Надежда. Адаптация

– Твои родители могут быть эвакуированы. Есть города и там собирают выживших…

– Это неправда, – отмахнулась девочка. – Нас ведь никто не спасал. Обо мне не вспомнили. А говорили, что детей всегда нужно увозить первыми.

– Сначала самых младших спасают, а потом тех, что взрослее…

– Пока они приедут, всех перекусают! – сделала своё заключение девочка. Она нахмурилась и с подозрением посмотрела на Надю. – Ты-то откуда знаешь всё это? Никто не знает, а ты знаешь. Умная?

Надя вздохнула. Резон в словах ребёнка был, да и рассуждала она с напором и постоянной готовностью обороняться. Было понятно, что эти месяцы не прошли для неё даром.

– Где могут быть твои родители?

– Не скажу! Ты много спрашиваешь! – девочка внимательно смотрела на Надю, оценивая что-то, понятное только ей одной.

О чём вообще мог думать ребёнок, оставшийся без родителей, вынужденный скрываться по чужим квартирам с малознакомым родственником? Что было в её голове после того, как взрослый мужчина застрелился рядом?! О чём умалчивал дядя Слава и во что призывал верить? – ничего из этого Надя не знала, могла только догадываться. Но то, что он не бросил чужого ребёнка в тяжёлой ситуации, говорило о его порядочности. Даже самоубийство можно было трактовать как определённую заботу о нём, хотя это и было немного спорно.

– Хорошо, не говори, только подумай о том, что твоя мама тоже ищет тебя, ждёт где-то.

– Откуда ты знаешь? – тяжело вздохнула девочка.

– Просто так думаю.

– Ты как будто на улице не была вообще! Никто меня не ищет уже…

– Она могла искать дома и где-то ещё в ваших местах, а вы в это время уже ушли дальше.

– Твои родители где?

Надя вздрогнула и не сразу ответила, будто задумавшись чуть дольше, чем следовало.

– Они… умерли уже.

– Хорошо, уже не нужно искать их, ты это точно знаешь.

Серьёзность, с которой ребёнок говорил, показывала, как сильно переменился мир. Надю передёрнуло от этих слов, но она смолчала.

– Они всех едят, кто медленно бегает. Тебя тоже сожрут.

– Зато тебя никто есть не станет! – парировала Надя. – Ты точно невкусная!

– Это почему? – обиженно насупилась девочка.

– Да ты очень худая! – Надя ткнула пальцем ей в плечо, девочка нахмурилась и недовольно отступила на шаг назад. – Ты сама-то есть хочешь?

– Нельзя много есть, а то живот болеть начинает!

– Хм, ладно, слушай, пошли ко мне, там безопасно. Отдохнём, и решим, что делать дальше.

– Не обманешь? Мама мне не разрешала ходить с незнакомыми!

– Твоя мама права, но всё в мире изменилось… Мы с тобой теперь дружим, и я хочу помочь.

– Ну да, всё равно кроме тебя пока больше никого нет. Пошли.

Девочка деловито завязала шапку покрепче на два узла под подбородком – некогда розовая, с красивым помпоном, теперь она представляла собой печальное зрелище.

– Меня Таня зовут, – важно сказала девочка.

– А я Надя. Теперь мы с тобой знакомы. Держи, подарок, – Надя выудила из кармана конфету в замусоленной бумажке, которую хранила на «чёрный» день.

Таня сняла обёртку и быстро, чтобы не отобрали, сунула конфету за щеку. Потом разгладила этикетку, прочитала название, медленно шевеля губами, и кивнула.

– Спасибо. Такой конфеты я ещё не ела.

Стало ясно, что она была очень голодна. Кто знает, нормально ли кормил её дядя Слава? Возникало много вопросов, ответы на которые Надя собиралась получить позже.

– Ладно, пойдём отсюда, а то там он лежит и мне страшно.

– Да, мёртвые люди – это неприятно, особенно, когда это близкие, – грустно кивнула Надя. – Но сейчас нам придётся пройти мимо него к дверям. Сможешь?

– Угу, – Таня закивала так сильно, что помпон на голове раскачался, ударив её по лбу. Девушка улыбнулась, но, увидев, сколько в глазах ребёнка тревоги и надежды, протянула руку:

– Ничего не бойся. Идём.

– Я не боюсь! – Таня вдруг ударила её по руке и проскочила мимо, присела около тела и замерла. Край ковра, накрывающий голову мужчины, девочка не решилась трогать, так и смотрела на этот холмик, а потом вдруг потыкала в него пальцем.

– Зачем ты… – Надя была ошарашена. Показалось, Таня имеет какую-то власть над мёртвыми и сейчас своими прикосновениями невольно поднимет грузного дядю Славу.

Таня тем временем потрогала руку мужчины, пошевелила ему пальцы и скривилась. Поднялась, брезгливо морщась, и отошла на несколько шагов.

– Он какой-то не такой уже.

– Он умер, Тань, а нам нужно идти.

Когда Надя отпирала входную дверь, одной ногой переступив через тело, Таня вдруг крепко взяла её за руку. Девушка обернулась и увидела, что по щеке девочки течёт слеза. Сколько потерь ждало впереди, никто не знал, но всё чаще складывалось так, что переживать о них не было времени. Нужно было думать о тех, кто был рядом и пока жив. И о себе.

Около подъездной двери стоял мертвяк, иногда дёргаясь всем телом – три ступени крыльца оказались непреодолимым препятствием. Учуяв Надю, он дёрнулся сильней и повалился вперёд, прямо на них. Звучно хрустнула грудина от удара о бетон, но мертвяк, как ни в чём не бывало, приподнялся и пополз вперёд. Надя шагнула навстречу и с силой ударила копьём прямо в его разинутый рот.

– Ай, дохлый! – только и успела выдохнуть Таня.

– Теперь точно – дохлый. Чего ты так испугалась?

– В этом городе мало дохлых. Отвыкла. Сначала я думала, что их тут вообще нет.

– Везде они теперь есть, но иногда куда-то пропадают, – девушка вытащила копьё из головы мертвяка. Осмотрелась. – Нам нужно идти. Кто-то мог услышать шум. Давай побыстрее смотаемся отсюда, пока новые не появились.

Девочка молча кивнула, соблюдая договорённость, и поспешила следом за своей старшей подругой. Когда они сворачивали за угол, Таня немного задержалась. Остановилась, оглянулась и посмотрела вокруг, будто что-то запоминая. Окна старого дома стояли потухшими, серый сумрачный вечер уже начал поглощать город. Редкие блики иногда вспыхивали на стёклах, создавая иллюзию жизни. Но это был обман. Кутарово давно было мертво.

9. Дневник. Слова