Мое земное воплощение. Миссия «Любовь»

– Мне 29, мам, – успеваю сказать, помогая ей застелить постель.

– Учти, с годами желающих все меньше. Найди себе хорошего мужика, любить не обязательно. Не затягивай, ты ведь уже старородящая.

– Да, мама.

На фундаменте из стресса, неудач и страха не выполнить миссию, слова этой женщины отдаются во всех моих телах: физическом, психическом и энергетическом. Раздражение и обида дрожит, как стекло вблизи проезжающего поезда.

– Амалия, из-за своего эгоизма ты никого не слышишь. Никого. – Вздыхая, она проверяет содержимое гардеробной. В прошлый раз высказалась о количестве пыли и одежды. Что окажется причиной в этот раз? – Молчишь? – глядя на меня со своих полутора метров роста, спрашивает она. – Конечно молчишь, потому что сказать нечего.

– Знаешь, мам, вообще-то у меня есть мужчина, – выпаливаю я, не успев подумать. Она роняет вешалку и поднимает голову, чтобы рассмотреть мое лицо.

– Обманываешь.

– Я скоро вас познакомлю. – Слова выпрыгивают сами, и я несколько секунд наслаждаюсь оцепенением в глазах этой женщины.

– Ну слава богу, значит я не зря молилась, – оживает она и поднимает вешалку. – Схожу свечку поставлю, чтоб он тебя не бросил.

Закрываю дверь и первым делом возвращаю вещи на привычные места. Последнее, с чем считается эта женщина – личные границы. Разбираю пакеты с едой и достаю со дна конверт, в нем пригласительный на встречу выпускников. Может по ошибке? В графе адресата мое имя и адрес маминой квартиры. Бросаю в мусор.

Глава 8. 3 ноября. Новые ключи.

После неожиданного визита этой женщины и моего обещания познакомить ее с несуществующим мужчиной, открылось второе дыхание. Хочется доказать, что она ошибается. Я достойна не только «хорошего мужика», но и любви. И главная цель – завершить миссию.

Рабочий день в клинике проходит бодро. На консультации женщина жалуется, на спокойную и размеренную жизнь, денег много, бутики не радуют, все приелось. «Как будто прилипла к сладкой карамели и не могу пошевелиться» – метафорично описывает она состояние. Судя по признакам, депрессия есть. Мозг привыкает ко всему, даже к счастью и роскоши. Поэтому я прописываю антидепрессанты и советую постепенно пробовать новое. Поехать другим маршрутом, заказать непривычное блюдо, купить сумку из прошлогодней коллекции. На последнем пункте лицо женщины сводит отвращением. Заканчиваем на ее согласии и даже проснувшемся интересе.

Возвращаюсь домой вовремя, аккуратно ставлю машину на парковочное место. Замечаю Виктора Сергеевича возле входа в подвал соседней пятиэтажки – последней сталинки среди элитных новостроек.

– Добрый вечер! – говорю громко, чтобы он услышал.

– Амалия Александровна, давно вас не видел. Как поживаете? – оборачивается старик. Возле него два ящика с инструментами, в руках отвертка.

– Как всегда, Виктор Сергеевич. А что вы делаете?

– Да я вот дверь пытаюсь открыть. В прошлом месяце ЖКХ поставили новую, а ключей не выдали, боялись, что ходить туда будет кто. А теперь и сами ключи эти посеяли где-то. Дают старые и говорят, других нет, открывайте мол этими. А старые ключи новых дверей не открывают, Амалия Александровна. Сами понимаете.

– Понимаю. – И я реально начинаю понимать. – Спасибо, Виктор Сергеевич.

Направляясь в сторону подъезда. Лифт, мой этаж, коридор. Достаю из мусора пригласительный. Старые ключи не открывают новые двери, значит буду действовать как новая Амалия.

Глава 9. 4 ноября. Платье.

Смотрю на свое отражение в зеркале примерочной: волосы собраны в пучок, тело обтянуто синтетикой. Стоимость полуметра черной ткани почти сто тысяч, потому что на кусочке написано известное имя. Это урок «позволения». Многие в подарок от родителей и общества получают программы «я не достоин», им даже в голову не придет написать свою фамилию на ткани и продавать дороже золота. А если и придет, никто не купит. Покупают только у тех, для кого это как воздухом дышать, и тех, кто сам готов платить.

– Ну как? – спрашивает заглянувшая за шторку блондинка. – Слушай, ты как модель. Я тебе еще несколько вариантов принесу.

Смотрю на дополнительные вешалки с дорогими тряпками, потом на себя – может ну ее, эту встречу выпускников? Или пойти в своем обычном брючном костюме. Мои отношения с одеждой, по примеру Стива Джобса – моногамные. В гардеробе все черное, простого кроя, но из качественных материалов. Подруга называет мой стиль «директорша похоронного бюро». Поэтому на принесенных ею вешалках – красное, золотое, синее. Думаю о своем намерении действовать иначе, чтобы перейти в новый жизненный сценарий. Через сопротивление и раздражение беру зеленое шелковое платье. Резинка цепляется за этикетку и волосы ползут вниз непослушными волнами. В отражении появляется кто-то незнакомый, внутри пульсирует расширение и тепло. Мне нравится.

– Ну что у тебя тут? – снова заглядывает голова и замирает. Подруга молчит, что можно отнести к странному поведению с ее стороны.

– Это топ. Просто топ! – Оля отдергивает шторку и выводит меня в зеркальный коридор. Платье ласково струится по ногам. Из отражения на меня смотрит новая Амалия. Решаю брать и смотрю этикетку, 235 тысяч? Главное сейчас не зажать энергию из-за непривычной стоимости. Выдыхаю с расслаблением, мысленно повторяю «это просто цифры». Что мне легко на Земле, так это создавать деньги. Алгоритм прост: представляешь, как будто они уже есть и удерживаешь это состояние, несмотря ни на что. Людям эта концепция не дается, как это чувствовать изобилие, если в кошельке ничего нет? Поэтому и нет, что постоянно думаешь о пустом кошельке, потом мысли подкрепляются эмоциями, тело зажимает, начинаешь экономить. Порочный круг, но выбраться из него можно, достаточно раскачав внутреннюю энергию.

– Туфли тоже упакуйте.

Достаю карточку, чтобы расплатиться. Подруга восхищенно смотрит из-под тяжелых ресниц, я знаю, что она тоже хотела бы такой свободы в деньгах. Но из-за веры, что сама заработать не сможет – ждет богатого и щедрого мужа. Позиция ребенка.

– Так, я записала тебя в салон. Адрес кинула в мессенджер. Там Карина все сделает как надо, она прям топовая.

Оля провожает меня к выходу из бутика. От мысли об укладке и макияже сводит челюсть, первый признак моего сопротивления. Вспоминаю о намерении идти в новое, завожу машину и резко выруливаю на дорогу.

Глава 10. 1 декабря. Договор.

У меня еще сорок минут. Вызываю такси до ресторана, указанного в пригласительном, смотрю в зеркало. Рыжие локоны спадают на полушубок из искусственного меха. Под ним зеленое платье за 235 тысяч и туфли на каблуке в пару сантиметров. Надеюсь, не придется скакать по сугробам. С накрашенными ресницами, ровным тоном кожи, красными губами, я действительно выгляжу иначе.

Зачем я иду туда? Потому что очень хочется не пойти. Как важно уметь слышать себя и отличать интуицию от страхов. Переход на линию реальности, где у меня есть мужчина, возможен только через действия, которые противоречат старой линии. Делать неожиданное даже для себя, как в фильме «Всегда говори: «ДА» или «Все, везде и сразу». Прошу водителя подъехать ближе ко входу, еще раз смотрю в пригласительный, перечитываю адрес и строчку «дресс-код коктейльный». Поправляю волосы и выхожу.

У арки с массивной дверью курят двое мужчин, в чертах одного из них узнаю одноклассника, который десяток лет назад так же озирался по сторонам, выпуская дым в сторону. Дима Шипелин – кошмар для преподавателей и одноклассников. Ему не диагностировали синдром дефицита внимания и гиперактивности, с этой особенностью нервной системы физически сложно сидеть на одном месте и тем более запоминать, когда кто-то кого-то куда-то отправил сделать что-то для чего-то с кем-то. С математикой и физикой были проблемы скорее всего из-за дискалькулии – нарушения в понимании математических действий. Это тоже никто не обнаружил, окрестив Диму на весь период школы «ленивым, глупым и невоспитанным». Сейчас, благодаря развитию детской психиатрии, это можно было бы скорректировать.

Дима нервно переминается с ноги на ногу и крутит в левой руке зажигалку. Ниже на две головы, он обзывал меня «вышкой» и подшучивал до 10 класса, а в один дождливый осенний вторник перестал. Я так и не поняла почему.

Возвышаясь над обоими, молча прохожу в вестибюль. За разговорами они, кажется, меня не замечают.

– Вышка, это ты что ли? – царапает спину хриплый голос. Замираю, как будто надеясь, что сольюсь с обстановкой и он пройдет мимо – эволюционный инстинкт. – По-любому ты, – приближается голос и мне приходится повернуться.

– Дмитрий, – с намеренной серьезностью обращаюсь, глядя вниз. Мужчина довольно улыбается, задрав голову.

– Ну ты, вышка, красотка! – Маленькие глазки на сером лице, свитер из синтетики и темные джинсы. Залысины и запах машинного масла, вперемешку с одеколоном. Поджимаю губы, не зная, что сказать. Спрашиваю:

– А где все?

– Уже в зале. Пошли. – Уверенным шагом мужчина направляется вперед по коридору и сворачивает за угол. Следую за ним.

В большом зале с оранжевым тусклым светом, три длинных стола, за каждым человек восемь-десять. Мозг пытается обработать поток информации, и я почти слышу, как скребутся нейронные связи, которые не были задействованы целое десятилетие. Как вспомнить имена всех этих людей? Ближе всего к нам – компания из женщин, которые, прервав разговоры, пялятся на меня.

– Смотрите, кого я привел, – радостно объявляет Дима, подталкивая меня вперед. – Это ж Вышка!

Прожекторы глаз поворачиваются в мою сторону. Хочется съежиться и убежать.

– Амалия, – доносится откуда-то сбоку.

Пытаюсь найти, кому принадлежали слова. Цепляюсь за поднятую руку Кристины – одноклассницы, которая ко всем была добра и терпима. В ее маленьком, почти детском теле, скрывается мудрая и светлая душа. Миниатюрные руки, темные прямые волосы и миндалевидный разрез глаз. Кажется, ее родители из Узбекистана. Она выглядит точно так же, как на последнем экзамене.

– Не ожидала, что ты придешь, – улыбаясь всем лицом, звонко говорит Кристина, когда я занимаю место за столом.

Не проходит и 10 минут, как двери в зал снова открываются и заходит Коля. У меня перехватывает дыхание, по рядам проносится почти коллективный возглас восхищения. На нем черный костюм, футболка, часы и нишевый аромат, который долетает до моего чувствительного носа. Он пришел один. Мое дыхание прерывается, как разметка на сложном участке дороги. Николаю выделяют место за столом. Злата, кажется, бывшая девушка, набрасывается и прижимается грудью к его предплечью. Прошло одиннадцать лет, но расселись все опять по кастам: популярные, ботаники, середнячки. И я как всегда не вписываюсь ни в одну из этих групп.

Он смотрит в сторону нашего стола, Кристина рядом со мной громко смеется, запрокидывая голову. Я молчу, если не считать нескольких вопросов о том, кем работаю и не вышла ли замуж. Нет, не вышла, я – психиатр. Услышав ответ, они отворачиваются с натянутой улыбкой и больше не поднимают на меня глаз.

Слышу непрерывный поток вопросов Коле, как будто это пресс-конференция. Звучный баритон рассказывает, что в Россию вернулся пару лет назад, сейчас живет в Москве, продолжает играть в баскетбол, но теперь не профессионально. Не женат – на этой фразе хищницы выдыхают напряжение. Злата наклоняется ближе, снова касаясь грудью огромной руки. Вспоминаю образ женщины, с которой он был в нашу нелепую встречу. Сжимаю челюсть и стараюсь переключиться.