Ассорти киноварного ветра. Два года выдыхая краски жизни

Ассорти киноварного ветра. Два года выдыхая краски жизни
Алёна Романова

Роман-эссе писался два года. В сборнике собраны эссе: о памяти к кодам рода, восторг от проведения киновечера, путешествия-поиски ответов на вопросы: «Кто я?», «Где прячется любовь?» Всё через призму времени: безмятежного детства, укрытого одеялом из родительской заботы и бабушкиной любви, и холодных реалий, скованных из набора механистических действий. Строки-роли, фразы-толчки, рассказы-ступени хрупкой души, жаждущей подняться и взлететь. В этой книге всё, что было до полета.

Ассорти киноварного ветра

Два года выдыхая краски жизни

Алёна Романова

© Алёна Романова, 2017

ISBN 978-5-4485-1712-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Если виток накладывается на виток и история повторяется, значит что-то нам мешает продвинуться вперед. Возможно, мы застряли в пути, а возможно, ступили не на свою тропу.

Два года я осваивала новые земли, сеяла зерна, закладывала фундаменты. Как меня занесло туда и в качестве кого? Журналистская профессия тому причиной. Меня буквально упросили работать в онлайн-журнале с узкой направленностью, я долго сопротивлялась, но меня очень просили, обещали много хорошего, и я согласилась. А через год сама уволилась (ни одно обещание не сбылось) и перешла работать в компанию схожей направленности, на должность руководителя отдела внешних коммуникаций. Отдел создать мне так и не дали, и даже уволили, притом, что я запустила с нуля PR-направление и показала высокие результаты. Впервые в жизни меня уволили.

Первые два эссе как раз предшествуют моим начинаниям в новой сфере. А последние новеллы повествует о болях, полученных в мучительных сражениях с недопониманием тех, кто стоял на другом берегу реки и не давал моей лодке причалить на свою же территорию.

Этот сборник – не описание, а скорее, переживания, полученные за два года в борьбе за свое место под солнцем. В этот период я впервые получила зарплату, которую никогда не имела раньше, сорвала сердце, изранила душу, иссушила дух. Потертый стиль, спутанные мысли и снова поиск. И новый путь.

Хочется пожелать, чтобы читатели, прежде, чем ступить на предлагаемую стезю, не тешили себя иллюзиями, купаясь в обещаниях работодателей. И помнили всегда и везде о чести и достоинстве – они превыше всего. Меня так учили и так воспитывали, иначе я не могу.

Отдаюсь по полной, открываю сердце, принимаю удары. Знаю, я – миссионерка. Только миссия странная у меня – через свои страдания указывать людям на их ошибки и выводить на виток перемен и личностного развития. А для себя поняла: да, я – индивидуалистка. И мне это нравится!

КРАСНЫЕ СЛЕЗЫ

ГЛАВА 1

Ожидаемое собеседование произошло в годовщину памяти по отцу. День был хороший, солнечный, и я очень запыхалась, бегая от рынка к дому, от дома к церкви, потом снова к дому и затем к телеканалу БТС. И, если вы меня спросите, как выглядел тот, кто меня собеседовал, я не припомню ничего, кроме красной блузки и черных волос.

Добравшись наконец к пункту назначения около шестнадцати (как и было назначено), я вошла в холл административного здания. Менеджер по персоналу Эля, девушка в сером расстегнутом пуховике, попросила меня подождать – накладка произошла. И я, согласившись (деваться ж было некуда), присела на диванчик. Честно говоря, была даже слегка рада этому отдыху.

Я закрыла глаза и с осознанием выполненной самой главной миссии на сегодня, утонула в воспоминания минувшего полудня.

С утра отправилась за свежим хлебом и плюшками – отец очень хлеб любил и дорожил им; каждый кусочек берег, да что там – крошки собирал (тяжелое детство в ссылке в Казахстане сказалось), помню, пообедает и кусочек хлеба оставит, прибережет для подкрепления. А через пару часов выйдет и скажет: «Ну, что там есть подъесть?..»

Возвратившись домой, сварила кутю и поспешила в церковь. В храме еще только начиналась литургия (в церкви было не протолкнуться, в большинстве бабушки с сумками, пакетами) и меня попросили подождать.

Холодный мартовский ветер застал меня на ступеньках у входа в храм и всё время держал в тонусе – козырек сооружения и близлежащая церковная пристройка не давали ходу солнцу совсем. Через полчаса я заглянула, но все прихожане стояли на коленях и от этого места в храме стало еще меньше. Из церкви долго никто не выходил, лишь иногда забегали мамочки свечку поставить да просфорок купить; по очереди сменяли друг дружку на стороже своих малышат в колясках у крыльца. Но выходили быстро. Прихожане по-прежнему оставались внутри здания.

Через час я попыталась войти вновь; мне обнадеживающе кивнула продавец иконной лавки, мол, скоро конец. Я купила свечки и протиснулась к алтарю, там еще витал аромат церковной дымки от кадила. Скамейки храма были сплошь заняты сумками старушек-прихожан, которые не спешили расходиться, и мне пришлось всю панихиду держать свой пакет с поминальными продуктами в руках.

Стоя в молитве около зажженной свечи, вставленной в одну из ячеек кануна, я вдруг услышала за спиной шорудение и обернулась – по центру храма уже на расставленные столы водрузили огромные тарели с кутьей, ярко украшенной киви, дольками мандарина и клюквой. Настоящей кутьей! Я удивилась – с чего это вдруг? Но и тут же поняла, чего ожидали все эти старушки.

После проведенного обряда священником, бабушки выстроились в очередь, набирать в заготовленные одноразовые стаканчики освященное сочиво. Я стояла недвижимо; одна пожилая женщина, заметив, что я стою в онемении и одновременно слепом узрении, подошла ко мне и объяснила, что на день Феодора Тимона готовится кутья, и что она подобна лекарству. Женщина даже как-то призывно попросила меня, чтобы я попробовала. Я не то стеснялась, не то с непривычки (никогда еще в церкви ничего не брала) все же подошла и стала в очередь.

Получив целебный стаканчик, я направилась к священнику. Он проводил странный обряд на ходу, крестя уже не молодую пару и что-то читая им наспех. Отец Василий попросил подождать. Я разложила продукты в соответствии с правилами, достала свою кутью, зажгла свечу и опустила ее в стаканчик с поминальным блюдом. А в это время в моем родном селе, в отчем доме, собрались родственники на поминальный обед по отцу.

Вскоре ко мне вышел совершенно другой священник, гораздо моложе отца Василия, и сказал, что он будет совершать поминальный обряд (честно, я даже обрадовалась, что он – не раз ходила на службу в церковь и слышала как он общается с прихожанами – и мне это запало в душу).

Панихида началась с воскурения ладана. Несмотря на то, что народ еще не полностью разошелся: некоторые старушки продолжали сидеть на лавках и поедать кутью, а технички принялись подметать пол (было очень много песка, так как то был первый день просохших весенних троп), весь последующий процесс всецело захватил меня. Дым от раскаленных углей, уходящий под купол храма, касался и меня, моих мыслей. Вместе с ароматом каждения, этот церковный дымок уносил ввысь все мои просьбы, мольбы и благодарность Богу. Войдя в это состояние, состояние небесной смиренности, я закрыла глаза. От благоухания ладана мне стало так спокойно и хорошо. И вдруг я почувствовала, что священника рядом нет. Я открыла глаза и увидела его напротив меня. Он тихо ждал. Затем глазами и жестами уведомил о завершении поминального молебна.

ГЛАВА 2

Холл административного корпуса вдруг зашумел и долго не умолкал. Я открыла глаза. Работники телеканала непрерывно сменяли друг дружку. Одни приходили, снимали деньги, уходили, на смену им являлись другие. И так очередь у банкомата не заканчивалась. Из доносившихся отзвуков счастливых голосов можно было понять, что «пришла» зарплата. Это радостное настроение ожившего вдруг холла дополняли снующие туда-сюда мальчишки с букетами цветов для своих очаровательных коллег в честь приближающегося 8 Марта.

Напротив меня на диване сидела девушка, нет, я даже засомневалась, полностью ли она женского пола (уж простите), потому как более всего она была похожа на трансвестита (ничего страшного, но я вдруг так резко открыла глаза). Она была одета как фрик-гот. Задрав (именно задрав) одну ногу на другую и оголив солидную часть колючих бедер, девушка неустанно клацала по клавишам своего белоснежного смартфона. Вдруг к ней подошла (как оказалось) наш общий менеджер, Эля, и спросила, она ли Алина. Та обронила смартфону прощальный взгляд, утвердительно кивнув.

Эля забежала в свой кабинет, захватила резюме, выбежала, снова подошла к этой экстравагантной девушке в черном и повела ее в другой корпус. Когда эта фрико-леди поднялась, я ужаснулась (ну, непривычно же) – это было нечто под два метра, дико-дико худой статуры, и вообще ее фигура казалась сплошным черным мужским зонтом (сразу родилась ассоциация – образное мышление не спит). Манерной неспешной походкой девушка «мужской зонт» вышагивала в след за менеджером, а ее черная шляпа изредка подергивалась, подчиняясь временным поворотам шеи.

Зафиксировав этот фрико-гото-герл образ и уложив его где-то на одной из полочек памяти, я снова вернулась в обычное положение, но, при отводе глаз, взор выхватил из толпы цветастый платок.

– Это же Каринка! – радостно воскликнула я (конечно же про себя).

Каринка была редактором на Новостях, где я работала журналистом. Она тоже заметила меня, и я счастливая подошла к ней. Объятия старых знакомых, краткие фразы-расспросы. Как вдруг из-за ее спины появляется еще одна Каринка (она была таким же журналистом, как и я, тогда на Новостях, а теперь они вдвоем работают на одном из проектов БТС). Обменявшись фразами, чего и как, я поведала, что в который раз уже пришла на собеседование, только с одним отличием – впервые выполнила тестовое задание (а не наоборот), и даже дважды (хоть бы не прошло зря). Я даже подержалась за руки Каринок в надежде «сбыть желание». Девчонки ушли, а я, не заметив приближающейся Эли, села вновь на диван и слегка прикрыла глаза.

Борщ! Я варила перед приходом на БТС борщ; успела его приготовить – он по-весеннему великолепно нарядным и вкусным вышел. И я даже помянула папку по-мирскому и только после этого помчалась на БТС.

Помню в 2004-м мы с папкой на буржуйке (печка такая древняя) борщ варили. Июль, тридцать градусов жары и мы с ним у буржуйки (трудные времена были, только взрывы на складах в Новобогдановке отгремели, село только начинали газифицировать, а баллон газовый не всегда доводилось возможным приобрести). Отец дровишки подкладывает, а я волшебничаю над борщиком. А папка сидит и терпеливо ждет. С ароматом хворостового дымка борщик был! Я пробу даю снимать. А папка, радостный и удовлетворенный столь почетной миссией, похвалой меня одаривает:

– Вот мать никогда не дает мне пробу снимать, а ты, дочь, молодец!

Я обернулась, глянула в сторону входа. Эля мчала ко мне. Что ж, сейчас посмотрим, молодец я или нет.

Она пробежала мимо меня, и резко ворвавшись в свой кабинет, через мгновение вернулась, и маршовым ветром захватила меня, и мы скорым шагом полетели. Пробегая мимо клумб, курящих сотрудников, скучающих водителей, Эля кричала мне, раздавая ц. у. Я ловила советы на лету.

– Вы должны объяснить, почему хотите попасть на этот проект.

– Должны знать последние новости о звездах.

– Должны аргументировать почему на БТС хотите работать.

Я возразила, что могу не знать новостей о селебрити, так как пишу сценарии по заказу, и сегодня это может быть шоу-бизнес, завтра – политика, спорт, да что угодно, и что для написания сценариев, вернее, для сбора информации, мне достаточно и Интернета, а не сутки напролет проводить у телевизора.

С ответом или без ответа Эли (уж не помню) мы ворвались в здание, прошли пропускной пункт и оказались в маленькой комнатке, в которой меня окружили семеро человек.Меня усадили на мягкий диван, я провалилась так, что едва не оказалась на полу (он, диван, был, ну, очень мягким) и тут же надо мной нависла в красной блузке (я, к слову, тоже была в красной блузке) женщина, а-ля «черная пантера» и с долей выданного ей превосходства (должность обязывает) она начала свою психологическую атаку с подсаживанием жертвы на вилы.

ГЛАВА 3

– Что-то к нам много приходит спортивных журналистов, – возразила «черная пантера», просмотрев первый лист моего резюме (точности ради, скажу, их там аж четыре).

– Наверное, потому, что спортивные журналисты мобильны, гибки и динамичны, – ответила я и вдруг подумала, чего бы не сказать, что я не только спортивным журналистом работала, а сценаристом и режиссером, и тут же сама себя осекла – в резюме все указано, молчи, наивная! А она, «черная пантера» в красном, отложила мое резюме и став очень близко напротив меня (конечно, нарушив допустимое пространство), начала быстро-быстро спрашивать. От ее молниеносности я не возгоралась, а даже начала немного подтормаживать, и вообще показалось, что ветер вдруг налетел и выветрил все ответы из моей головы.

– Скажите, вот что должен знать сценарист? – уже прозвучал вопрос красноблузочной экзаменаторши.