играет так резво, отчаянно, сразу
доселе молчащая где-то гроза?
Иль это всё газы небесных отверстий,
бесстыдное действо, коль многие спят,
и те винегретные брызги, что мерзки,
сейчас так прекрасно, цветасто гудят?
Иль это баллончик ночных рисований
художником тайным, гонимым, слепым,
с намёками знаков, сигналов, взываний,
иль просто деленье талантом своим?
Иль это внезапный бензиновый спрей,
что к спичке луны в темноте тяготеет,
в мечте безусловную пустошь согреть,
поэтому так себя явственно сеет?
Что это такое? Феерия взрывов!
Бенгальские искры? Война или бунт?
Иль сварка небесных потрещин, разрывов?
Иль это всего лишь обычный салют?!
Райская птаха
Ты вся грациозная, как и впервые!
Ты – райская птаха среди бытия!
Повсюду соблазны, дымы паровые,
ряды возжелальцев, гирлянды питья.
Тут бал мастериц, карусели желаний
и главный, блестящий, единственный шест,
на коем вращаешься между вниманий,
забыв про смущение, грусти и честь.
Такая волшебная, чистая птица
в хрустальном наряде, под песни кружишь,
влюбляешь зверей и охотников лица,
орлов и пингвинов, скворцов ворожишь!
И крыльями ангельски, ласково машешь
глядящим, завистницам и фонарю.
Я, вновь пригубив из абсентовой чаши,
смелей и любовней на сцену смотрю…
Татьяне Дерусовой
Шаламов, Гинзбург, Жигулин, Солженицын
Я вижу собранье презренных, жлобов,
глумных, сволочных и беспутных, и трусов,
и выродков, дурней, убийц и воров,
и пухлых обидами, злобами, гнусов.
Тут правят пинки и винтовки, и страх.
Вода и опилки нам полдником служат.
Мы все – бесполезный, блуждающий прах.
Стряпня кормовая на завтрак и ужин.
А летом вся влага из пор и слюна -
еда комариная. Мы им, как горки.
Вокруг нас ничто и нигде, целина.
Зимою наш пот – леденистая корка.
Барачные норы, помоев ковши,