– Э, нет. За два десятка шкурой рисковать? Нашли дурачка.
– Пятьдесят лошадей.
Задумался стрелок. Все равно замотал головой.
– Не поеду. Ты уж не обижайся. Лучше понемногу, но без опаски.
Серке не успел ответить.
Издалека раздался топот копыт.
Стремительно приближался.
А затем из кустов с треском выскочили три всадника.
Лишь один размахивал саблей, у других в руках дубины.
Не останавливаясь, промчались мимо. К ручью. Мертвая змея взметнулась под копытами. Направили коней в воду, рванули к другому берегу.
Рядом с ручьем, на беду, Сивка стояла. Так один ее за уздечку подхватил, за собой повлек. А с нею и Каурку, потому как лошадки меж собой были обвязаны.
Никто и сказать ничего не успел.
Ерофей побежал следом, да куда там. Не догнать.
– Эй, они стрелу поломали, – пожаловался Кармыс. – Змею растоптали. Что за нелюди.
Из кустов выехал еще один всадник. Юный, безусый. Тонкая кольчуга, в руке копье.
Заметил тех троих, поскакал за ними.
– Это твои дружки? – закричал стрелок. – Пусть за стрелу заплатят.
Юноша направил коня к ручью. На Кармыса не обратил внимания.
Конь его поднял брызги в воде.
Выбрался на другой берег, помчался вслед за теми тремя. Вскоре скрылся в зарослях.
Серке взобрался на Журдеку. Сказал:
– Ничего, Ереке, сейчас поймаю их. Верну твоих лошадей.
И поскакал за похитителями через ручей.
Кармыс тоже на коня залез. Пояснил:
– Я с них полную меру взыщу. И за стрелу, и за змею.
И тоже на тот берег поехал.
Вздохнул Ерофей.
Потопал вслед за всеми.
Глава 5. Натянуть на копье
Вот же ж катышки овечьи, эти конокрады. Ни разу с того дня, как с царства Московского выехал, не терял Ерофей лошадок. И надо так случиться, не углядел за ними в казахских долах.
Пыхтя, перешел ручей. Штаны намокли, в сапогах вода хлюпала.
На том берегу споткнулся, в грязь упал.
Зарычал со злости.
Те, на конях, ускакали давно. Не слышно и не видно.
Ладно. Пошел дальше.
В кусты сунулся.
Душно, в нос мошки лезут. Запахи сырой земли да травы.
Ветви хлестали по лицу.
Опять зарычал.
Выбрался из зарослей, опять споткнулся, упал. Носом землю пропахал. В кустах заяц сидел, повел на медлительного двуного черным глазом, отвернулся.
Да что ж такое.
Вышел на душистую степь, грязный, мокрый, одежда изорвана.
Глянь, а там Кармыс в траве ковыряется. Конь чуть поодаль стоит, травку щиплет.
Посмотрел на помятого Ерофея, покачал головой.
– Рога сайгака обронил. Что за день сегодня бредовый.
– А зачем рога-то?
– В Алтышахаре их ценят, хорошие деньги дают.
Шарил, ползал на четвереньках. Как пес. Наконец поднялся, в руках изогнутые рожки иссохшие.
Уложил находку в суму, забрался в седло. Бросил взгляд на Ерофея, вздохнул.
– Лады, садись. Подвезу, чего уж там.