Валдгейм. Эхо пропавших душ

– Да, – ответила девушка, глядя на следы дождевых капель на пирсе. – Напомните имя смотрителя?

– Викентий Маркович, – глядя на то, как дрожит девушка, он добавил: – Николина, не бойтесь. Всё это сказки, что говорят об острове, – и старик поплыл прочь.

Беспокоясь за продукты, которые с ветхого пирса грозили смыть сильные волны, гостья перетащила ящики на каменистый выступ скал. Её сердце судорожно сжималось каждый раз, когда она ступала по деревянному помосту. Она чуть не последовала в мутную воду вслед за прогнившей доской, хрустнувшей у неё под ногами, когда несла последний ящик с едой. К этому времени дождь стал частым, и Николине пришлось поднимать продукты на равнинную часть острова по выбитой из камня и местами разрушенной лестнице.

Оглядев остров, она отметила, что лес обрамляет практически всю его территорию. В основном здесь произрастали ели, сосны, кедры, берёзы и дубы. В самом центре острова стоял возведённый на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков заброшенный двухэтажный особняк, выполненный в колониальном стиле. Бежевая отделка здания потускнела и осыпалась. Из-за поросших мхом и чёрной плесенью стен когда-то уютный и светлый дом с открыток теперь казался мрачным и вселял отвращение. Рамы окон почернели и сгнили. Стёкла покрывали налипшая от дождей пыль и гирлянды паутин. Девушка смогла рассмотреть изображение лебедей на восточной стене, поросшей нежно-розовой плетистой розой. Под ней был разбит сад, нуждающийся в прополке. Казалось, за особняком никто не ухаживает.

Несмотря на густую растительность, Николина за домом разглядела на невысокой возвышенности тёмный лысый клочок земли, где располагалось заброшенное фамильное кладбище. По её спине пробежал холодок. Мертвецкую тишину, царившую на острове, разрывали шум волн, разбивающихся о скалы, и шелест листьев. В воздухе веяло сладким ароматом цветов, морского бриза и надвигающейся бури.

Оставив ящики с продуктами мокнуть под дождём у лестницы и ухватив дорожную сумку, Николина поспешила к большим старинным дверям, гармонично сочетающимся с отделкой террасы. Она громко постучала, но тишина была ответом. Девушка повторила попытку, но безрезультатно. Решив, что из-за величины дома её могли не услышать, она обошла особняк в поисках жизни. Однако, несмотря на тёмный день, ни в одной из комнат не горел свет. Слова капитана о моторной лодке обеспокоили её. Вернувшись к дверям, девушка с надеждой снова дёрнула за грязную ручку. Дверь осталась запертой. Поиск запасного ключа под ковром, рассыпающимся от старости, не привёл к желаемому результату. Взглянув на наручные часы, показывающие четыре часа дня, девушка решила, что если смотритель не появится, придётся отыскать иной способ попасть внутрь.

Дождь, превратившейся в ливень, напомнил о продуктах, и гостья перетащила ящики на террасу. Усевшись на одном из них, она принялась вглядываться в тени, крадущиеся за пеленой дождя. Попытки успокоить себя провалились со скрипом входной двери позади. От неожиданности на Николину одновременно нахлынули всепоглощающий ужас и облегчение. Обернувшись, она ожидала увидеть Викентия Марковича, но в дверях её встречала только тьма. Совладав с собой и вцепившись в нательный крестик, она вошла в особняк. Резкий запах сырости, пыли и сладкого зловония врезался в нос. Девушка закашлялась, а содержимое желудка подступило к горлу. Она натянула на нос горловину водолазки, отчего стало легче дышать. Вскоре она привыкла к запаху.

В холле, который резко перетекал в комнату для приёма гостей, было темно. Этому способствовали не только задёрнутые и изъеденные молью шторы, но и обшитые панелями стены цвета красного вина. Меблировка помещения, напротив, имела светлые тона, но время и сырость наложили на неё свой мрачный отпечаток. Пыль укутывала каждый предмет обстановки и шуршала под ногами. Мурашки безостановочно бежали по коже.

– Есть кто-нибудь? – окликнула девушка. – Викентий Маркович? Вы здесь? – ответная тишина пугала её, и девушка схватила стоявший на комоде подсвечник.

– Ау-у-у! – казалось, кто-то притаился и следит за ней, выжидая момент.

Николина боялась проходить в чёрное сердце дома и осталась дожидаться смотрителя у входа. Спустя двадцать минут ожидания она не выдержала и отправилась на его поиски, но прежде у камина сменила подсвечник на кочергу. Блуждая по коридорам первого этажа, напоминающим лабиринт, и не решаясь подняться выше, девушка выяснила, что большая часть комнат заперта.

Дом незаметно для глаз гостьи начал преображаться. Засохший гербарий в вазе, до которого она легонько коснулась рукой, снова стал ароматным букетом садовых цветов. Грязное кухонное окно, скрытое до этого занавесками, отныне впускало в дом обильный поток света, а потертая скатерть на обеденном столе засияла новизной и белизной.

Спустя полчаса из-за резко опустившейся темноты различать объекты даже на расстоянии вытянутой руки стало затруднительно. Возвращаясь к входным дверям, Николина заметила свечение в гостиной и крепче сжала в руке кочергу. Выйдя из-за под покрова темноты, она разглядела у камина силуэт мужчины, стоявшего к ней спиной.

Глава 2. Отче наш

Из-за испытываемого страха девушка не спешила окликать мужчину, но он первый поприветствовал её и после паузы, также не оборачиваясь, добавил:

– Обходить дом без ведома хозяев – признак невоспитанности.

– Здравствуйте! – немного резко прозвучало из уст гостьи. – Простите мою дерзость, но я очень долго ждала вас в холле, – дрожа от холода, она сделала несколько шагов в сторону источника тепла и света.

Собеседник обернулся, но не сразу задал свой вопрос. Он неприлично долго не отводил испуганный и в то же время удивлённый взгляд от девушки:

– Зачем же вы искали меня? – он потянулся к кочерге в её руках. – Это вам не пригодится.

Внешность смотрителя вызвала недоверие и опаску со стороны Николины. Образ седовласого Викентия Марковича не вязался с зеленоглазым незнакомцем. Его зачёсанные на бок короткие тёмно-русые волосы и гладкая кожа лица не имели ни малейшего намёка на седину и морщины. Чётко очерченная линия подбородка и высокие скулы твердили, что он только-только разменял третий десяток. Тёмная ниточка усов над губой придавала его лицу особое очарование и озорство. Образ завершала пиджачная пара с шлейфом и разрезами на лацканах, какие носили в начале двадцатого столетия.

– Мне сказали, остров открыт для визитов. Разве не так?

– У нас уже несколько лет не было добропорядочных посетителей. С какой целью вы прибыли?

– Я журналист.

– Журналист-женщина?

– Вас это смущает?

– Непривычно.

– Лет через пятьдесят подобным достижениям борьбы за равноправие перестанут удивляться.

Мужчина откашлялся:

– Если только мир не сойдёт с ума прежде. Так вы работаете в газете?

– В журнале. Жаль, не на телевидении.

Собеседника озадачили слова гостьи, но он промолчал об этом:

– В этом месте нет ничего интересного, не стоит тратить на него время.

– Меня уволят, если я не выполню свою работу, – защищалась девушка.

Мужчина поворошил кочергой дрова в камине и, вспомнив о своём упущении, произнёс:

– Я не представился, – словно нехотя начал он, – Викентий, к вашим услугам, – и он протянул девушке руку.

– Николина Василевски. Приятно познакомиться, – она протянула руку в ответ, но вместо рукопожатия мужчина поцеловал тыльную сторону её ладони.

У Николины округлились глаза. Не выдержав изучающий взгляд собеседника, она перевела взгляд на разбитую хрустальную люстру, некогда лежавшую у дивана, но теперь возвышающуюся под сводами потолка. Этот факт ввёл её в смятение.

Мужчина о чём-то задумался и повернулся к камину, а Николина тем временем пыталась получше рассмотреть холл:

– Я привезла с собой еду. Боялась, что вы не сделали запасов перед штормом.

– Весьма признателен вам, – Викентий снова обернулся к гостье.

– А что это за запах?

– Какой запах? – встревожился смотритель.

– Приторно сладкий. Неприятный.

– Неполадки с канализацией, – отрезал он. – Идёмте, я покажу вашу комнату, – и на этих словах он направился вглубь дома с подсвечником в руке. – Багаж можете оставить. Я подниму его чуть позже.

Девушка схватила рюкзак и направилась за смотрителем вдоль по темному коридору, который заметно изменился с её последней прогулки по нему. Стены, обшитые деревянными панелями и оклеенные до половины тёмно-синими обоями, выглядели более свежими, а краска – сочнее. Поднявшись по широкой винтовой лестнице наверх, смотритель проводил девушку в просторную светлую комнату, к которой прилегала отдельная ванная. В комнате пахло жасмином и отсутствовал намёк на какую-либо пыль или плесень. Светло-красная спальня с элементами красного дерева выглядела словно после реконструкции.

– Кажется, это хозяйская спальня?

– Да. Лучшая комната в доме. Здесь вас ничто и никто не побеспокоит.

– А где ваша комната?

– Я сплю внизу, в комнате кухарки.

Прежде чем покинуть гостью, Викентий осведомился, не голодна ли она, и девушка попросила вместо ужина какой-нибудь фрукт и бутерброд.