, да она вообще почти ничего не видела в скудном молниеносном отсвете. Но всё это наводило на мысли. Особенно если посмотреть на часы – времени-то уж был второй час ночи.

Женька вопросительно посмотрела на своего пушистого друга, сидевшего на её одеяле, будто загоняя хозяйку спать:

– Надо дедушке сказать. Ты, Василёк, прав конечно, что тётка Тоня не очень добрая соседка…но я не хотела бы, чтобы с ней приключилась беда…

Женька тихонько отворила дверь комнаты и, не зажигая электричества, потому что отлично знала обстановку дома, прошла в комнату, где расположился теперь дед Николай.

– Дедуль… дедуль, проснись, – Женька тихонько трясла деда за плечо, и тот испуганно открыл глаза.

– Что? Что случилось?!

– Тише! А то Ульяну напугаем! Слушай, что я сейчас увидела… – и Женька рассказала деду о том, что видела в свете грозы.

– Ты уверена, что не приснилось? Мужская фигура, говоришь?

– Дедуль, да я еще не спала… прости, не могла уснуть, у окна сидела. Да, это был точно мужчина. Я, конечно, не разглядела, кто это был, но точно мужская фигура.

– Иди к себе. Я сейчас схожу, проверю, как бы с Тоней не случилось беды, – сказал дед Николай, накидывая на себя одежду, – А ты дверь запри и не отпирай никому, кроме меня, поняла?

– Дедуль, не ходи! – испуганно прошептала Женька, – А если это он, который убил Киру? И ту женщину в Тарасовке…

– Я осторожно, не бойся, только послушаю возле калитки, не кричит ли кто, не зовёт на помощь. И если что, позову людей! Из дома ни ногой, поняла?

– Поняла! Дедуль! Не ходи только в дом, ладно? А то я в окно увижу и за тобой пойду тогда!

– Хитра ты, кнопка! – дед усмехнулся, – Не пойду, обещаю.

Николай Николаевич накинул на плечи старую плащ-палатку, которая висела в сенях, её Сергей еще из армии привёз, и вышел во двор.

Ливень стоял плотной стеной, через которую не было ни видно, ни слышно абсолютно ничего. Взятый в сенях маленький топорик он сжимал в руке под плащ-палаткой, и прошёл до резного забора своего двора, пытаясь разглядеть отблески света в окнах Антонины. Но ничего не увидел – темно было и на улице, и в Тонином дворе, только ливень шумел и вдалеке еще вспыхивали яркие зигзаги молний.

Уже собрался было Николай выйти со двора и отправиться во двор Антонины, как дверь её дома отворилась, и сама Антонина показалась на крыльце. Тусклый свет накрытого чем-то фонаря совсем немного осветил крыльцо, и стоявшая в дверях Антонина прикрыла его рукой, пытаясь разглядеть нет ли кого на пустынной ночной улице.

Николай пригнулся за растущую у забора калину и натянул капюшон до половины лица, стараясь остаться незамеченным. Впрочем, он был уверен, что в такую погоду, да тем более в тёмном плаще, Тоня не разглядела бы его и с пяти шагов.

Глава 79.

Антонина же, не подозревающая, что за ней наблюдает три пары глаз – Николая из-за куста калины, Женькины и Василька – из окна кухни дома Тимофеевых – осмотрела внимательно двор и улицу, и вернулась в дом.

Буквально через пару секунд дверь её дома снова отворилась, и Антонина выпустила во двор своего ночного гостя. Николай Николаевич увидел, что это был действительно рослый и крепкий мужчина, одетый в тёмную куртку с капюшоном, а за спиной у него висел вещмешок.

Это было всё, что за короткое время удалось разглядеть Николаю – Антонина поспешно захлопнула дверь, тусклый свет фонаря исчез в доме, и двор и улица стали так темны, что ничего было не разглядеть за тёмным полотном дождя.

Николай, прижавшись спиной к мокрому штакетнику, слышал, как торопливо прозвучали осторожные шаги незнакомца, старавшегося не очень громко шлёпать по лужам. Шаги замедлились немного возле соседского с Тимофеевыми дома, где жила одинокая бабушка Поля Волоконникова, которая сейчас лежала в стационаре местной больницы. Шаги стихли, но после зазвучали еще сильнее – незнакомец почти бежал вниз по улице. Да и неудивительно – ливень явно заканчивался, а на востоке тонкой ниточкой обозначилась ранняя летняя заря.

Николай Николаевич, стараясь держаться в тени садовых деревьев, чтобы его не увидели из соседнего дома, проскользнул в сени и снял мокрый плащ. Осторожно стукнув в дверь, он подал голос, и Женька отворила ему.

– Дедуль, что там? Всё хорошо? С тётей Тоней всё нормально?

– Всё хорошо, внученька, это к ней кто-то в гости приходил, но уже ушел. А сама она в порядке, я видел, как она гостя проводила и дверь за ним заперла. Иди-ка спать. Уже утро скоро, а ты еще не ложилась!

– Хорошо, дедуль, – Женька собралась было идти к себе, как вдруг вернулась и со всей силы обняла деда, крепко прижавшись и обхватив могучую фигуру своими ручонками, – Ох, я боялась за тебя! А вдруг что? Не ходи больше, а то я не стану говорить, если что и увижу!

– Ну, что ты, внученька! Я же не просто так пошёл, топор вон взял! Не бойся, малыш, иди спи уже, – дед прижал к себе тоненькую девчушку, нервно обнимающую его холодными от страха ладошками.

Женька прижала к себе пушистого Василька и ушла в комнату. Дрожа всем телом, она кое-как согрелась, натянув на себя одеяло и прижав тёплого кота, и только тогда сон и усталость сморили её, она заснула.

А вот Николай Николаевич не сомкнул больше глаз до самого рассвета. Он плотно затворил ставни в комнате, зашторил окно и зажег на столе небольшую лампу. Достав из комода аккуратно перевязанные бечёвкой бумаги, над которыми так часто сидела Ульяна, он достал что-то, разложил на столе и стал внимательно читать, водрузив на нос очки.