Сто и одна ночь

Остановился только у кирпичного дома Ланы. Собака, яро залаяв, бросилась к забору, до хрипоты натянула цепь.

– Тихо, Пират! Свои! – строгим шепотом отозвался Глеб.

Свет в спальне Ланы не горел.

Глеб поднял с земли камешек и запустил в окно.

Тишина.

«Не трать время и силы на вопросы: “Тебе нравится, тебе не больно?” Следи за ее дыханием и телом. Они все тебе расскажут».

Еще один камешек.

Глеб сел на скамейку, машинально потрепал цветы. Он готов был еще раз сбегать домой и вернуться – столько внутри скопилось энергии. И все это приходилось держать в себе.

А ведь Ланы могло и не быть дома. Сказала же, что уедет…

«Не бойся экспериментировать с ее грудью. У всех чувствительность разная, поэтому используй губы, зубы, язык – и следи за реакцией».

Глеб вскочил. Развернулся, заложил руки за голову, щелкнул шейными позвонками.

«Опускаемся ниже. Ты же знаешь, где находится самая чувствительная точка у женщины? Так вот, представь, что у тебя под пальцами очень спелая ягода, и если ты сильно на нее надавишь, то все испортишь. Кружи вокруг, слегка задевай, но не прилагай силы…»

Возле одного из ближайших домов лежала гора бревен и пней для распила. Глеб рванул туда. Выбрал ствол потоньше и подлинней. Взвалил на плечо – откуда столько силы взялось?! – и бегом назад. Приставил к забору. Подтянулся, перекинул ногу, спрыгнул на землю – и вот он уже во дворе.

– Тихо, Пират, тихо… – воровски оглядываясь, Глеб потрепал пса за ухом.

По стремянке, потом по водосточной трубе, замирая от гула жести под ногами. Затем – одной ногой на карниз. Постучал по стеклу, вглядываясь в окно. Никого. Еще раз – громче. И вдруг уловил движение в глубине комнаты. Зажегся ночник – и в оранжевом свете возникла Лана, заспанная, немного встревоженная. В светлой ночной сорочке, с волосами, собранными в косу.

Нахмурила брови – но это не скрыло ее радости.

– Открой, Принцесса.

Она все еще стояла, приподняв подбородок, медлила. Но карниз скрипнул под ногой Глеба, просел – и Лана, ахнув, бросилась отворять окно. От волнения не сразу правильно повернула ручку. Суматошно исправилась и уже сама за майку втянула Глеба в спальню.

– Чего пришел? – строго спросила она.

Толку-то было от такого тона, если вся она светилась от счастья.

– Сегодня у одного твоего близкого человека день рождения, – Глеб оттеснял Лану к кровати. – Я пришел поздравить тебя с этим праздником, – он протянул букет.

Они одновременно посмотрели на цветы и заулыбались. От букета остались ошметки. Бутоны оторвались, лепестки помялись, стебли поломались. Но Лана приняла цветы и, поднеся их к лицу, глубоко вдохнула, как это делают с шикарными букетами.

Глеб коснулся губами ее шеи.

– Прости меня…

Лана прикрыла глаза.

– Ну прости… – его рука, стянув с косы резинку, медленно, но настойчиво расплетала косу.

– Ты совсем сумасшедший, – прошептала Лана ему в губы.

– Совсем… – согласился Глеб, жадно изучая ладонями ее тело под тонкой сорочкой. – Из-за тебя…

Потянул за подол вверх – и Лана покорно подняла руки. От этого движения, от ее безоговорочного согласия, на Глеба нахлынуло желание. Он легонько подтолкнул Лану к кровати. Принцесса также покорно опустилась на простыню в мелкие розочки.

– Не бойся…

– Я не боюсь, – она робко улыбнулась.

Короткий нежный поцелуй в губы – затягивать не стоит. Глеб прервал его и с тем же трепетом отметил: Лана приподнялась, жаждая продолжения, а потом снова откинулась на подушку. Принцесса смотрела на него так доверчиво, что Глебу стало не по себе. А если он причинит ей боль? От этой мысли возбуждение отошло на задний план – уже не разрывало виски, не торопило.

Он не был новичком в интимной жизни, но и опытным назвать себя не мог – никаких прелюдий, все случайно, быстро, нахрапом. Он просто не успевал изучить, насладиться… А сейчас было время.

– Я хочу тебя, – смешивая стон с шепотом, произнесла Лана.

Глеб на мгновение замер. Он и так едва сдерживал себя, а теперь еще и это признание.

– Потерпи, – попросил он, продолжая игру руками, срывая стоны с ее припухших губ.

– Нет… Хочу тебя… сейчас…

Это стало последней каплей – Глеб одним движением стянул с себя джинсы. А затем воспоминания смешались, сплавились, словно куски металла в печи, и Глебу казалось, что внутри его полыхало такое же пламя.

Он слышал ее вскрик. Видел прикушенную до крови губу и блеск слез в уголках ее глаз. Потом все затмилось его собственными эмоциями – ощущениями настолько сильными, что размывались границы реальности. И когда его тело взорвалось, опустошилось, у него промелькнула мысль – далекой тенью, заметкой на полях, – что еще никогда в жизни он не испытывал такого всепоглощающего удовольствия, такого острого, концентрированного счастья.

Лежа на боку, подпирая голову рукой, он все смотрел на Лану и не мог налюбоваться. Пульсирующая точка на ее шее замедляла ритм. Волосы разметались по подушке, пара прядей прилипла к губам, но Глеб не убирал их, чтобы не нарушить идеальную красоту момента. Ее глаза были закрыты, но веки еще трепетали от полученного удовольствия – которое доставил он! Глебу хотелось залезть на крышу, чтобы прокричать об этом на весь мир…

– Вы хотите избежать наказания, пленив меня живописным рассказом о сексе с девственницей, Шахерезада? Ваша затея обречена на провал.

Его холодный, насмешливый тон так не совпадает с моим душевным состоянием, что терпение не лопается – оно взрывается.

У меня нет ксерокопии документов, и сейчас я не могу преподнести информацию так эффектно, как в начале этой ночи сделал Граф, поэтому просто говорю – ровно и жестко:

– Тогда Глеб не знал, что его ожидает еще один подарок. В тот самый момент, когда он захотел залезть на крышу, в дверь его дома постучалась судьба в виде мужчины с разорванной мочкой уха и шрамом над верхним веком.

Я не смогла заставить себя поднять взгляд на Графа. Но каждой клеточкой чувствовала, как сгущается воздух в комнате, как начинают потрескивать искры. Конечно, Граф понял, о ком я говорю.

– Продолжение истории вы услышите завтра, если откроете мне дверь.

Я забираю сумочку, вожусь с рукавами прежде, чем надеть плащ. Закрываю за собой дверь и, чувствуя, как дрожат колени, прислоняюсь к ней спиной.

Началось.

Глава 4

В прихожей горит свет. Если сюрпризы и ждут меня, то не здесь.