Мое земное воплощение. Миссия «Любовь»

Мы молча усаживаемся, Валя отвлекается на телефон, а я рассматриваю обстановку. Зал в стиле лофт. Это когда недоделанный ремонт выдают за дизайн: кирпичи со сколами, штукатурка неаккуратными шматками, потолок с трубами – классика для гриль-бара в Новосибирске. Это не пространство для вдохновения, эстетического удовольствия или расслабления. Тут едят мясо.

Появляется девушка двадцати лет, с лицом как у фарфоровой куклы и бейджиком «Лиза». Валентин мгновенно выныривает из экрана и тащит к себе все принесенные официанткой меню.

– Я тебе сам выберу, ага? – улыбается боксер.

Я удивленно молчу и решаю наблюдать. Лиза, ожидая заказ, внимательно рассматривает Валю. Его гигантские руки, как две колонны, занимают треть стола.

– Короч, неси мне две порции куриной грудки с гречей, без соуса и 3 молочных коктейля. А для дамы стейк с кровью и бокальчик красного, – уверенно диктует боксер.

– Я вас узнала, – тихо пищит Лиза, – вы же Валентин Степанов?

Гигантская голова боксера озаряется улыбкой.

– Он самый.

– А можно с вами сфотографироваться? – поджимая губы, спрашивает Лиза.

– Канеш! – Валя вырастает над столом, задев люстру. Официантка подходит ближе.

– Подожди, надо ж фирменное. – Гигант снимает футболку, оголяя торс. Администратор и еще две официантки становятся в очередь. Это интереснее, чем в зоопарке – слон так не умеет.

– Какие хорошенькие у меня фанатки, – веселится Валя. – Можешь потрогать.

Он прикладывает к гигантскому бицепсу руку Лизы. Девушка розовеет и прячет глаза. Официант, не вовлеченный в представление, приносит бокал красного, и я делаю пару больших глотков. Совершенно ясно, что в этот раз интуиция свернула не туда.

Через семь минут номер с позированием заканчивается, Валя наконец-то надевает футболку и садится. Он счастлив. Задумываюсь, похоже ли это больше на нарциссическое или гистрионное расстройство личности. Склоняюсь ко второму.

В ожидании блюд, делаю вид, что слушаю про победы, трофеи и поклонниц. Продумываю план отступления или, лучше, побега.

– Знаешь, я же своего рода психолог, вижу людей насквозь,– прерывает мои мысли боксер и откусывает кусок курицы, который принесла Лиза. – Ты прям холодная королева, – продолжает Валя, прожевывая, – у которой внутри пожар. Ибо я вижу, как ты раздеваешь меня взглядом.

У меня внутри намечается сейсмическая активность из злости. Стараюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох на четыре счета, пауза на четыре счета, выдох на четыре счета и пауза на четыре счета.

– Тебе не хватило того, что ты увидела? – с ухмылкой говорит Валя и впивается зубами в очередной кусок. – Ты получишь все… – Он чавкает и подмигивает. – На десерт.

Злость на десять баллов по шкале Рихтера. Сжимаю челюсть до скрипа, отодвигаю стейк на середину стола. Ни секунды больше не собираюсь здесь оставаться.

– Я вегетарианка. На диете. Но у меня для тебя кое-что есть. – Достаю из сумочки визитку. Золотыми буквами на черном фоне «ПСИХИАТР».

– Не имею права озвучивать тебе диагноз вне кабинета, но очень бы хотелось. И по поводу «погорячее» и «десерта». Попробую объяснить на твоём языке. – Использую жесты. – Я, ты – НЕТ.

Валентин перестает жевать и, кажется, зависает, как виндоус 98. Надолго.

Достаю из кошелька две купюры по тысяче и оставляю рядом с нетронутым мясом. Спешу к выходу.

Может быть, я ничего не потеряла без свиданий за все эти годы?

Голова пульсирует адреналином. Два бокала красного на голодный желудок оказались не лучшим решением. Как и вечер в целом. Хочется скорее выбраться на улицу и подышать. С усилием тяну дверь на себя, но она не поддается. Повисаю на ручке, отклоняясь назад. Безрезультатно. И в момент, когда в сознании проносится мысль о том, что открывать нужно «от себя», кто-то резко дергает с той стороны. Не успеваю среагировать и по инерции вылетаю вперед. Теряю равновесие и, из-за ненавистной гравитации, валюсь на пол. Сумка выплевывает ключи, кошелек, помаду и визитки. Решаю сначала все собрать и только потом встать. Чувствую, как саднит правая коленка.

– Вы в порядке? – интересуются откуда-то сверху.

– Вообще в восторге. Вот решила от радости на полу полежать, – саркастично бубню я, продолжая запихивать рассыпанное в сумку. Мужская рука подает несколько визиток.

– Амалия? – Бархатный голос касается чего-то глубокого. И я точно знаю, чьи это руки и голос. Потому что его серые глаза вижу во сне. Моя первая любовь. Мой криптонит.

Большая ладонь становится ближе, отчего страшно поднять взгляд. Может это кошмар? Отрыжка бессознательного. Поднимаюсь сама, передо мной он.

– Это я, Ник. Коля Попула. Помнишь? 11 «Б».

С улыбкой высокий мулат разрывает последние жилы моего самообладания. Черты лица стали четче, скулы и подбородок окантован ухоженной бородой в пару сантиметров. Кепка, широкая куртка и штаны – все черное. Мычу что-то утвердительное.

– Ты психиатр? – Ник смотрит на одну из выпавших визиток и убирает ее в карман. – Я рад видеть тебя.

Пытаюсь улыбнуться, но не знаю, получается ли. Собираюсь сказать, что это взаимно, но за спиной двухметрового Коли показывается женщина, похожая на Ариану Грандэ, но с нотками Азии. Миниатюрная, утонченная, на высоких каблуках – моя противоположность. В солнечном сплетении начинает саднить сильнее, чем на коленке. Вместо «и я рада», снова мычу.

– Амалия, это Диана. Диана, это Амалия. Одноклассница. Не виделись лет десять, – восторженнее необходимого объясняет он.

– Одиннадцать, – зачем-то поправляю я. Девушка мило улыбается и касается Колиного предплечья.

– Прости, что так получилось, – пиная дверь, говорит Ник. Мычу. Нужно признать провал. Приложение для знакомств, свидание и эта встреча – как большая шутка вселенной. Смеяться буду позже.

Все тот же популярный Ник Попула говорит мне что-то, а я чувствую себя низшей формой жизни, даже помня об истинной природе души. Так было одиннадцать лет назад и так сейчас. Внутри сжимается комок и к горлу подступают громкие, некрасивые рыдания.

Я. Хочу. Домой.

Ко входу подъезжает желтая тойота, мямлю почти членораздельное «пока». Ник спрашивает, нужна ли помощь, отрицательно мычу и сбегаю с лестницы, одним движением запрыгиваю в салон машины и растекаюсь по креслу.

Глава 7. 2 ноября. Мама.

Шторы закрыты весь день. Лежу под одеялом, хотя уже полдень. Впервые за три года я удивила директора клиники больничным. Прекрасно знаю, что психика людей – сплетение физиологии и нитей души. Стресс выводит из строя именно материальную часть системы, а для восстановления нужны покой и время. Эти дни я смотрела добрые фильмы, снятые «старшими» душами. Такие фильмы остаются с тобой навсегда, как будто ты прожил их сам. Для меня это «Дом у Озера», «Город Ангелов», «Форест Гамп», еще совершенно обожаю «Планету Ка-пэкс», потому что там и психиатр, и пришелец, который возвращается в свой мир – и.д.е.а.л.ь.н.о. Сценарий, однозначно, писал кто-то из «наших». Тех, кто помнит свою природу, предостаточно, просто они не проявляются. Это не те, кто якобы «прозрел» и тем более не те, кто сошел с ума. Первые лгут, вторые – страдают. Механизмы шизофрении наукой почти не изучены, но наставник рассказывал о случаях, когда искра души совмещается с телом неправильно, возникает дисбаланс и, словно не прижившийся орган, сознание начинает расщепляться. А вот те, кто помнит о конкретной миссии, хотя бы на уровне бессознательного, более чем адекватные ребята. Илон Маск, я на сто процентов уверена, один из таких. Он продуманнее остальных – решил строить корабли, чтобы смотаться побыстрее.

Звонок заставляет вздрогнуть, я никого не жду. Приходится выползать из теплого кокона. Заглядываю в дверной глазок и леденею – мама. Звонок нетерпеливо напоминает о себе. Хочется притвориться, что дома никого, но я послушно открываю дверь и натягиваю улыбку.

– Привет, мам.

– Что так долго? – проходя в коридор бросает она, и ставит на пол два больших пакета.

– Спала, чувствую себя не очень.

– Температура есть? Как горло? Чем лечишься? – бомбардирует эта женщина вопросами, следуя на кухню. Не успеваю ответить.

– Я тебе привезла суп, второе и пирожки с капустой. Твои любимые. – На слове «капуста» сглатываю тошноту.

– Да, мама, спасибо.

Эта женщина идет в гостиную и распахивает шторы. Жмурюсь серости за окном.

– Амалия, ты себя запустила. Тебе почти сорок, а ты даже не чешешься замуж. – Вслед за гардинами, она открывает окна.