Надежда. Адаптация

За дверью одной из квартир что-то торопливо и хрипло говорил мужчина, изредка переходя на громкий шёпот и покашливая. Надя решила подслушать и присела у замочной скважины, как иногда делала в детстве. Удалось разобрать только часть разговора, но суть ускользала. В голосе мужчины слышалось что-то странное. Он казался косноязычным, словно был сильно пьян или болен.

– Не хотел, чтобы так было, понимаешь, всё изменилось… Больше сделать ничего не могу, никак не получится… прости… Всё не так вышло…

– Что делать мне?

– Что хочешь. Прятаться или идти дальше… Не знаю, не знаю… Теперь всё равно.

Девочка всхлипывала, но так и не заплакала. Отстранённость, с которой мужчина говорил, ощутила даже Надя. Назревало что-то опасное. Нужно было вмешаться или незаметно уйти. Недолго поразмыслив, девушка решила рискнуть и осторожно постучала в дверь:

– Эй! Вы там?

Все звуки в квартире разом стихли, и стало слышно только хруст паркета под ногами – мужчина подошёл к двери. Надя подвинулась ближе к замочной скважине и громко зашептала:

– Я хочу помочь. Слышите? Откройте.

Она прислушивалась, ожидая, когда отомкнут замок. Через мучительно долгую минуту в квартире грянул выстрел. Надя отшатнулась от двери, инстинктивно заслонившись руками, и спешно отползла в сторону, оглушённая, напуганная. В квартире послышался грохот – звук упавшего тела, а потом наступила звонкая тишина.

Второго выстрела не последовало, значит, ребёнок остался жив. Надя сглотнула подступивший к горлу ком, поднялась и медленно подошла к двери. В глубине квартиры слышался плач, он звучал приглушённо, но всё же достаточно для того, чтобы привлечь других мертвяков, которые наверняка оставались по соседству.

– Эй, открой дверь! Я помогу! – Надя пододвинулась так близко к замку, как только могла, в надежде, что ребёнок услышит. – Знаю, ты боишься, но я тут одна и я не кусаюсь.

Аргументы не убедили девочку, но зато плакать она перестала совсем.

Поддеть замок ломиком не удавалось. Металлическая дверь сидела плотно в своём коробе и не поддавалась. Опыт Нади во взломе был небольшим и состоял лишь из нескольких оконных рам и деревянных дверей. Стальные, со сложными замками и секретными задвижками – представляли собой неприступные крепости. Как ни старалась Надя, так и не научилась вскрывать их. Несколько квартир в городе, о которых она успела узнать, до сих пор стояли не разорёнными, – до начала эпидемии там жили люди с достатком, так что, попади она внутрь, наверняка оказалась бы в царстве роскоши. Но пока об этом оставалось только мечтать и продолжать оттачивать навык домушничества.

Надя вошла в соседнюю квартиру. Здесь был начат ремонт: серые, ободранные до бетона стены, ждали поклейки обоев. Несколько рулонов так и остались лежать в пакете на полу, вместе с пачкой клея. В полупустой комнате шаги девушки прозвучали особенно гулко, когда она подошла к окну. Высунувшись наружу, оценила расстояние до соседнего подоконника, и, как показалось, оно было сравнительно небольшим. Надя решила рискнуть и перебраться в комнату, где и находилась девочка. Потоптавшись с мыслями: «А оно мне надо?», девушка перевесила копьё на спину и осторожно залезла на подоконник. Высота не особенно страшная, но дух захватывало – сделать такое предстояло впервые.

Нервно выдохнув, Надя ухватилась за раму и осторожно выбралась наружу. Перейдя на карниз, небольшими шажками начала двигаться по швам между плитами: за годы раствор там сильно выкрошился.

Прижимаясь к стене всем телом, девушка по сантиметру поочерёдно переставляла ноги и руки. Несмотря на то, что расстояние до следующего окна было чуть больше полутора метров, далось оно с огромным трудом. Спина взмокла от напряжения, на висках выступила испарина. Казалось, если ветер дунет сильнее, то скинет её вниз.

Надя ругала себя, что не придумала ничего иного. Мыски ботинок иногда не вмещались в выщербины, приходилось переставлять ногу чуть дальше. Когда левая рука наконец нащупала оконный пролёт, стало легче. Последние сантиметры оказались самыми непростыми. Когда Надя встала двумя ногами на соседский карниз, то едва не упала. Ноги тряслись и подгибались в коленях. Толкнув створку окна, девушка устало села на подоконник, стараясь унять в теле дрожь.

Из комнаты, в которой она оказалась, было хорошо видно часть коридора и тело мужчины с простреленной головой. Кровь заливала потёртый ковёр и тёмным ручейком устремлялась по паркету к входной двери. Девушка поймала себя на мысли, что её пугают возможные последствия смерти этого человека. Грузное тело, – стань оно мертвяком, принесло бы неприятности. Надя смотрела на огромную мужскую руку, неловко вывернутую при падении, и большую ладонь, боясь, что та шевельнётся.

Собравшись с духом, девушка тихо слезла с подоконника. Медленно приблизилась к трупу, подобрала отлетевший в сторону револьвер. Обтёрла с него кровь чьим-то шарфом, сиротливо висящим на вешалке. Откинула барабан – оставалось ещё две пули.

Весь навык обращения с оружием у Нади был почерпнут из фильмов. Многое оказалось недостоверным, и из-за этого девушка однажды едва не прострелила себе ногу, учась заряжать пистолет. Зря потратила пулю. Собирать и чистить – с этим было ещё сложнее, а вернее – никак. Надя мечтала найти где-то толковую книгу про оружие, но пока не везло.

Осторожно убрав «шестизарядник», она обшарила дублёнку мужчины, стараясь не смотреть на изуродованное выстрелом лицо. Достала бумажник, какие-то бумаги в грязном пакете, несколько фотографий – не разбираясь, забрала всё. На щеке трупа красовался свежий укус – это говорило о том, что мужчина покончил с собой именно из-за него.

Позади раздался скрип половицы, Надя резко обернулась и успела увидеть, как, едва столкнувшись с ней взглядом, девочка торопливо юркнула обратно в комнату.

– Эй! Подожди! Не бойся!

Надя краем ковра накрыла тело, чтобы уберечь ребёнка от неприятного зрелища. Хотя что-то подсказывало, что девочка до её прихода успела насмотреться на труп.

– Я пришла помочь. Тебя как зовут?

Какое-то время ребёнок не отзывался, но любопытство пересилило. Сначала из-за угла показалась шапка с огромным помпоном, а только потом сама девочка. Заплаканные глаза насторожённо скользнули по незнакомке, оценивая опасность.

– Привет, – как можно мягче произнесла Надя. – Ну, иди сюда. Всё в порядке.

Девочка неуверенно мялась, не в силах решиться на этот шаг, а может, помня неприятный опыт общения с посторонними. Когда Надя присела на корточки и протянула руки, та кинулась к ней и обхватила за шею.

Девушка расчувствовалась и едва сдержала набежавшие слёзы. Немного отстранив девочку, осторожно осмотрела её шею, лицо и руки, стараясь заметить любую царапину или шрам. Курточка была грязной, но дыр на ней не было. Девочка нервно дёрнулась в сторону и ударила Надю по руке:

– Эй! Чего ты меня трогаешь?!

– Мне нужно знать, не ранена ли ты.

– Нет!

– Хорошо!

– Я бы и так сказала!

– Хм, извини, но мне нужно было увидеть это самой.

– Понятно, – тяжело вздохнула девочка, и помпон на её шапке обречённо дёрнулся.

– Тот человек… это твой папа? – осторожно спросила Надя.

– Нет, это дядя Слава.

– А где родители? Почему ты не с ними?

– Я их давно не видела. Дядя Слава помог мне, сказал, что папа попросил, – девочка шмыгнула носом, но не заплакала. – Так и ходим вместе. Наверное, родители умерли уже.

– Почему Слава не отвёл тебя домой?

– Он отвёл! Чего непонятно? Там никого не было. Я хотела остаться с соседкой и ждать маму, но её тоже дома не было! Там солдаты ходили, стреляли. Больше никого в подъезде вообще не нашли. Мы ушли к дяде Славе домой. Он уходил искать кого-то, а мне оставлял телефон, и я звонила целыми днями.

– Кому?

– Не скажу больше ничего, – девочка пожала плечами, – я тебя не знаю. Мне семь лет, а нет, восемь уже было! Календаря нет, и я путаюсь. В общем, мне восемь и я всё понимаю. Я не маленькая!

– Понятно… Вы молодцы, что долго продержались, – заметила Надя, порадовавшись бойкости ребёнка. – Жаль, дяде Славе не повезло, но с твоими родителями всё должно быть в порядке! Не обязательно, что они умерли.

– Он так же сказал про тётю Аню, – скривилась девочка, – а потом плакал и водку пил, потому что она умерла. Мне пришлось из-за него голодной сидеть. Банку не смогла открыть, а гречка кончилась. Был сыр, но он стал зелёным, а я знаю, что такой уже нельзя есть. Так и сидела, пока он спал.

– Тётя Аня – это кто? Его жена?

– Ага, но она умерла в самом начале.

– А сегодня кто с вами был?

– Сестра его какая-то. Не помню. Все умирают вокруг.